Великие рогоносцы - Эльвира Ватала

Сколько изощренного ума надо было вложить, чтобы каждое действие, каждый поступок имел садистическую значимость и подтекст патологии? Вот Коммод с улыбкой угощает неугодных себе патрициев отравленными фигами и с наслаждением наблюдает, как они умирают у его ног. Вот он словно невзначай роняет глиняную табличку с именами всех, приговоренных к смерти. Вот он с наивным простодушием упрекает жрецов в лености служения богам (якобы не слишком усердно бичуют себя) и приказывает в своем присутствии бить себя в грудь сосновыми шишками. Не смея прервать без разрешения Коммода этого занятия, жрецы избили себя до смерти. Всех недовольных он бросал на растерзание диким зверям. Сам был настолько силен, что вступал в единоборство с ними, и для этой цели держал в своем дворце львов и тигров в огромном количестве. За борьбу Коммода с дикими зверями его прозвали «римским Геркулесом».

Тогда он приказал настоящему Геркулесу-статуе оторвать голову, приставить свою и эти медные статуи со своим изображением выставил по всем уголкам Рима. Но публичные зрелища с дикими бестиями не всегда устраивали Коммода. Требовался контраст. Тогда он приказал десяткам людей выломать правую ногу, другим десяткам выколоть правый глаз, потом выстроил этих калек напротив себя на арене и приказал: «Хромые, а ну в атаку на кривых!»

Одному толстяку он распорол острым ножичком самолично живот, так что все внутренности вылезли наружу только потому, что полюбопытствовал, сколько пива у того в брюхе находится.

Его пиры — тоже носили вкус патологии. Никто из гостей не знал, в какое время и после какого вкусного кушанья он найдет на тарелке кусок жареного человеческого мяса. Давнее развлечение королей — запекание в пирогах карликов, которые потом на столе танцевали менуэт, он заменил более реалистическим: у него на золотом блюде вносилось двое карликов, обильно смазанных горчицей. Триста наложниц из матрон и шлюх были у него постоянно во дворце, которые предавались телесным сношениям по его приказу с тремястами молодцов из рабов. Государством он перестал править. Всю власть правления передал своим постельничьим: сначала Перенею, а когда того недовольный народ убил, то Клеандру.

Клеандр позволял себе бесчинства не хуже Коммода. Он не только раскрадывал казну, он придумывал для Коммода новые формы разврата. И для этой цели бесплатно пользовался наложницами императора, с которыми имел множество детей. Возмущение народа было так велико, что императору Коммоду, чтобы отвлечь его гнев от себя, пришлось выдать своего постельничьего. Народ с ним, с этим ненавистным Клеандром жестоко расправился, растерзал на куски, и эти куски выбросил в Тибр, а всех его метресс, с которыми имел детей, — убил вместе с детьми. Вывел «проклятое семя», но ядро в образе безумного императора оставил. А Коммод бесчинствует и возмущает народ и дальше. Его уже почти не видели трезвым. Полупьяный, с еле ворочавшимся языков, с растрепанными волосами, в которые налеплены кусочки золотых блесток, сидит он полуголый или в женской одежде или в шкуре дикого зверя рядом в лектике со своим любовником Саотером и открыто с упоением целует его. Саотер теперь правит Римской империей. Сенат в своем возмущении дошел до предела. Саотера выманивают из дворца и убивают. Уже третий любовник, а фактически правитель Рима убит. Коммод жестоко мстит. Посыпались казни на достойных сенаторов. Нить натянута уже до предела. Сколько можно терпеть от самодурства, произвола и безумия римского императора? Правосудие своей рукой нанесет самая любимая наложница Коммода.

Не стало в Риме человеческого достоинства. Человек стал ничтожеством, существом без гордости и чести в этой империи вседозволенности и безнаказуемости. Тиранам нельзя давать власти! История нас давно этому учит. Тирания титанов — что может быть для народа хуже? Тирания титана без чести и совести — трагедия народа. Для Коммода чем человек подлее, тем лучше. Чудовищное распутство и оргии, в которых мало что есть от человека, а даже от животных — вот стихия Коммода. Это какое-то истинное исступление, какая-то вечная жажда низменных наслаждений, затирающая все границы дозволенного и приличного. Насекомое модлишка, мы вам об этом уже сообщали, дорогой читатель, поедает во время копуляции голову самца. Коммод — модлишка-самка, в свою копуляцию внесший элемент преступлений и крови. Без этих «гредиентов» его эротическое блюдо было для него невкусно. Эстетика, красота — исчезли. На смену пришло безумие. Все идет на поводу грубой чувственности. И, чтобы хоть немного оправдать эротические злодеяния Коммода, расскажем вам, дорогой читатель, как вообще развлекались римские императоры. И не воспринял и не усовершенствовал ли до абсурда Коммод их наследство? «Не ходите детки в Африку гулять, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы», — наставлял малышей большой детский писатель Корней Чуковский!

Не читайте, дорогой читатель, древнюю римскую историю! Она нас пугает страшными гориллами и крокодилами в лице разных императоров, от Тиберия до Калигулы, от Коммода до Нерона. Их кровожадность, жестокость, самодурство и тирания такие, что людьми их назвать трудно. Они злы и садистичны. Они — тираны-самодуры. Убивали своих жен, подданных, слуг, забирали у мужей жен, насиловали девственниц, мучили любовниц. Они жить не могли без крови и жестоких наслаждений.

Внешний вид этих императоров отвратителен. Историки не поскупились на красочные эпитеты в описании их внешности. «Нерон на лице имел неприятные зеленые глаза, очень сильные веснушки, ясные волосы, был толстым и имел очень тонкие ноги». «Тиберий — весь в прыщах, худой как скелет, сутулый. Обладал удивительной способностью, как кошка, видеть в темноте».

Неизвестно по какой причине, но у Тиберия развился гомосексуализм. Впрочем, догадаться можно: у него насильно отобрали любимую жену, с которой у него было двое детей и женили на ненавистной распутнице Юлии, дочери императора Октавиана Августа. Вот на почве этой самой ненависти к Юлии и развился у Тиберия гомосексуализм и склонность к кровожадным развлечениям. Он удалился на два острова: сначала на Родос, потом на Капри и здесь в тиши и уединении предавался порочным удовольствиям с мальчиками. Называл их «своими рыбками» и забавлялся не только в постели: в прекрасно оборудованном озере заставлял их проплывать у себя между ног и ласкать промежность. Кто дольше продержится в воде и насытит императора этой лаской, тот выигрывал. Мальчикам было по четырнадцать-тринадцать лет. В своем парке устроил уютные гроты, которые называл «венериными местечками».

И оттуда то и дело выскакивали мальчики и девочки, переодетые сатирами и нимфами. А надоело Тиберию веселое детское зрелище, мог насладиться более «серьезным»: на его глазах убивали осужденных и трупы сбрасывали в море. Со временем приближения старости — шестьдесят восемь лет — его сладострастие приобретает форму какого-то эротического помешательства. Для своего сексуального возбуждения он без малейшего стыда или угрызений совести приказывал приносить себе младенцев, в целях использования ими своего органа вместо соски. Мы много слышали, дорогой читатель, как сладострастные римские папы и кардиналы укладывали с двух сторон молоденьких девушек с целью передачи ими целебной живительной энергии, но чтобы такое страшное безобразие творить, какое творил Тиберий! На Капри, в уединении, он завел постельные комнаты — гнезда потаенного разврата. Сюда пригонялись отовсюду с острова мальчики и девочки, предварительно обученные сексуальному искусству (вспомним Олений парк Людовика XV), и они по трое должны были совокупляться на глазах Тиберия. Он даже имя таким группкам придумал. Он их называл «спинтриями». И если слуги приводили очередную партию малышек для разврата, вслух говорилось вполне прилично: «организуйте спинтрии». Ну прямо Япония современных времен, как культурно разврат преподносится. Там ведь японка в кимоно без всякого стыда может зайти в специальный магазин и культурно сказать: дайте мне РИ-НА-Таму. И продавец будет знать, что дамочке требуется искусственный мужской орган. Он только поинтересуется — какого размера. «Один любит арбуз, другой свиной хрящик». Одной достаточно и маленького, аккуратненького при прикосновении от человеческой кожи и не отличишь, у другой анатомическое строение такое, что обух гладиатора требуется. Кстати, о фаллосах! Коммод держал у себя мужчину, имеющего очень большой мужской орган. Он им очень дорожил. А Гелиобал вообще коллекционировал мужчин с большим фаллосом.

Как нас информирует древнеримский историк Светоний, все стены замка Тиберия были оклеены непристойными картинками, а в «спальне он поставил большую картину, изображающую совокупление Мелеагра и Атланты».

Его внук Калигула посчитал, что дед слишком долго живет, и придушил его подушкою. Произнеся торжественную надгробную речь, восхваляющую великого императора, Калигула сам становится императором римским, и оргии в несколько обновленной форме начинаются с новой силой.