Анатолий Тарасов - А. Горбунов

Уровень симпозиума, которым руководил большой знаток хоккея, заведующий кафедрой Ванкуверского университета Боб Хайдмаршал, Тарасов оценил высоко. Ему импонировали активность участников, откровения тренеров, разумно подобранный круг выступавших. «Хайдмаршал, — вспоминал Тарасов, — сумел, к примеру, пригласить в качестве докладчика по теме совершенствования атлетизма спортсменов одного из крупнейших специалистов, готовивших к полетам американских космонавтов… Особый интерес вызвали тренажеры для космонавтов. Занимаясь на них ежедневно, будущие исследователи космоса пробуждали к активной деятельности так называемые “спящие” мышцы — глубокие мышцы ног и туловища».

По «русской» теме основным докладчиком был патер Бауэр, тренер, руководивший канадской сборной на нескольких чемпионатах мира во второй половине 60-х годов. Бауэр предупредил коллег из профессиональных клубов, что легких побед у них не будет. Его слушали вполуха, скорее из вежливости, снисходительно улыбаясь и даже в мыслях не допуская, что может найтись кто-то сильнее профессионалов. Во время доклада Бауэра участники симпозиума отвлекались на разговоры и, по наблюдению Тарасова, ничего (в отличие от советского тренера) не записывали.

Потом Тарасову разъяснили, что в Канаде не желают прислушиваться к неудачникам (а патера Бауэра, регулярно советским командам проигрывавшего, считали таковым), поскольку видят в них прежде всего позор для канадского хоккея. «Зря, — пожимал плечами Тарасов. — Известно ведь, что за одного битого двух небитых дают».

Свое выступление Тарасов обозначил для себя так: «Как побеждать канадских профессионалов?» Он решил провести его в непринужденной манере, используя заранее приготовленный лист бумаги, разграфленный, по давней тарасовской привычке, пополам, — с выписанными в одной части простейшей таблицы достоинствами канадцев и с перечислением средств, с помощью которых достоинства эти можно локализовать, — в другой. «Постарался, — вспоминал Анатолий Владимирович, — исключить из тембра голоса всякое подобие металла, при всей серьезности содержания использовал шутки, прибаутки, русские присказки». Но не смог удержаться от того, чтобы сказать: как не правы специалисты и журналисты, заведомо пугающие представителей советского хоккея последствиями возможных матчей с профессионалами! Русские, дескать, не выдержат игры в стиле профессионалов, в которой возможно всё, в том числе и жестокость! «Эти оракулы, очевидно, не знакомы с особенностями русского характера, — говорил Тарасов. — Мы за добрые, открытые отношения, за честную игру, но не рекомендовали бы выводить из себя наших игроков — они могут за себя постоять».

Патер Бауэр согласно кивал, остальные вежливо поаплодировали.

На стыке 1971/72 года в США был запланирован турнир, который его организаторы громко назвали розыгрышем «Межконтинентального кубка». Если исходить из того, что должны были играть хоккеисты из Европы и Северной Америки, представители двух континентов, то название вполне оправданное. Но состав участников — весьма разношерстный и вряд ли такому названию соответствовал: ЦСКА — обладатель Кубка европейских чемпионов, сборная США, к клубному хоккею отношения не имеющая, пражская «Дукла» как еще один представитель Старого Света и сильнейшая канадская любительская команда. В последний момент канадцы от поездки в Америку отказались, и турнир переименовали в «Турнир трех».

Этот турнир был необходим Тарасову как один из важнейших этапов для подготовки армейских сборников к Олимпиаде в Саппоро. Команда вылетела из Москвы 22 декабря, через два дня после завершения выигранного в Москве известинского турнира — выигранного, надо отметить, с большим трудом, только по разнице заброшенных и пропущенных шайб (по очкам было равенство с чехами и финнами), и на следующий день после проигранного чехословацкой сборной товарищеского матча — 1:3. Короткая остановка в Лондоне и — Нью-Йорк. Из Нью-Йорка на следующее утро вылет в Колорадо-Спрингс с пересадкой в Чикаго. Четыре часа ожидания — и трехчасовой полет на «Боинге-747» с кинозалом и баром на втором этаже самолета. В Денвере еще одна пересадка. Потом — двадцать минут до Колорадо-Спрингс, летчики даже высоту толком не набирали, держали самолет чуть ниже облаков. «Посадку, — записал в дневнике Тарасов, — произвели ухарски, с невероятно крутого виража».

В Колорадо-Спрингс Тарасов был не первый раз. Приезжал на турниры со сборной СССР. Знал, что акклиматизация проходит не безболезненно: головные боли, головокружение, а то и тошнота — расположен город на высоте 1800 метров над уровнем моря. В первые два дня проблемы были даже у такого физически крепкого игрока, как Геннадий Цыганков, — он был освобожден от товарищеского матча.

В первом матче — против сборной США, которую тренировал хороший тарасовский знакомец Уильямсон, приезжавший на недельную стажировку в ЦСКА летом 1971 года (Тарасов всё американцу рассказывал и всё показывал), — Тарасов поставил перед своими игроками конкретную задачу: выиграть в первом же периоде. «Нам, — говорил Тарасов, — важно было сразу не только добиться превосходства, но и сломить соперника морально, лишив его надежды на победы в будущих встречах». Так и вышло — уже в первом периоде 7:1. В перерыве между кругами турнира ЦСКА сыграл с командой США товарищеский матч. И снова — 7:1.

С таким же счетом армейцы повели в первом периоде матча с американцами во втором круге. В этой встрече случился инцидент: сразу два хоккеиста сборной США набросились с кулаками на Юрия Блохина. Тарасов был противником рукопашных битв. Но его терпение не беспредельно. Он был категорически против того, чтобы безропотно подставлять левую щеку, когда тебе заехали по правой, — сносить запрещенные толчки, удары клюшкой, тычки в лицо локтями, причем при попустительстве судей. «Да и надо же и самим пройти через это испытание», — говорил себе Тарасов, разрешая своим дать острастку. В Миннеаполисе ЦСКА фактически повторил то, что в Калинине армейцы сделали с командой «Шербрук Биверс». На сей раз в схватке, в которой к обеим сторонам подоспела подмога, участвовали по восемь хоккеистов от каждой команды. Длилась она почти пять минут. «По истечении этого времени, — с удовлетворением констатировал Тарасов, — восемь американцев лежали на льду, прижатые сверху нашими ребятами».

Тарасова порадовала тогда реакция публики, заполнявшей трибуны на матчах с участием советской команды в Сент-Луисе, Филадельфии, Миннеаполисе, Нью-Йорке. Сначала она, понятно, поддерживала своих, потом, когда у своих возникли проблемы, притихла, а на заключительном этапе потасовки аплодировала победителям.