Анатолий Тарасов - А. Горбунов

Вторая ошибка нового тренера (а быть может, и первая) — его твердая решимость избавиться от большой группы игроков. «У нас сейчас в ЦСКА, — сказал Кулагин в интервью еженедельнику «Футбол-хоккей», опубликованном 8 ноября, за восемь дней до возвращения Тарасова, — пришла пора, когда нужно одну группу игроков сменить другой… В нашей команде требуется замена сразу нескольким хоккеистам. Да каким! Многократным чемпионам страны и мира!» Не исключено, что интервью это легло на ту чашу весов, на которой разместились проигрыши команды и ее невнятная игра.

Заявив о необходимости замены сразу нескольких ведущих игроков, Кулагин, сам того не ведая, присоединился к голосам тех, кто с первых же минут после появления информации об уходе Тарасова в «академический отпуск» принялся обвинять тренера в хитрости и малодушии. Прикинул, дескать, Тарасов, что основные хоккеисты сдают, что команда нуждается в срочных кадровых переменах, и быстренько «слинял» под надуманным предлогом. «Разговоры такие велись, я о них знал, — признавался позже Тарасов. — И чувствовал отвратительное бессилие — разве объяснишь каждому, что армейцы по-прежнему полны энергии, что команда у нас перспективная, что мне, наконец, и в самом деле было трудно тогда — по состоянию здоровья — проводить матчи чемпионата страны. И я ведь не уходил из ЦСКА навсегда».

Объяснил Тарасов и бессмысленность затеи Кулагина, связанной с обновлением пятерок осенью 70-го.

В первой пятерке играли тогда Михайлов (26 лет), Петров (23), Харламов (22), Гусев (23), Кузькин (30). Кузькин еще многие годы после этого — до 1976-го — оставался одним из лучших защитников страны.

Во втором звене были задействованы Викулов (24), Полупанов (24), Фирсов (29), Лутченко (21), Рагулин (29). В этой пятерке, по предположению Тарасова, «под подозрением были, видимо, Фирсов и Рагулин. И не только под подозрением. С Рагулиным, насколько я знаю, тоже хотели проститься. Фирсова Кулагин готов был отпустить, — продолжал Тарасов, — он никак не поддерживал его и при первой же неудаче снимал с игры, и Фирсов терял веру в свои силы». Спустя небольшое время после возвращения Тарасова Рагулин и Фирсов заиграли так, что «молодые и в мыслях не могли себя равнять с ними».

Третья пятерка, судя по интервью, вызывала наибольшее беспокойство Кулагина: Мишаков (29), Моисеев (30), Блинов (21), Цыганков (23), Ромишевский (29). Да, эта пятерка уступала в мастерстве другим звеньям, но ее можно было не перегружать, наигрывая четвертое — молодежное — звено. Средний возраст хоккеистов трех пятерок — 25 с половиной лет. Это золотой возраст, с хорошей перспективой.

Неудачи, однако, привели к панике. Она была облечена в дипломатичную формулу «поиска оптимального состава третьего звена». Поиски эти Тарасов назвал «бесконечными». Иного определения и не подобрать. «Доходило до того, — отмечал он, — что в одном матче, в одном, подчеркиваю, матче ЦСКА пробовал пять (!) различных сочетаний игроков в третьем звене». Естественно, ни о каком взаимопонимании хоккеистов, ни о каком боеспособном коллективе не могло быть и речи.

Утраченную веру в игроков Тарасов называл «самым большим тренерским грехом. Когда это происходит, — писал он, — в качестве оправдания возникает старый, как спортивный мир, аргумент — “необходима смена поколений”».

Ошибки Кулагина — вполне объяснимые ошибки человека, впервые в тренерской жизни получившего в руки классную команду и собиравшегося доказать, что резкими переменами — в тренировочном процессе и в составе — он в состоянии сделать ее сильнее. Но спрессовать время Кулагину не удалось. Он был отставлен, потом сам уволился из армии и принял предложение «Крыльев Советов», с которыми в сезоне 1973/74 года преуспел, взяв чемпионский титул. С десятком примерно игроков, прошедших школу ЦСКА. В том числе с тройкой Лебедев — Анисин — Бодунов, от которой фактически отказался Тарасов. Когда Кулагина позвали в «Крылья», он пришел к Тарасову посоветоваться. Тарасов сказал: «Надо браться».

Выиграв с «Крыльями» в один год чемпионат и Кубок СССР, Кулагин продолжал пребывать в убежденности, что в ЦСКА в 70-м ему «просто не дали довершить начатое». Он считал, что имел право вносить что-то новое, что-то свое в подготовку команды, руководство которой ему доверили, и настаивал, что работал тогда на перспективу.

Оказавшись же в «Крыльях», Кулагин до основания перестроил тренировочный процесс и сделал то, что в ЦСКА, как ни странно, делал далеко не всегда — резко увеличил объем нагрузок, перейдя на режим трехразовых занятий и заставив своих игроков работать больше, чем работали армейцы. В день знакомства с «Крыльями» Кулагин сказал хоккеистам, что опередить ЦСКА можно лишь в том случае, если превзойти этот клуб в организации учебно-тренировочного процесса.

Два клуба впервые встретились в полуфинале турнира на призы «Советского спорта» в начале сентября 1971 года. Для Кулагина, равно как и для молодых форвардов, только-только перешедших из ЦСКА (Лебедев, Анисин, Бодунов), встреча была сверхпринципиальной. Им было что доказывать. И — кому. В первую очередь — Тарасову.

Счет 3:1 в пользу ЦСКА в середине второго периода рушил, казалось, все доказательства. Но если прежние «Крылья» выбросили бы на лед полотенце, то «Крылья» кулагинские заставили ЦСКА в конце третьего периода удерживать изо всех сил ничью, а в дополнительное время, когда армейцы снова добились разрыва в две шайбы (5:3), едва не вырвали победу. Спасибо Третьяку. Он без устали отбивался от осаждавших его ворота хоккеистов «Крыльев» и пропустил лишь одну шайбу.

Не следует, впрочем, забывать: с 26 августа по 7 сентября того года армейцы сыграли 15 матчей, причем встреча с «Крыльями» пришлась на следующий день после первой финальной игры за Кубок европейских чемпионов с «Дуклой». В Москве чехи были разгромлены (7:0). Матч с «Крыльями» завершился в одиннадцать вечера, в пять утра хоккеисты ЦСКА собрались в своем дворце и через два часа вылетели в Чехословакию, где на следующий день сыграли ответный финал вничью (3:3) и привезли домой чемпионский Кубок.

Главное, что Кулагин вынес для себя за несколько месяцев работы без Тарасова, — это то, что он может работать старшим тренером команды мастеров. Тарасов в ЦСКА выделял своему помощнику «лабораторию», полностью доверив ему молодежную команду. Кулагин ставил в ней эксперименты, набирался опыта самостоятельной работы, руководил хоккеистами во время матчей, рекомендовал тех, кого он готовил, в первую команду.

На первой же встрече с командой после своего возвращения Тарасов взял прежнего тренера под защиту. «Да, — сказал он, — Борис Павлович уходит. Руководство клуба решило, что шесть поражений — это слишком много. Но справедливо ли укорять в неудачах тренера? Не поставили ли тренера в трудное положение сами хоккеисты? Я не хочу, чтобы кто-то валил вину на Кулагина». Это очень важный момент, потому что вокруг внезапной (стоит подчеркнуть это слово) замены тренера ЦСКА сразу же пошли досужие разговоры: «Подсидел!», «Выгнал!», «Расправился!»