Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

тогда сидите в комнате и учитесь скучать, ибо скука станет основным чувством вашей скорой семейной жизни.

Это стало последним доводом в споре. Гретта решилась. «Но только один раз», – мысленно пообещала она себе. А служанке наказала:

– Если вдруг кто-то обо мне спросит, скажи, что я сплю.

– Ой, госпожа, не беспокойтесь, – весело откликнулась хитрая Лизхен.

Гретта знала, куда нужно было идти. Повернула направо в южное крыло, спешно прошла длинный широкий коридор, несколько ступеней вверх и снова повернула, попав в крыло восточное. Только здесь девушка осознала, что в этом же крыле расположены покои и самого ландграфа, и даже Густава. И ещё Гретта не помнила, где именно комната Берхарда. А вдруг она постучится не в ту дверь? Боже, стыд-то какой! «Ну, ничего, скажу, что заблудилась», – как могла, успокаивала себя Гретта.

Впрочем, кабинет ландграфа оказалось легко распознать – у его двери была выставлена стража из одного солдата. Гретта молча прошла мимо него. Караульный проводил девушку спокойным взглядом и тоже промолчал. Следующую дверь Гретта узнала; да, это она, указывая именно на эту дверь, Густав сухо бросил: «Покои брата». Гретту тут же охватили смущение и неуверенность. Может, лучше вернуться? Девушка покосилась на стоявшего поодаль солдата – тот всё так же молча наблюдал за ней. Нужно было что-то делать, иначе неловкое топтание у двери вызовет подозрение. Гретта постаралась сбросить неуверенность и постучала в дверь. Однако ей ответила тишина. Тогда девушка постучала громче – снова никто не отозвался, но дверь слегка приоткрылась, она оказалась не запертой. Гретта вновь покосилась на солдата, не сводившего с неё глаз. Зайти или уйти? Недолго думая, Гретта зашла.

В просторной комнате никого не было. Гретта прикрыла за собой дверь, прошла несколько шагов, встала и огляделась. Точно ли это покои Берхарда? Резная мебель, сундуки, на стене гобелен… А это что? На стене висело нечто, покрытое покрывалом. Движимая любопытством, Гретта подошла к этому нечто и приподняла край покрывала – картина, нет, портрет какой-то незнакомой девушки. Хорошенькая и такая юная. Интересно, кто она? И почему закрыта?

Гретта опустила покрывало, снова огляделась, прошла к столу. На нём лежало несколько свитков. Нехорошо подсматривать, но так любопытно! Девушка взяла крайний свиток и развернула его – какое-то письмо, написанное аккуратным мелким почерком. Даже не письмо, а какой-то отчёт с цифрами, подсчётами. Гретта свернула свиток, отложила и взяла самый дальний. Развернула и ахнула. Перед её взором предстал её же собственный облик. Девушка улыбнулась. Надо же, Берхард написал её портрет. Да как умело! Как талантливо! Но зачем? Может, Густав попросил его? Нет, ведь Густав не слишком уважительно отзывался о художественных талантах брата. Тогда зачем? Неужели для себя? От этой мысли Гретта почувствовала жар в душе. Ведь если так, значит, она Берхарду нравится? Значит, он к ней… Неужели неравнодушен?

Сначала эта догадка Гретту обрадовала, но после испугала. Ведь это неправильно. Судьба приготовила им разные пути. Ей суждено стать женой Густава, ему – стать мужем молодой графини Зигмины. Между ней и Берхардом не должно быть никаких чувств, кроме дружеских. Гретта свернула рисунок и положила на то место, с которого взяла. Зря она пришла сюда. Лучше уйти, пока не вернулся хозяин комнаты.

Девушка повернулась к двери, но в этот момент та открылась, и в комнату вошёл Берхард Регентропф. Юноша был крайне удивлён, завидев гостью. Удивлён и обрадован.

– Гретта? Вы?

– Я… Я… – Гретта оказалась в растерянности от неожиданной встречи. – Я случайно зашла… в вашу комнату… Я шла…

– Вы заблудились? – помог Берхард.

– Да… Кажется…

Берхард не поверил, но виду не подал. Какая разница, почему Гретта пришла сюда, главное, что она пришла. Берхард прикрыл за собой дверь и приблизился к девушке.

– Что ж, раз так случилось, будьте моей гостьей, – с радушной улыбкой пригласил он. – Сейчас я распоряжусь, чтобы принесли вина и фруктов…

– Нет-нет, – запротестовала Гретта. – Мне лучше уйти.

– Почему?

– Я… Вы… Вы, верно, устали после дороги… Я не хочу вам мешать.

– Но вы вовсе не мешаете. И отдых в приятной компании лучше, нежели отдых в одиночестве.

Гретта прибывала в смятении. Разумом она понимала, что нужно уйти, но в душе ей хотелось остаться. Очень хотелось. Гретта взглянула на юношу, на его мягкую улыбку, заглянула в его чёрные глаза и сдалась. Даже успокоилась.

– Ну, раз я не мешаю, – проговорила она, – тогда, пожалуй, останусь погостить.

– Вот и хорошо. – Берхард тоже был рад, что смог уговорить девушку. – Присаживайтесь, Гретта, прошу. Как вы провели сегодняшний день?

– Прекрасно провела, – ответила Гретта, присев на предложенный ей стул. – Мы с Густавом поднимались на восточную башню, посмотреть на Регенплатц с птичьего полёта. Я в восторге от увиденного.

– Брат правильно сделал, что пригласил вас именно на восточную башню. С неё открывается самый лучший вид. Я всё-таки распоряжусь, чтоб принесли вина с фруктами.

И Берхард направился к двери, но Гретта, вскочив с места, остановила его:

– Прошу вас, Берхард, не беспокойтесь ни о чём, – попросила она. – Я же совсем ненадолго.

На самом деле Гретта не хотела, чтобы её кто-либо видел в покоях старшего сына ландграфа, даже слуга. И так её уже заметил тот солдат в коридоре. Как бы ни пошли сплетни.

– Раз уж вы позволили мне отнять у вас немного времени, лучше покажите ваши рисунки.

Берхард пожал плечами:

– Хорошо. Коль вам интересно, покажу.

– Конечно, интересно.

Юноша подошёл к камину и присел на колени возле небольшого сундука. Поддавшись любопытству, Гретта тоже приблизилась и, вытянув шею, попыталась заглянуть через плечо юноши. Берхард открыл сундук, заглянул в него и усмехнулся.

– Боюсь, Гретта, я не смогу вам продемонстрировать свои рисунки, – проговорил Берхард.

Он опустил в сундук руки и достал пригоршню мелких клочков пергамента. Гретта ахнула и, присев рядом с юношей, заглянула в сундук. Он был полон таких же обрывков и клочков.

– Здесь хранились все ваши работы? – спросила она.

– Да.

– Но кто это мог сделать?

– Я догадываюсь. – Берхард сбросил клочки обратно в сундук.

– Кто? Его нужно наказать. Это же кощунство!

Гретта выбрала несколько крупных обрывков и разложила их у себя на коленях. На них ещё можно было рассмотреть фрагменты бывших рисунков. Два цветка из букета, птичье крыло, плечо облачённого в латы рыцаря, морда лошади, лапы собаки – от каких сюжетов эти кусочки, уже не понять.

– Как жалко. Как жалко, – горевала Гретта. – Я представляю, какая была красота!..

Берхард смотрел на девушку почти умилённо. Она так искренно сожалела о потере, что казалось, эта была потеря её личная.