Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Это меня успокоило, и я счел за лучшее, что меня оставили в покое в полку, где я чувствовал себя так хорошо, где у меня было много друзей и не было, как мне казалось, ни одного врага и по службе я был на очень хорошем счету, считался хорошим строевым офицером.

15-го марта в офицерском стрельбище состоялось состязание в стрельбе в цель из винтовок, на которое и я был допущен, в числе 8 офицеров от полка. На этот раз на предварительном состязании я не сделал ни одного промаха и сумма квадратов было 188. По полку я был 3-м, по всему же округу – 24-м. На состязании я выбил право на получение императорского приза, но такового не получил, т. к. по числу квадратов были лучшие меня и мне приза не хватило. Но я был рад, что выполнил требуемое право. Число квадратов у меня было 112.

Пасха была в этом году поздняя, 21 апреля, и потому сезон был очень длинный. Я опять много выезжал, танцевал и дирижировал на балах. 5-го апреля я был в карауле в Аничковом дворце, государь был в Гатчине, и потому в карауле было совсем спокойно.

Накануне этого дня я принимал участие в военной прогулке и ученье против обозначенного противника у д. Коломяги верстах в 10 от Петербурга. Погода была хорошая, идти было легко. Полк был собран на Марсово поле, откуда, под командой великого князя, двинулся к д. Коломяги через Троицкий мост по Каменноостровскому проспекту за ипподром. Кроме нашего полка, участвовала рота Саперного батальона,[263] две сотни Казачьего полка[264] и две батареи л-гв. 1-й Артиллерийской бригады. Начальствовал над всем отрядом генерал-майор Долуханов. Я был со своей 4-й ротой. В Коломягах в то время жила графиня Орлова, к ней приехали Граббе, узнав, что наш полк будет тоже маневрировать, и во время привала оказали нам гостеприимство.

Незадолго перед этим скончалась великая княгиня Ольга Федоровна, она возвращалась с Кавказа и по дороге сильно захворала, так что принуждена была остановиться в Харькове. Ее перенесли в парадные комнаты вокзала, где она и пролежала несколько дней и скончалась.

4-го апреля тело великой княгини прибыло в С.-Петербург на Николаевский вокзал в особом траурном поезде. Полк наш принимал участие в печальном шествии в полном своем составе под командой великого князя. Я шел со своей 4-й ротой, за командира роты шел Гарденин. Через два дня по перевезении тела в Петропавловский собор состоялось погребение почившей великой княгини. В течение этих 2-х дней ежедневно по два раза в день служились торжественные панихиды, на которых мы, офицеры, обязаны были присутствовать. Не прошло и недели, как получено было новое печальное известие о кончине фельдмаршала великого князя Николая Николаевича Старшего. Он скончался в Крыму. Как только была получена депеша об его кончине, в соборе Спаса Преображения была отслужена панихида в присутствии всех офицеров полка и по 25-ти человек нижних чинов от каждой роты, в тот же день была тоже отслужена торжественная панихида и в Исаакиевском соборе, на которой нам, офицерам, приказано было тоже быть.

На другой день я был дежурным по 1-му и 4-му батальонам, в этот день в приказе по полку Гадон был отчислен от командования Е. В. ротой по случаю назначения адъютантом к великому князю, мой ротный командир Коростовец назначен командиром Е. В. роты, а моим ротным назначен был капитан Долгов. Кроме того, я был назначен делопроизводителем полкового суда. Это назначение окончательно меня укрепило в мысли, что великий князь меня оставляет в полку и не возьмет меня к себе в адъютанты, и я совсем успокоился, и был рад, что могу продолжать службу в полку. Новая моя должность не освободила меня от строевых занятий в роте, чему я также был рад, так как обучение новобранцев меня увлекало, и я всей душой был предан этому делу. Должность делопроизводителя суда для меня была совсем новая, я накупил массу разных руководств и принялся изучать все законы и инструкции, связанные с этим делом. Я даже взял несколько уроков у одного из прокуроров военно-окружного суда и очень скоро освоился со своими новыми обязанностями, внеся новую свежую струю в это сухое формальное дело.

24-го апреля из Крыма прибыло тело почившего великого князя Николая Николаевича Старшего. Траурный поезд прибыл на вокзал Николаевской железной дороги, тело было перевезено в Петропавловский собор. Наш полк стоял на этот раз шпалерами по Гагаринской набережной, торжественная печальная процессия проследовала мимо нас. Я стоял со своей 4-й ротой, за командира роты был капитан Долгов, только что назначенный моим ротным командиром. Я был в дружеских отношениях с ним, и потому его назначение было скорее мне приятно, хотя я его не считал хорошим строевым офицером. В тот же день я был назначен в почетный караул у гроба великого князя в Петропавловский собор со 2-й ротой полка под командой капитана Обухова. Караул стоял против парадного входа в собор на площадке, было очень утомительно, стоять пришлось сутки, отдохнуть совсем не пришлось.

На Пасху состоялось назначение великого князя Константина Константиновича командиром нашего полка, и в конце апреля состоялась торжественная сдача полка великим князем Сергеем Александровичем новому командиру. Сдача происходила на Преображенском плацу, где был выстроен весь полк. Грустно было на душе, несмотря на чудные отзывы о Константине Константиновиче. Это был действительно прекрасный во всех отношениях человек, но как командир полка он был чересчур снисходителен, чересчур малотребовательный, и это несколько разбалтывало полк. У него была чересчур поэтическая душа, не подходившая к роли командира полка. И это сказалось с первых же шагов его командования, а адъютантом полковым был Миркович, чересчур еще молодой и неопытный. Последние дни командования полком великого князя Сергея Александровича были днями проводов его, все офицеры, как один человек, со всей искренностью и сердечностью провожали его. Мы снимались группами, очень часто великий князь совсем невзначай приезжал в собрание по вечерам, оставался ужинать, офицеры, узнав об этом, съезжались, и полковая беседа затягивалась в таком случае до 3–4 часов ночи. Перед самой сдачей полка великий князь дал парадный обед всем офицерам полка в своем дворце, а затем полк чествовал великого князя обедом и поднес ему точную копию с полковой братины, в которой всегда на полковых и батальонных праздниках приготовлялся крюшон, большею частью самим великим князем. В день сдачи полка великий князь отдал приказ, в котором трогательно прощался с полком, удивительно сердечно, не шаблонно благодарил всех за службу. К сожалению, у меня этого приказа не сохранилось.

6-го мая я получил отпуск на 2 месяца и на другой день, проводив великого князя, – его отъезд в Москву – выехал к младшей моей сестре в Гродно, у которой провел две недели. Второй раз мне пришлось быть в Гродно, в этом грязном неуютном городишке. Тихо провел я время у сестры, был все время в усиленной переписке с матерью и старшей сестрой. От нее я узнал о смерти графини Богарне, вдовы князя Николая Максимилиановича, недавно скончавшегося. Она проболела всего 2 дня и скончалась, похоронили ее рядом с мужем в Сергиевой пустыни.