Тверской баскак. Том Шестой - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

меня остались негативные воспоминания. Вновь пришлось стоять на коленях, уткнувшись лбом в пол, а я уже, надо сказать, порядком отвык от подобных упражнений.

По-другому тут никак! Я ведь по статусу кто⁈ Подданный хана Туда-Мунке, даже не аристократ, не князь там какой-нибудь! Для высокородного монгола, такого как ильхан Абага, я так — просто тля! Монголы вообще никаких республиканских чинов не признают, и если в Золотой Орде еще худо-бедно разбираются, кто у них в Русском улусе заправляет делами, то для ильхана это темный лес.

Для него главой Твери по-прежнему является тверской князь, а если это не так, то сие уложение неправильное, и князю следует навести порядок в своем городе и вырезать всех непокорных. Поэтому для ильхана Абаги мы с бухарцем были одного ранга — просто послы регентши малолетнего Туда-Мунке. Только я был из купцов и представлял неведомую Ост-Индскую компанию, а Эсрем-ходжа — из святош и бухарский мурза. Так Турслан Хаши обрисовал мне ситуацию перед аудиенцией и попросил просто выстоять церемонию и ни во что не вмешиваться.

Как уж он там объяснил ильхану необходимость выдачи мне права на беспошлинную торговлю в трех его городах, останется для меня загадкой по сию пору. Только все, что произошло в дальнейшем, прошло совершенно без моего участия.

Мы с бухарцем вошли в тронную залу, бухнулись на колени и простояли так минут пять. Затем нам разрешили подняться, и я вручил Турслану Хаши грамоту Боракчин-хатун, в которой она от имени сына отдавала все права на Ширван ильхану Абаге и его наследникам.

Тот пробежал по ней глазами и утвердительно кивнул ильхану. Абага-хан милостиво прикрыл глаза, и это, по-видимому, послужило сигналом стоящему рядом чиновнику. Он тут же начал читать уже готовый договор, из которого следовало, что ильхан Абага принимает в дар от своего брата Туда-Мунке провинцию Ширван и клянется ему в вечном мире, подтверждая это своей подписью и тамгой.

Посланцам же брата своего он дарует… Купцу Ивану Фрязи’ну и его Ост-Индской компании право захода и беспошлинной торговли в трех городах улуса: Баку, Реште и Астеробаде, а мурзе Эсрем-ходжа — священную книгу Коран в позолоченном переплете.

После этого бухарец получил Коран и подписанный договор для передачи своему господину Туда-Мунке, а мне выдали фирман, подтверждающий все уже перечисленные права.

Многословно и сладкоречиво поблагодарив мудрого ильхана за милости, мы с бухарцем вновь склонились до земли и пятились так до самых дверей. На этом церемония закончилась, и я действительно получил то, что хотел, не сказав ни единого слова и простояв большую часть времени на коленях.

Помню, что, выйдя за ворота ханского дворца, я в сердцах выругался.

«Что-то староват я стал для этого дерьма! — Тяжело вздохнув, я с укором посмотрел на небо. — Господи, пусть это унижение будет последним как для меня, так и для потомков моих!»

После аудиенции я собрал адмирала Рудигера, Калиду и ганзейцев на совет по поводу наших дальнейших действий. Баку сильно пострадал за годы монгольских распрей. Война разогнала купцов, торговля почти полностью захирела, и прибыльно продать здесь товар было нереально. Разрешение ильхана включало три города, и если не подходил Баку, то в запасе оставалось еще два. Я уже провел кое-какую разведку и выяснил, что Решт, конечно, побогаче и предпочтительней, но впереди зима и период штормов, а там — полностью открытый рейд. Оставался Астеробад, и он подходил лучше всего.

Там, в самой юго-восточной точке Каспия, находился практически закрытый со всех сторон Горганский залив, в котором можно простоять хоть всю зиму, не опасаясь бурных каспийских штормов. К тому же по слухам туда нередко выходили торговые караваны из Хорезма и даже из Китая, что только добавляло очков в пользу выбора Астеробада.

Все, включая и ганзейцев, со мной согласились, и уже через день, пользуясь попутным ветром, мы покинули Бакинскую бухту. Неделя плавания прошла без приключений, и к концу месяца все три моих корабля бросили якорь у побережья Горганского залива, в тридцати верстах к западу от города Астеробад.

За первые сутки стрелки и матросы поставили лагерь, ограничившись лишь рвом и валом. На частокол тут не нашлось дерева! Еще день ушел на перевозку товара на берег, и уже с рассветом третьего дня наш караван выдвинулся в сторону Астеробада.

На берегу за главного я оставил адмирала Рудигера, приказав ему строить земляную крепость по всем правилам с бастионами под будущую артиллерию. Здесь я планировал закрепиться надолго.

Так, размышляя о недавнем прошлом, я не заметил, как пролетело время, и полностью вернулся в реальность лишь тогда, когда услышал над ухом голос старосты:

— Вон, вишь, минареты торчат? Это и есть Астеробад!

Не отвечая ему, вглядываюсь вдаль, но пока толком ничего не видно: так, лишь темное пятно на горизонте, и все.

Прошло еще не менее двух часов, прежде чем город предстал перед нами, так сказать, во всей красе. От некогда мощных защитных сооружений города целой осталась лишь арка ворот, да и то сильно потрепанная временем.

По обе стороны от этого монументального сооружения из-за полуразвалившихся стен выглядывали черные соломенные крыши, заборы из необработанных валунов и зеленые кроны тутовника.

Парадный въезд выглядел совсем уж заброшенным, зато дальше, ближе к центру города, виднелись шпили минаретов, купол большой мечети и еще несколько высоких крыш, явно богатых зданий.

Придержав кобылу, поворачиваюсь к проводнику:

— А что, господин староста, караван-сарай тут есть?

Тот сразу же тыкнул пальцем в виднеющиеся чуть в стороне плоские крыши:

— Вон там, самый большой!

Повернув в ту сторону свою лошадь, обращаюсь уже к Калиде и ганзейцам:

— Разгрузимся там, а дальше видно будет.

Калида соглашается сразу, а вот герр Шульцгруммер выражает сомнения:

— Может, лучше сразу на рынок, чего возить товар туда-сюда?

С легкой усмешкой и наигранным осуждением качаю головой:

— Без разведки сразу в бой — так недолго и в западню угодить!

Осознав, что лоханулся, немец обиженно надул губы, а я тронул кобылу пятками:

— Пошла, милая! Посмотрим, что у них тут за постоялый двор.

* * *

Круглая базарная площадь невелика, и народу на ней немного. В торце — большая городская мечеть с двумя минаретами, по сторонам — лавки торговцев. Сейчас их не больше двух десятков, но по следам на земле видно, что в базарные дни тут собирается куда больше народу и торговля кипит вовсю.

Сворачиваю в сторону лавок. Калида и немцы идут следом. Трое стрелков охраны — чуть позади. Все оружие