Философия достоинства, свободы и прав человека - Мучник Александр Геннадьевич

Попавший в жернова репрессивной машины «рабоче-крестьянской» державы один из руководителей советской разведки П.А. Судоплатов отмечал: «Я был не врагом народа, а врагом завистливых коллег — таков был заурядный мотив для травли в годы чисток». К месту заметить, что палачи из НКВД СССР особо беспощадно пытали своих бывших коллег, павших жертвами очередной репрессивной кампаний, чтобы вслед за ними самим пойти на заклание в качестве очередной жертвы. Этой трагической странице истории советских спецслужб была посвящена глава «Ликвидация чекистов» из книги советского разведчика А.М. Орлова «Тайная история сталинских преступлений». Этой вакханалии взаимного истязания палачами друг друга посвящены зловещие строки русского поэта А.А. Галича:

«…Очень плохо палачам по ночам,

Если снятся палачи палачам.

Ведь как в жизни, но ещё половчей,

Бьют по рылу палачи палачей!»

Кстати, изуверская практика НКВД СССР на территории большевистской державы ничуть не уступала подлости нацистской карательной машины в годы гитлеровской оккупации. На это обстоятельство обратил внимание автор книги «Бабий Яр». В частности, отмечая сходство коварных приемов двух тайных полиций, он писал, что «чужеземное гестапо оказалось точнехонько таким же, как родимое НКВД. Горе, если у вас был враг или кто-то вам завидовал. Раньше он мог написать донос, что вы против советской власти, значит, враг народа — и вы исчезали. Теперь он мог написать, что вы против немецкой власти, значит враг народа — и вас ждал Бабий Яр. Даже терминология у немцев была та же: враг народа!». Заметим: тайные полиции СССР и нацистской Германии уничтожали советских граждан, в равной степени, опираясь на подлое отношение последних друг к другу. Известно, что на территории гитлеровской Германии гестапо себе подобную вольность позволить не могло: немцы не позволили бы. Приведенный выше пример с престарелым Конрадом Аденауэром — убедительное тому свидетельство.

Таким образом, даже во время нацистской оккупации советские граждане не могли себе отказать в удовольствии доносить на своих соотечественников, обрекая себе подобных на верную гибель. Более того по мере изучения вопроса складывается убеждение, что одни и те же люди выступали несгибаемым костяком сначала царской власти, затем — большевистской, не переводя дыхания — гитлеровской, а впоследствии — опять советской. Во всяком случае, на подобные обобщения относительно поведения части населения Украины наталкивают трагические страницы упомянутой книги «Бабий Яр». В частности, её автор вспоминает следующую быль: «Затем мать берет тебя за руку и ведет в управу. Входить в нее жутковато, это место, где решается всё: человеческая жизнь, еда, работа, смерть, — откуда отправляют в Германию или могут рекомендовать в Яр. Немцев нет, за столами сидят фольксдойчи или «щирые» украинские дядьки в вышитых сорочках, с усами. Этих не обдуришь, как немцев, эти свой народ знают. И всегда они находятся, и у большевиков помогали делать колхозы, да раскулачивать, да доносить. Первая опора власти, эти самые «плоть от плоти» своего народа, что знают, кто чем поужинал, кто где в яме картошку зарыл. А сельсоветы из кого состояли, а все эти райисполкомы, горисполкомы, профсоюзы, суды? Теперь, гляди, опять такие же точно, опять они! Сидят, пишут повестки, составляют списки, подшивают дела…». Читая эти строки, пусть и с большой горечью, но видимо следует признать, что именно подобные люди — «соль» этой земли. Иначе попросту невозможно объяснить все те несчастия, которые беспрестанно обрушивались на голову её населения на протяжении веков. Поэтому не вызывает сомнений, что тоталитарный режим СССР пришёл на смену абсолютистскому режиму царской России исключительно благодаря специфическому менталитету населения, которое на протяжении всей своей истории являло собой самого надёжного хранителя традиции невежества. Одной из характерных особенностей последней является неодолимая тяга населения ориентироваться не на демократические идеалы, Право, нормы нравственности, а на свои низменные инстинкты и чувства.

Говорят, что невежество — это сумерки, где беспрерывно рыщет зло. Именно подобная национальная почва с силой закона природы вначале порождает, а затем канонизирует авторитарные режимы; история жесточайшей диктатуры Сталина — самый разительный тому пример. Неограниченный диктатор стал таковым только потому, что в полной мере отвечал глубинным, внутренним потребностям бывших подданных империи в сильном и беспощадном правителе. Не восторжествовал бы Сталин, так воцарился бы, например, злой гений революции Л.Д. Троцкий. Просто решающую роль здесь сыграло то, что последний читал книги и писал статьи, выступал на многолюдных митингах, претендовал на роль идеолога, стратега и вождя, отдавая приоритет работе с широкими массами населения, а Сталин в это время умело интриговал, распускал закулисные слухи и вербовал своих сторонников в узком кругу партийного аппарата и его функционеров на местах. Л.Д. Троцкий так оценил этот процесс сталинизации аппарата большевистской партии: «Сталин завладел властью не при помощи личных свойств, а при помощи безличного аппарата. И не он создал аппарат, а аппарат создал его… Разумеется, не всякий может овладеть аппаратом. Для этого нужны были исключительные и особые качества, которые не имеют, однако, ничего общего с качествами исторического инициатора, мыслителя, писателя или оратора».

В подобном ключе, например, политический стиль каждого из них оценил и В.Б. Резун: «Троцкий, видимо, не понимал аппаратной тактики, считал, что революционер — это горлопан, пламенный оратор, трибун. Тут он был неподражаем: держал в напряжении толпы, и люди его слушали, но при этом кто-то должен быть Генеральным секретарем… и канцелярской работой заведовать… товарищ Сталин это очень правильно понял, и вся номенклатура четко себе уяснила… кто в доме главный… В общем, как только Сталин взял в свои руки кадровый вопрос, он стал вершителем номенклатурных судеб…».

Благодаря востребованности со стороны большевистской номенклатуры своих низкопробных качеств Сталин, бесспорно, вырос в крупного тирана, но при этом всегда оставался мелким негодяем. Л.Д. Троцкий, который, несомненно, изначально был крупным тираном, не смог опуститься до уровня мелкого негодяя, потому с позором и проиграл сражение за власть своему более подлому и изощрённому конкуренту.

Да, эти два роковых персонажа нашей истории были очень разными, в том числе и в личной жизни. Например, жена Сталина — Надежда Сергеевна Аллилуева (1901–1932) — в результате оскорблений со стороны мужа вынуждена была покончить жизнь самоубийством. А вот как подметил академик М.В. Попович: «Троцкий и в малых бытовых делах, и в великом был щедрым на самоотверженность и самопожертвование… Троцкий умер от руки сталинского убийцы достойно, найдя сердечные последние слова и для любимой жены, и для мирового пролетариата, которому, как был убеждён, он отдал свою жизнь». Сейчас, уже по истечении времени, становится очевидным, что в большевистской России люди, склонные к самоотверженности и самопожертвованию были обречены на гибель изначально. Другой вопрос, как бы повели они себя вновь, если бы могли предвидеть трагическое завершение истории своей жизни и тот фарс, которым завершилась история государства, ради строительства которого они пролили столько своей и чужой крови? Но этот риторический вопрос уже навсегда останется без ответа.

Если бы Сталин и Троцкий не были крупными тиранами, они продержались бы у власти не дольше, чем, например, любимец и теоретик большевистской партии Николай Иванович Бухарин (1888–1938), который, как известно, не был ни тираном, ни тем более негодяем. Именно по этой причине он был обречен погибнуть в этой стране и, естественно, погиб ранее других. В тех условиях важна была не фамилия деспота, а деспотический метод правления. Народ никогда не «простил» бы своему правителю отсутствие деспотизма. Всенародный плач после смерти Сталина, его портреты, которые и поныне красуются над толпой в дни иных официозных торжеств, в полной мере подтверждают эту версию нашей трагической истории. Такие режимы и их вожди — исключительно продукт национального производителя и естественное продолжение его способа производства своей истории.