Философия достоинства, свободы и прав человека - Мучник Александр Геннадьевич

В СССР никогда не было коммунизма и коммунистов в марксистском, западном смысле этого слова. На территории этой державы, по остроумному замечанию одного советского писателя, «коммунизм есть советская власть плюс эмиграция всей страны». Как же нужно было извратить учение великого мыслителя, чтобы сам термин «коммунизм» вызывал содрогание у любого цивилизованного народа. Совокупность работ Карла Маркса (1818–1883) по своей сути являлись глубоко гуманистическим учением, рожденным в недрах западной цивилизации и которое было абсолютно, категорически и органически несовместимо с такой страной, как православная, и в своём подавляющем большинстве, крестьянская Российская империя. Как было справедливо замечено в публикации «Успех пришел к социализму после смерти, как к Ван Гогу» совершенно очевидно, что «фашизм пал потому, что люди были лучше, чем отвратительная идея фашизма. А коммунизм пал потому, что идея оказалось лучше людей» («2000», 25.05.2011 г.). Последнее как раз и имело место в большевистской России.

Справедливости ради необходимо признать, что человечеству очень не повезло, что сие учение «импортировал» один из самых отсталых народов мира. Как писал доктор философских наук Виктор Павлович Макаренко: «Маркс определял эксплуатацию через понятие неоплачиваемого труда — прибавочной стоимости… Следовательно, феномен эксплуатации надо объяснять таким образом, чтобы исключить тождество между лозунгом уничтожения эксплуатации и ленинским призывом «Грабь награбленное!». Ленинский лозунг укреплял менталитет грабителя, типичный для крестьянских движений и люмпен-пролетариата». Таким образом, потребность во всероссийском грабеже, столь свойственная «низам» обитателей царской России и логика марксизма, столь привлекательная для пролетариата Европы, в действительности, были несовместимы по определению. Но большевизм, пользуясь невежеством населения империи, стал выдавать свои лозунги тотального грабежа под вывеской учения великого мыслителя и гуманиста. Российский большевизм дискредитировал марксизм своей порочной практикой на весь мир. Таким образом, усилиями доморощенных большевистских идеологов европейская традиция марксизма была извращена до неузнаваемости. Подлинному же пониманию сути Марксова учения непреодолимо препятствовала традиция невежества, укоренившаяся в менталитете населения империи. Как по сему поводу справедливо заметила американский политолог и философ Ханна Арендт (1906–1975): «Пигмеи питаются догадками и прозрениями великого учителя, но никогда они не понимали ни глубину его философии, ни уж тем паче — его принципиальных ошибок и заблуждений». Вместо марксизма, как выразился другой философ, по стране гуляли «вульгарные отрыжки былой великой школы». Подлинная суть «марксистских» знаний, убеждений и принципов могущественной номенклатуры КПСС во всей своей красе явила себя после 1991 г. в процессе повального разграбления общенародной собственности, созданной на поте, слезах и крови населения СССР. Как отмечал профессор курса экономики России Гарвардского университета (США) Маршалл Голдман (1930–2017): «Когда СССР стал распадаться, началось растаскивание его богатства на части. Колоссальные (в прежние времена) запасы советского золота, по-видимому, просто исчезли, так как были тайно и частным образом переправлены в Лондон и Цюрих.

Не стоит изумляться тому, что внушительная часть раздробленного ныне богатства захвачена прежними антирыночниками — руководителями коммунистической партии. На поверку оказалось, что истинных приверженцев марксизма мало, как и противников неравенства, но обнаружилась равная, если не превосходящая численность оппортунистов, которые всегда рассматривали членство в партии как способ обретения богатства и привилегий». Богатство и привилегии — в этом вся суть убеждений и мотивации деятельности высокопоставленной номенклатуры советской империи и, одновременно, подлинная причина поголовного уничтожения ею на протяжении своего существования людей, обладавших полноценными знаниями, убеждениями и нравственностью, которые свойственны марксистам в западном, научном смысле этого слова.

Большевизм — инстинктивное порождение практики российской жизни точно в такой же степени, как марксизм — европейской политической мысли. Большевизм — это вырвавшееся наружу социально-психологическое заболевание, нравственная патология населения Российской (большевистской) империи. Исследованию сугубо русских корней большевизма посвящен специальный раздел книги историка Ю.Н. Афанасьева «Опасная Россия», в котором, в частности, автор отмечал, что «глубокая укорененность большевизма (ленинизма, сталинизма, тоталитаризма) в русской почве вылилась в грандиозный социальный эксперимент XX столетия, масштаб и последствия которого в полной мере измерить и оценить, видимо, еще предстоит». Посему все попытки сбросить вину за реальные преступления российского большевизма на теорию европейского марксизма вполне укладываются в прокрустово ложе традиционного образа мысли и действий: в национальной трагедии обязательно должны быть обнаружены рука, заговор, происки, протоколы и так далее каких-то инородцев, иноверцев, инакомыслящих. Ныне традиция сия переживает очередной ренессанс. Но несмотря на эту оную, уже ни у кого в мире не вызывает сомнений: большевистская идеология и практика по своей сути порождение российской истории и никакого отношения к марксизму, уходящему своими корнями в европейскую историю, не имеют. На всех своих форумах вожди большевистской державы к месту и не к месту цитировали Маркса. Их можно понять: им нестерпимо нужно было прикрыть именем какого-либо гения своё неимоверное невежество и явную историческую несостоятельность. Вот тут-то очень некстати для своей посмертной репутации и подвернулся Маркс. Последнее дало повод И.М. Губерману обронить следующие нелицеприятные строки:

Мне Маркса жаль: его наследство

свалилось в русскую купель;

здесь цель оправдывала средства,

и средства обосрали цель.

Как было кем-то образно замечено: правда у всех народов одна и та же, но у всякого народа есть своя особая ложь, которую он именует своими идеалами. Большевизм и есть та глубоко своя, глубоко народная, глубоко национальная ложь, которую население империи возвело в ранг своих идеалов. Возможно, что народ в сердцах и не жаловал тех или иных большевистских вождей, но вместе с тем сам большевизм как отношение к жизни, как способ жизнеустройства и мировосприятия, как стереотип поведения стал новой религией, состоянием ума и души преобладающего числа крестьянского населения бывшей Российской империи именно потому, что стал наиболее адекватной формой выражения их менталитета. Как справедливо в связи с этим заметил Н.А. Бердяев: «Большевизм есть состояние духа и явление духа, цельное мироощущение и миросозерцание». Кто-то довольно едко заметил, что в основе большевизма лежит ложь, ненависть и принуждение. Вероятно, именно эти качества души на протяжении всей истории империи требовали своего выхода на авансцену общественной жизни, но вырваться из оков более или менее жесткого абсолютизма смогли лишь с наступлением очередной русской смуты. Поскольку это историческое событие стало проявлением глубоко припрятанного доселе состояния души, то, вероятно, потому-то оно и получило со временем более или менее благопристойное наименование Великой Октябрьской социалистической революции и соответствующую историографию, мифы и легенды, облагораживающие реальные события и действующие силы этой, несомненно, трагической страницы в книге жизни нашего народа.

Выразив в стихийной политической форме всю глубину невежества населения империи, большевизм стреножил его и, в свою очередь, стал определять его дальнейшую жизнь как в виде Красного террора, так и раскулачивания, расказачивания, коллективизации, индустриализации, борьбы с космополитизмом, строительства социализма и так далее. Как вспоминал впоследствии генерал-майор Добровольческой армии А.В. Туркул, «мы уже тогда понимали, какими казнями, каким мучительством и душегубством обернется окаянный коммунизм для нашего обманутого народа. Мы точно уже тогда предвидели Соловки и архангельские лагеря для рабов, волжский голод, террор, разорение, колхозную каторгу, все бесчеловечные советские злодеяния над русским народом. Пусть он сам еще шел против нас за большевистским отребьем, но мы дрались за его душу и за его свободу». Понимать-то понимали, да, судя по всему, далеко не всё. Например, явно не могли понять, что большевизм — и есть душа русского народа. Потому-то он от души рубил и расстреливал, пытал и истязал офицеров Белой гвардии, которые, не понимая сути происходящего, напрасно дрались за «его душу». Не понимали, что не за душу, а с душой народа они сошлись в смертельной схватке под названием Гражданская война. Потому-то и проиграли эту войну. Не могли не проиграть. Ведь народ победить нельзя, вот и не победили. Народ сказал своё слово: он выбрал большевизм. Наступили, как кто-то образно заметил, самые бесчеловечные и беспощадные времена кромешной русской тьмы.