Есенин, его жёны и одалиски - Павел Федорович Николаев

До чего ж ты меня довела?

Глава 5. «Было хорошо, было счастье»

«Ведь Есенин один». Осенью 1920 года у Н. Вольпин появилась соперница (но пока об этом не знали ни Надежда, ни Есенин) – Галина Бениславская. Впервые она увидела Сергея Александровича 4 ноября в Большом зале Консерватории на вечере «Суд над имажинистами». Помещение не отапливалось, но молодёжь, заполнившая зал, была оживлённа и весела: смеялись, спорили, переругивались из-за мест. Вдруг Галя ощутила на себе чей-то взгляд. «Нахал какой-то, мальчишка, поэтишка какой-нибудь», – подумала она. Поэтишка вышел на сцену. Короткая оленья куртка нараспашку, руки в карманах брюк, золотые волосы. Слегка откинув голову, начал читать:

Дождик мокрыми вётлами чистит

Ивняковый помёт по лугам.

Плюйся, ветер, охапками листьев, –

Я такой же, как ты, хулиган…

С. Есенин

– Он весь стихия, – вспоминала Бениславская, – озорная, непокорная, безудержная стихия, не только в стихах, а в каждом движении, отражающем движение стиха. Гибкий, буйный, как ветер, ветру бы у Есенина призанять удали… Что случилось, я сама ещё не знала. Было огромное обаяние в его стихийности, в его полубоярском, полухулиганском костюме, в его позе и манере читать, хотелось его слушать, именно слушать ещё и ещё.

Вернувшись на своё место, поэт опять посмотрел на девушку, привлёкшую его внимание. Долгий взгляд был внимательным и любопытным, но теперь он не раздражал Галю, от её недавнего негодования и следа не осталось.

Бениславская стала постоянной посетительницей всех выступлений поэта: «С тех пор на всех вечерах, всё, кроме Есенина, было как в тумане». И апофеоз чувств: «С того дня у меня в “Стойле” щёки всегда как маков цвет. Зима, люди мёрзнут, а мне хоть веером обмахивайся. И с этого вечера началась сказка».

* * *

О жизни Галины Артуровны Бениславской до её встречи с Есениным мы знаем со слов её подруги Я.М. Козловской, дочери видного большевика. Янина дружила с Галей с четвёртого класса гимназии, и секретов друг от друга у них не было.

Мать Бениславской – грузинка, отец – обрусевший француз Карьер. Мать была психически больна. Девочку взяла на воспитание её сестра Н.П. Зубова. Муж Нины Поликарповны, Артур Казимирович Бениславский, удочерил Галю и дал ей хорошее образование.

Под влиянием родителей Янины, старых большевиков, Галя в мае 1917 года вступила в партию. Окончив гимназию, она уехала в Харьков и поступила там на естественный факультет университета. Когда город заняли белые, Бениславская покинула его и направилась в сторону красных. Её задержали. Девушку спас случай. В штабе белых оказался её приёмный отец. Он выдал Гале удостоверение сестры милосердия Добровольческой армии. С этим документом Галя стала пробираться к красным. Сохранились её записки о перипетиях этого нелёгкого предприятия.

Г. Бениславская

«28 августа я выехала из Харькова в качестве сестры милосердия. В Белгороде я пересела на вспомогательный поезд № 2 (поруч. Залесский), доехала к 6 часам до Ржавы. На вспомогателе я ехала с жительницей г. Обояни (курсисткой) и её братом. Я и курсистка ехали на площадке – в вагоне лежали пьяные до бесчувствия офицеры-вспомогатели. Поручик Залесский – “Вова”, как он отрекомендовал себя, – студент-технолог Петроградского института. Я ехала с командировкой сестры в Кабардинский полк. В Ржаве, конечно, с “сестрой” познакомилось почти всё офицерство. В первый же вечер офицер-корниловец из контрразведки рассказал, что станции Ржаве грозит опасность быть окружённой и отрезанной (он даже начертил план, откуда могут повести наступление). Я продолжала разыгрывать роль сестры Кабардинского полка, но, к счастью, этот полк разбежался и потерял связь. Тем лучше! Я остаюсь ждать своего полка.

29 августа встала в 4 часа; в 6 часов начался обстрел Ржавы “Черноморцем”. Подбит был “Иван Калита” – в паровоз, в сухопарную трубу. Я решила, что лучший способ попасть к красным – спрятаться на ст<анции> Ржава. Сделала вид, что растерялась и не знаю, куда спасаться, на поезд ли или в обоз. Наконец все поезда отступили, а в обоз (в последние телеги) стали попадать снаряды. Один из них осколком порвал мою юбку – меня не ранил. Над головой рвалась шрапнель. Симулировать панику было достаточно. Я бросилась в погреб к жителям. Обстрел продолжался. Думали, что “Черноморец” уже на станции. Послышались ружейные выстрелы. Вдруг открывается дверь: “Сестрица, за вами солдаты пришли!” Мелькнуло в голове – “узнали, заподозрили”. Вхожу – ничего не заподозрили, а пришли со своим прапорщиком спасать меня (кто-то им сообщил, что сестра в погреб спряталась) из “лап красноармейцев”, по выражению прапорщика Егунова. Оказалось, что “Черноморца” не подпустила к ст<анции> стоявшая слева, кажется, батарея. Надежда была потеряна 30 августа. Приехав в Прохоровку, я сразу со станции – искать подводу. С большим трудом нашла на 15 вёрст до Журавки, оттуда 8–10 верст до позиций. Отъехав 4 версты, нагоняем пустую подводу.

– Куда?

– Да в Большие Сети, я сам оттуда!

А в Больших Сетях, по слухам, бои идут. Мне и на руку.

Я всё ещё ехала в качестве сестры, а подводчику, чтобы разжалобить, нарассказывала, что у меня в Москве осталась больная (после операции) мать с 5-летним братом моим. Конечно, подействовало. Взял. Доехала до Пристепного. Дальше, говорят, не проедете, в Больших Сетях – бой.

Приехали в Сети, заночевала. Плохая ночь была. Утром хозяин говорит:

– Сейчас я тебя не пущу, с утра у них и разведка, и на полях никого нет, тебя заметят и застрелят. А часов в 9 утра по старому времени:

– Ну, теперь иди с богом, казаки справа от села, а ты левой тропкой на Тычки пройдёшь.

Вышла я смело. Ведь я решила, значит, возврата нет. Если бы поймали казаки и обнаружили мой студенческий билет – я бы бросилась бежать, пока не застрелили бы, а живою бы не далась. Перешла речку не через мост – там, должно быть, патруль был, – а по оставшемуся столбику от кладок. Иду. Мужик косит гречиху…»

Бениславская благополучно добралась до расположения красных; там её тоже арестовали, но девушка получила разрешение на то, чтобы дать телеграмму отцу Яны, работавшему, по её горячим уверениям, с Лениным.

Около трёх месяцев Галя находилась в заключении: её заподозрили в шпионаже, хотели расстрелять. Один из красноармейцев запротестовал:

– Ребята, давайте подождём ответа из Москвы, девушка с такими глазами не может быть предательницей.

Бениславская всем понравилась: смуглая, красивое лицо, чёрные кудрявые волосы, густые сросшиеся брови и совершенно неожиданные бирюзовые глаза.

После получения ответа Козловского Галю