Дар волка. Дилогия (ЛП) - Энн Райс

Шериф ворвался обратно, с мокрым от дождя лицом, позади него шел человек из дорожного патруля.

— Всем оставаться на местах! — крикнул он. — До тех пор, пока мы не снимем у всех показания.

Грейс, смертельно бледная, дрожащая, с неестественно расширенными и наполненными слезами глазами, стояла на месте, а Фил гладил ее по спине, тихо утешая. Феликс тоже стоял рядом с ней, а Тибо подошел поближе к Ройбену и Лауре.

Грейс поглядела на сына.

Ройбен поглядел на нее.

Поглядел на Стюарта. Стюарт с беспомощным видом стоял у камина, глядя на Ройбена. На его лице читалось завидное спокойствие, даже какая-то отстраненность.

Ройбен поглядел, как Маргон и Феликс беседуют с шерифом, но не расслышал их слов.

А потом с Грейс случилось то, чего Ройбен не видел ни разу в жизни и не думал, что увидит хоть когда-нибудь. Она потеряла сознание, выскользнув из рук Фила, будто мешок, и с глухим стуком упала на пол.

35

Это была самая странная вечеринка из всех, какие доводилось видеть Ройбену. Но это была вечеринка.

Эксперты давно уехали, в том числе те, кто прибыл из Сан-Франциско, Мендосино и даже из отдела ФБР.

Как и большинство врачей «Скорой помощи», которые, очевидно, были нужны в других местах, их допросили первыми.

Саймона Оливера отвезли в местное отделение «Скорой» с симптомами сердечной недостаточности, которые, впрочем, могли быть просто приступом панической атаки.

В доме пахло дождем, кофе, чаем с лимоном и красным вином.

Из буфета достали всевозможные десерты и выложили на подносы. Нарезали сухую салями, выложили с крекерами и приправили горчицей. Жена одного из заместителей шерифа принесла подносы с нарезанным свежим хлебом с тыквой.

В утренней столовой и на кухне, люди собирались небольшими группами, обсуждая происшедшее, давая показания шерифу, сотрудникам дорожного патруля и людям из ведомства главного судьи штата, которых прислали сюда из Форт-Брэгг.

Гэлтон с племянниками приложили все силы, чтобы побыстрее закрыть окно в библиотеке, хотя бы наполовину, большим куском толстого пластика, а после часа тяжелой работы наконец-то заново навесили входную дверь на новых петлях и привинтили к ней новый засов.

И теперь потягивали кофе, болтая и общаясь с остальными.

В каминах гудело пламя. Горели все лампы, начиная с причудливых стенных канделябров и заканчивая старенькими лампами на угловых столиках, которые Ройбен раньше и не замечал.

Молодые патрульные, при оружии, и специалисты «Скорой помощи» ходили из комнаты в комнату, поглядывая друг на друга и на других, «более важных» гостей, собравшихся небольшими компаниями.

Доктор Катлер сидела на диване у камина в гостиной, сжавшись в комок, с одеялом на плечах, дрожа не от холода, а от пережитого ужаса, и отвечала на вопросы следователей.

— Ну, совершенно точно, что это было существо, пока не известное науке, никак не идентифицированное. Вполне возможно также, что это какая-то чудовищная мутация, проявившаяся в гипертрофированном росте костей и волосяного покрова. У него под ногами пол дрожал. Весил фунтов под триста, не меньше.

Грейс, Фил и Джим сидели за большим столом в столовой, освещаемые ласковым светом камина, и разговаривали с Феликсом. Тот объяснил, что Ясько и Клопова многие годы занимались рискованными опытами и тайными разработками, финансировавшимися правительством Советского Союза, а затем некими тайными покровителями.

— Насколько я понимаю, они погрязли в оккультизме, — сказал Феликс. — Всегда рассуждали насчет того, какие древние тайны и мифы были раскрыты советскими учеными, в то время когда остальные, по глупости, их отрицали.

Грейс одобрительно поглядела на Феликса.

— Вы имеете в виду, что они хотели проводить медицинские исследования этого Человека-волка частным порядком? — спросил Фил.

Лицо Джима было строгим и отстраненным, он едва глядел на Феликса, вежливо и ненавязчиво.

— А вас это удивляет? — спросил Феликс. — Есть такие ученые, которые занимаются тем, что лечат миллиардеров всем, что те пожелают, всякими сыворотками молодости, полученными нетрадиционными способами, гормонами роста, стволовыми клетками, овечьими железами, клонированными костями и кожей, косметическими трансплантатами, о которых остальные могут только мечтать. Откуда нам знать, что им известно и куда привели их исследования? Конечно же они хотели наложить лапы на этого Человека-Волка. Вполне возможно, что и в пределах Америки существуют тайные лаборатории, занимающиеся тем же.

Грейс устало пробормотала, что всегда в мире были и будут врачи и ученые, которые только и мечтают, чтобы их исследования были свободны от всяких моральных норм.

— Да, — согласился Феликс. — Когда я узнал от Артура Хаммермилла, что доктор Ясько начал обхаживать семью Ройбена, ну, я подумал, что мы, возможно, сможем чем-то помочь вам.

— И вы встречали их в Париже… — начал Фил.

— Я знал о них, — сказал Феликс. — Подозревал, какие методы они используют. Подозревал, на что они способны пойти, чтобы достичь своих целей. А еще я подозреваю, что полиция рано или поздно поймет, что их частная больница в Саусалито — прикрытие, и что у них был наготове самолет, чтобы вывезти из страны Стюарта и Ройбена.

— И все это для того, чтобы определить, почему у ребят возникли эти странные симптомы, чем бы они ни являлись, странные изменения… — сказал Фил.

— Потому что они были укушены этим существом, — сказала Грейс. Откинулась на спинку стула и покачала головой. — Чтобы выяснить, несет ли слюна Человека-волка в себе некую составляющую, которую можно было бы выделить из крови жертв.

— Именно так, — сказал Феликс.

— Что ж, их ждало жестокое разочарование, — сказала Грейс. — Поскольку мы сами исследовали эту проблему со всех сторон.

— О да, мы и знать не знаем, что есть в распоряжении таких ученых, — сказал Фил. — Ты никогда не была исследователем. Ты хирург. А эти двое — будто последователи доктора Франкенштейна. Я сразу это понял, с того момента, как Ясько стал уговаривать нас поместить Ройбена на принудительное лечение. Он был безумцем.

Джим поглядел на Ройбена устало, печально и слегка испуганно.

Он ездил в отделение «Скорой помощи» с Саймоном Оливером и вернулся с час назад, сказав, что с Саймоном все в порядке и его отправили в город на специальной машине «Скорой помощи». Все будет нормально.

— Что ж, теперь все мы знаем один факт, не так ли? — сказала Грейс. — Будь мы хирурги, поэты или священники, так, Фил? Все мы видели это чудовище своими глазами.

— Это не имеет значения, — ответил Фил. — Все равно что призрак. Видишь своими глазами и веришь в это. Но никто другой не поверит. Вот увидишь. Будут смеяться над нами, как и над всеми теми, кто видел его раньше. Можно набрать свидетелей хоть полный парк, тот, что на Кэндлстик, и это ничего не изменит.

— Это правда, — тихо сказал Джим, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Что же вы вынесли из этого такого, чего не знали прежде? — спросил Феликс, внимательно глядя на Грейс.

— То, что это по-настоящему, — пожимая плечами, ответила Грейс. — Что это не преступник в костюме и не коллективное помешательство. Каприз природы, как говорили в старину, человеческое существо, претерпевшее чудовищное превращение. Со временем всему этому найдется объяснение.

— Возможно, вы правы, — сказал Феликс.

— Но что, если это какое-то неизвестное существо? — спросил Фил. — Нечто, что не было пока открыто учеными?

— Чушь, — заявила Грейс. — В современном мире такое невозможно. О, такое могло бы случиться, скажем, в Новой Гвинее, но только не здесь. Без вариантов. Просто это существо пережило какую-то страшную трагедию либо уже было таким с рождения.

— Гм, не знаю, — сказал Фил. — А какой именно несчастный случай, болезнь или врожденное уродство могут вызвать такое? Я никогда не слышал, но ты же врач, Грейс.

— Все это будет объяснено, — сказала она. Она не спорила и ни на чем не настаивала. Просто была убеждена в своей правоте. — Они поймают это существо. Они обязаны. В современном мире такому существу скрыться некуда. Они досконально изучат, кто он, как он таким стал и чем все это кончится. Пусть весь мир трубит о Человеке-волке, пусть даже он станет, в своем роде, новым героем, хотя он, к сожалению, не более чем отклонение от нормы. Когда-нибудь они проведут вскрытие, снимут шкуру и сделают чучело. И он станет экспонатом в Смитсоновском музее, за стеклом. А мы будем рассказывать внукам, как однажды видели его своими глазами, в краткие дни его славы. Его станут оплакивать, сделают трагическим персонажем, таким, как Человек-слон в конечном счете.

Джим не сказал ни слова.

Ройбен пошел на кухню, где шериф пил уже тринадцатую чашку кофе, разговаривая с Гэлтоном по поводу легенд о вервольфах «в этих местах», о том, что такого здесь уже много лет не слышали.