Эоловы арфы - Владимир Бушин

Энгельс пошел во главе нескольких солдат, которые были посланы на левые высоты. Вскарабкавшись по поросшему кустарниками склону метров на восемьдесят — девяносто, они увидели перед собой довольно просторную поляну. На противоположной стороне ее, шагах в двухстах, стоял густой лес, и из его чащобы пруссаки, уже ранее оказавшиеся здесь, тотчас открыли ружейную стрельбу, как только завидели неприятеля.

О том, чтобы под обстрелом преодолеть совершенно открытое пространство и во главе горстки солдат вступить в бой с неизвестными силами противника, не могло быть и речи. Энгельс приказал рассредоточиться по укрытиям. Если две роты, посланные в обход, ударят во фланг пруссаков, тогда другое дело: пользуясь их вероятным замешательством, можно будет рискнуть броситься через поляну, но пока можно думать лишь о том, чтобы тебя не скинули со склона вниз.

Укрытия оказались неважными — кустарники да тощие деревца, а противник все усиливал огонь. Но, видно, мало у него было метких стрелков: одна пуля угодила кому-то в ложе ружья, другая пробила у кого-то полу блузы — вот и все потери.

Так продолжалось с полчаса. Что же делать? Энгельс решил узнать, что происходит внизу, может быть, повидать Виллиха, доложить, получить указания.

— Ну как, ребята, — сказал он ближним к нему бойцам, — не сбежите, если я оставлю вас на полчаса? Надо узнать, как там и что.

— Будем держаться! — ответило несколько голосов. — Идите.

— На всякий случай старшим оставляю вас, — сказал Энгельс волонтеру лет тридцати, которого еще раньше выделил по его толковым действиям и смышленому выражению странно знакомого лица. — Как фамилия?

— Курт Гербер. Я металлист из Золингена. Мы с вами уже знакомы, господин Энгельс. Я был в том отряде, который вы в начале мая привели в Эльберфельд.

— Ах, вот оно что! Прекрасно! Итак, за старшего.

Перебегая от куста к кусту, а кое-где ползком, Энгельс начал спускаться со склона. Спустившись до половины, он остановился и стал внимательно разглядывать, что там внизу делается. Вроде все обстояло благополучно. Было видно, что отряд Виллиха занимает прежние позиции и ведет весьма интенсивный ружейный огонь, заставивший пруссаков даже несколько отойти. Энгельс засомневался, следует ли ему спускаться дальше, есть ли в этом необходимость. Может быть, лучше вернуться к оставленным бойцам?

Он сидел за кустом и раздумывал, как вдруг сверху послышались выстрелы и громкие голоса. Быстро обернувшись, он увидел, что вниз по склону, пригибаясь, бегут несколько солдат, их становится все больше. Это из отряда, что был послан в обход. А вот и те, кого Энгельс только что оставил. Он вскочил, выхватил из-за пояса пистолет, побежал навстречу, крича срывающимся от гнева голосом:

— Куда?! Куда, канальи?! Назад! По местам!

Но тут какой-то здоровенный малый, падая с разбегу, подшиб Энгельса под ноги, они оба рухнули на землю и покатились вниз. Метров через десять стремительного падения Энгельсу удалось вцепиться в крепкий куст. Стоя на коленях, он огляделся. По всему склону солдаты поспешно спускались вниз, быстро приближалась группа человек в десять — двенадцать. Боясь опять быть сбитым, Энгельс левой рукой еще крепче ухватился за куст, а правой вскинул пистолет в воздух и выстрелил. Но в пальбе, доносившейся сверху, его выстрел никто не заметил. В приближающейся группе кто-то крикнул: «Нас обошли!»

Энгельс понял, что остановить людей невозможно, и стал тоже спускаться.

А наверху произошло вот что. Отряд, посланный в обход, должен был, разумеется, соблюдать все предосторожности, но он этого не сделал и преждевременно обнаружил себя. Пруссаки нанесли по отряду сильный удар в тот момент, когда он к этому готов не был. Волонтерам пришлось отступать. Сперва это было отступление как отступление. Но когда они дошли до поляны, за которой в лесу находились прусские стрелки, то попали на открытом месте еще и под фланговый огонь. И тут они дрогнули, смешались, поддались панике. Отступление превратилось в бегство, которое захлестнуло и маленький отряд Энгельса.

Пруссаки уже видны на вершине склона, они продолжают стрелять из очень выгодной позиции. Да, теперь ничего не оставалось, как отходить. Скоро вся гора была занята противником, и он перенес огонь на основные силы, находившиеся внизу. Положение столь резко и неблагоприятно изменилось, что Виллих счел необходимым дать команду об общем отходе. Перепачканный землей, с разорванным рукавом, потный, злой, Энгельс подошел к Виллиху:

— Они же догонят нас и сомнут!

— Бесспорно. Ты мог бы возглавить прикрытие?

— Конечно!

— Бери человек тридцать.

Энгельс отобрал тех, у кого были ружья и побольше патронов. Вскоре все войска, находившиеся здесь, скрылись в направлении деревни Ринталь. Пруссаки не обнаруживали желания к стремительному преследованию. Только отдельные стрелки продолжали палить сверху. Спустя минут сорок после ухода своих отряд прикрытия, ведя стрельбу по особенно приблизившимся солдатам противника, начал тоже отходить.

Почему они не преследуют, думал Энгельс, ведь ситуация так благоприятна для этого! Видимо, дело в том, что треть прусской армии состоит из частей ландвера, весьма ненадежных и способных, пожалуй, при первой же победе повстанцев перейти на их сторону. Эта неуверенность и рождает одновременно и осторожность, и вялость.

В своем предположении Энгельс был прав. Но в ходе дальнейших событий он убедился, что существовали и другие причины вялости и медлительности прусских войск. Важнейшими из них были трусость командиров и их педантизм в выполнении мелочно-регламентирующих уставов.

В Ринтале отряд Виллиха не задержался, и Энгельс со своими людьми нагнал его уже в Анвейлере. Здесь устроили короткий привал, подсчитали потери. Убитых не было, раненых — пятнадцать человек. Через полтора часа выступили в Альберсвейлер, находящийся километрах в семи к востоку, на левом берегу Квейха.

Что ж, задачу можно было считать выполненной. Если южная колонна противника еще не сошла с гор в долину Рейна, то отступающей армии не грозит опасность удара: северная колонна была задержана, понесла какие-то потери и, по всем признакам, проявляет крайнюю осторожность в продвижении вперед.

Энгельс высказал это соображение Виллиху.

— Да, — согласился командир, — но вот теперь нам самим не оказаться бы окруженными. Это может произойти, если южная колонна, выйдя в долину Рейна и убедившись, что наша армия уже проскочила Книлингенский мост, повернет на север и если мы будем по-прежнему таскать с собой эту обузу. — Он кивнул на людей Шиммельпфеннига и Дреера.