Гарри Поттер и Принц-полукровка (человечий перевод) - Джоан Роулинг

– За дружбу! За щедрость! За десять галлеонов волосок!

Еще чуть позже Огрид и Дивангард уселись рядышком, обнялись и принялись распевать длинную печальную песню о смерти колдуна Одо.

– А-а-а-а, самые лучшие умирают молодыми, – пробормотал Огрид, у которого глаза немного съехали к носу, и уронил голову на руки. Дивангард продолжал руладить. – Мой папаша, к примеру… или твои мамка с папкой, Гарри…

Крупные слезы поползли из морщинистых глаз Огрида; он схватил Гарри за руку и сильно потряс ее.

– …лучше колдунов я не знал… ужас… ужас…

Дивангард жалобно голосил:

И Одо-героя домой принесли,

Где знали его пареньком,

На смертном одре он лежит бездыхан,

Колпак наизнанку на нем.

Волшебная палочка хрусть,

О ужас, о горе, о грусть!

– …ужас, – в последний раз шумно вздохнул Огрид. Его большая лохматая голова скатилась набок, и он громко захрапел.

– Извиняюсь, – икнув, сказал Дивангард. – Убейте, не могу вытянуть мотив.

– Огрид говорил не о вашем пении, – тихо объяснил Гарри. – А о смерти моих родителей.

– О, – воскликнул Дивангард, подавляя сильную отрыжку. – Ой, мама… Да, это… действительно ужас. Ужас… ужас…

Он явно не знал, что еще сказать, и удовольствовался тем, что заново наполнил кружки.

– Полагаю, ты… ничего не помнишь, Гарри? – неловко поинтересовался он.

– Нет… мне же был всего год, – ответил Гарри, глядя на пламя свечей, колышущееся от храпа Огрида. – Но теперь я знаю довольно много из того, что тогда произшло. Папа умер первым, вы знали?

– Я? Нет, – глухо откликнулся Дивангард.

– Да… Вольдеморт убил его, переступил через труп и направился к маме, – поведал Гарри.

Дивангард содрогнулся, но не мог оторвать потрясенного взгляда от лица Гарри.

– Он велел ей отойти в сторону, – безжалостно продолжал Гарри. – Он мне говорил, что ей незачем было умирать. Его интересовал только я. Она могла убежать.

– Святое небо, – выдохнул Дивангард. – Она могла… ей было незачем… какой кошмар…

– Да, правда? – почти шепотом произнес Гарри. – А она даже не шелохнулась. Папа уже умер, но она не хотела, чтобы я тоже погиб. Она умоляла Вольдеморта… а он смеялся…

– Хватит! – неожиданно выкрикнул Дивангард, выставляя вперед трясущуюся руку. – Правда, мой мальчик, довольно… я старый человек… я не могу… не хочу слушать…

– Я совсем забыл, – соврал Гарри, вдохновляемый фортуной фортунатум, – ведь она вам нравилась, верно?

– Нравилась? – повторил Дивангард, и его глаза наполнились слезами. – Да я не могу представить, чтобы кто-то ее не любил… такая храбрая… такая веселая… все это такой ужас…

– А вы не хотите помочь ее сыну, – упрекнул Гарри. – Она отдала мне жизнь, а вам жалко воспоминания.

Хижину наполнил рокочущий храп Огрида. Гарри не отрываясь смотрел во влажные глаза Дивангарда. Тот, казалось, не мог отвести взгляда.

– Не говори так, – прошептал он. – Это не потому… если бы это могло помочь, конечно… но ничего не изменится…

– Изменится, – четко и ясно сказал Гарри. – Думбльдору нужна информация. Мне нужна информация.

Он говорил совершенно спокойно: фортуна фортунатум обещала, что утром Дивангард ничего не вспомнит. Глядя учителю прямо в глаза, Гарри чуть подался вперед.

– Я – Избранный. Я должен его убить. Мне нужно ваше воспоминание.

Дивангард страшно побледнел; его гладкий лоб заблестел от пота.

– Ты – Избранный?

– Конечно, – спокойно подтвердил Гарри.

– Но тогда… мой дорогой мальчик… ты просишь о многом… по сути, ты просишь помочь уничтожить…

– Вы не хотите избавить мир от колдуна, убившего Лили Эванс?

– Гарри, Гарри, конечно, хочу, но…

– Боитесь, что он узнает о вашем участии?

Дивангард молчал; он был смертельно напуган.

– Будьте смелым, как моя мама, профессор…

Дивангард поднял пухлую ручку и прижал к губам трясущиеся пальцы; он напоминал сильно увеличенного младенца.

– Я совсем не горжусь… – сквозь пальцы прошептал он. – Напротив, стыжусь того, что… показывает воспоминание… в тот день я совершил страшное…

– Вы все исправите, если передадите воспоминание мне, – сказал Гарри. – Это будет очень смелый и благородный поступок.

Огрид вздрогнул во сне и захрапел снова. Дивангард и Гарри смотрели друг на друга поверх догорающей свечи. Молчание длилось и длилось, но фортуна фортунатум велела Гарри не прерывать его, ждать.

Наконец, Дивангард очень медленно поднес руку к карману и достал волшебную палочку. Потом сунул другую руку под мантию и вытащил маленькую пустую бутылочку. Затем, по-прежнему не сводя глаз с Гарри, коснулся кончиком палочки своего виска, вытянул длинную серебристую нить воспоминаний и опустил ее в бутылочку. Оно свернулось колечком на дне, но вскоре, клубясь, расползлось по всему сосуду. Дивангард дрожащей рукой заткнул бутылочку пробкой и передал через стол Гарри.

– Большое спасибо, профессор.

– Ты хороший мальчик, – сказал профессор Дивангард. Слезы катились по его тостым щекам прямо в густые усы. – И у тебя ее глаза… не думай обо мне слишком плохо, когда все увидишь…

Тут он, совсем как Огрид, уронил голову на руки, издал глубокий вздох и заснул.

Глава 23

ОКАЯНТЫ

Гарри прокрался обратно в замок, чувствуя, как выветривается фортуна фортунатум. Входная дверь по-прежнему была открыта, но на третьем этаже он едва не столкнулся с Дрюзгом и сумел избежать взыскания только благодаря тому, что вовремя юркнул в знакомый секретный проход. Поэтому, сняв плащ-невидимку перед портретом Толстой тети, он нисколько не удивился самой прохладной встрече.

– Ну, и сколько, по-твоему, времени?

– Простите, пожалуйста… мне пришлось выйти по очень важному делу…

– А пароль в полночь сменился! Будешь спать в коридоре!

– Вы шутите? – вскричал Гарри. – С какой стати ему меняться в полночь?

– Так надо, – буркнула Толстая тетя. – Если ты недоволен, иди к директору, усиление мер безопасности – его приказ.

– Отлично, – горько сказал Гарри, глядя на твердый пол. – Просто великолепно. Я бы с радостью пошел к Думбльдору, если б он был в школе, это же он хотел, чтобы я…

– Он в школе, – произнес чей-то голос за спиной у Гарри. – Профессор Думбльдор вернулся около часа назад.

К Гарри, скользя по воздуху, приближался Почти Безголовый Ник. Голова его, как всегда, шатко трепыхалась над гофрированным воротником.

– Я знаю от Кровавого барона, он сам видел, – поведал Ник. – Говорит, Думбльдор в хорошем настроении, только немного устал.

– Где он? – спросил Гарри; его сердце так и подпрыгнуло в груди.

– Он? Завывает и трясет цепями в астрономической башне, это его любимое занятие…

– Да не барон, Думбльдор!

– О!… Он в своем кабинете, – сказал Ник. – Судя по словам барона, у него еще перед сном какое-то важное дело…

– Да уж, это точно! – Гарри едва не лопался от восторга, предвкушая, как расскажет Думбльдору о раздобытом воспоминании. Он развернулся и побежал назад по коридору, не обращая внимания на крики Толстой тети:

– Вернись! Все нормально, я пошутила! Просто разозлилась, что ты меня разбудил! Пароль тот же: «солитер»!

Но Гарри и след простыл. Буквально через несколько минут он уже сказал «шоколадный эклер» думбльдоровой горгулье, и та отпрыгнула вбок, пропустив его к винтовой лестнице.

– Войдите, – раздался в ответ на стук Гарри голос Думбльдора, очень и очень уставший.

Гарри толкнул дверь и вошел в кабинет, абсолютно такой же, как всегда, разве что за окнами стояла тьма, и в небе сверкали звезды.

– Помилуй, Гарри, – удивился Думбльдор. – в честь чего столь поздний визит? Чему обязан удовольствием?

– Сэр… я достал его! Воспоминание Дивангарда.

Гарри показал Думбльдору маленькую стеклянную бутылочку. Несколько мгновений директор потрясенно молчал. Затем его губы расползлись в широкой улыбке.

– Потрясающая новость, Гарри! Ты просто умница! Я знал, что у тебя все получится! – воскликнул он и, больше не беспокоясь о позднем времени, торопливо вышел из-за письменного стола, взял здоровой рукой бутылочку с воспоминанием и направился к шкафчику, где хранился дубльдум.

– А сейчас, – сказал Думбльдор, поставив каменную чашу на стол и вылив туда содержимое бутылочки, – мы, наконец, увидим… Гарри, скорей…

Гарри послушно склонился над дубльдумом и ощутил, что его ноги отрываются от пола… он, как всегда, пролетел сквозь тьму и перенесся на много лет раньше, в кабинет Горация Дивангарда.

Тот, гораздо моложе, чем теперь, рыжеусый, с густыми и блестящими соломенными волосами, как и в прошлый раз, сидел в удобном высоком кресле, положив ноги на бархатный пуфик. В одной руке он держал небольшой бокал вина, а другой рылся в коробке с ананасовыми цукатами. Вокруг сидело несколько мальчиков-подростков, и в центре – Том Реддль, на пальце которого сверкало золотое кольцо Марволо с черным камнем.