Спелое яблоко раздора - Марина Серова

Я увидела, как к гостинице подъехали три машины, из которых стали выходить близкие Высотина. Я решила, что пусть они поднимутся в номер, пропустят по одной, слегка расслабятся, а там появлюсь и я. Я закурила, чтобы скоротать время.

Через пятнадцать минут я вышла из своей «девятки» и отправилась в холл гостиницы. Затем подошла к портье, представилась. Он оказался в курсе и сообщил, как найти нужный номер.

Публику я застала там в полном сборе. Сережа предупредил портье, как обещал, и меня проводили в двухкомнатный номер люкс, который занимал Высотин. Здесь собралось человек восемь.

— Ну что, может, поделишься успехами в расследовании? — спросил Сергей, открыв мне дверь и приглашая войти в номер.

— Конечно, — кивнула я. — Правда, мне сначала хотелось бы поговорить с присутствующими. Надеюсь, ты их предупредил?

— Да, но предлагаю немного отложить разговор. Здесь есть люди, которым, как нам, его друзьям, кажется, вовсе не нужно знать, что расследованием занимается сыщик. Да и вообще о том, что ведется расследование…

— А почему, интересно? — Я внимательно посмотрела на Белостокова.

— Они, так сказать, посторонние, — как-то смущенно ответил Сергей. — А мне кажется, это очень личное горе, и говорить о нем нужно с теми, кто близко знал Алекса.

— А вот, кстати… — Я тут же вспомнила о своем открытии, сделанном на кладбище. — Почему ты не сказал мне, что у него был псевдоним?

— У кого? — удивился Сергей.

— У Алекса Высотина, — пояснила я. — Полагаю, что Высотин — это и есть псевдоним.

— Я ничего об этом не знал… — растерянно пробормотал Белостоков.

В этот момент к нам подошел уже виденный мною кавказский красавец и, улыбнувшись, поинтересовался, не помешает ли он.

— Ничуть, — не менее широко улыбнулась я в ответ и протянула ему руку: — Татьяна Иванова.

— О, простите, что не представился первым. — Он поцеловал мне руку, поднял свою породистую голову и проворковал: — Артур Гафизов.

Я сделала вывод, что он не такой уж и кавказец, фамилия больно нетипичная. Как позже выяснилось, я была права.

— О, так это вы тот самый знаменитый сыщик? — сверкнул влажными глазами Артур.

— Я! И, чтобы вы в этом вполне убедились окончательно, позвольте задать вопрос.

— Пожалуйста, — великодушно позволил Гафизов.

— Вы знали, что Высотин — это был псевдоним поэта?

— Нет, — покачал черноволосой головой Артур. — Понимаете, я общался с Алексом всего четыре последних года, это с Сергеем мы знакомы лет двенадцать. — Он элегантно оскалился в Сережину сторону.

— А сколько лет ты знаком с Высотиным? — повернулась я к Белостокову.

— Шесть, — бросил он, не сумев скрыть раздражения.

— Что ж, — вздохнула я, — в таком случае не знаете ли вы, кто в этой комнате был знаком с Алексом достаточно долго, чтобы суметь ответить на мой вопрос?

— Это… — начал было Белостоков, но Гафизов его бесцеремонно перебил:

— Это может быть только Пантелей.

— Пантелей? — недоуменно подняла я брови.

— Да, Игорь Владимирович Пантелеев. Уж он-то знал Алекса лет двадцать как минимум, — заявил Артур и добавил: — Видите, Танечка, вон тот седовласый господин у окна в компании с сигарой?

Я посмотрела в указанном направлении и увидела высокого мужчину примерно пятидесятилетнего возраста с залысинами и импозантной сединой, выразительными руками, в черном костюме-тройке и очках. Мужчина задумчиво смотрел в окно, и его профиль четко выделялся на фоне пасмурного неба.

— Вас представить? — предложил Артур.

— Желательно, — согласилась я.

Артур глянул на Сергея победоносно, а тот ответил ему взглядом, полным презрения. Это маленькое происшествие не ускользнуло от моего внимания и позволило сделать предположение, что между приятелями существует если не вражда, то соперничество. Еще одна «галочка»!

Я прошла с Артуром к окну, попутно пытаясь обнаружить Ладу Высотину, но, к сожалению, ее нигде не было. Пришлось довольствоваться господином Пантелеевым. Артур представил нас друг другу, Игорь Владимирович отреагировал доброжелательно и тут же взял инициативу в свои руки, предложив уединиться в соседней комнате.

— Чтобы нам не мешали, — улыбнувшись, пояснил он. — Полагаю, мне есть что вам рассказать.

— Тогда давайте уединимся, — кивнула я.

Мы прошли в спальню, Игорь Владимирович занял место в одном из кресел после того, как я расположилась в другом.

— Итак, кто начнет, я или вы? — спросил он у меня.

— Если хотите мне что-то сообщить, то, пожалуй, вы, — вежливо предложила я, решив, что до поры до времени я вообще не стану ничего сообщать ему.

— Знаю, Татьяна… Как вас по отчеству?

— Александровна, — подсказала я.

— Татьяна Александровна, хочу вам сразу сказать, что Алекса подтолкнули к самоубийству. — Я и бровью не повела, ничем не выдав своего сомнения в том, что это было самоубийство. — У него достаточно врагов, — продолжал между тем Игорь Владимирович, — в том числе и среди тех, кто считался его друзьями. От зависти, увы, не застрахованы даже воспитанные и интеллигентные люди.

— Вы полагаете, ему завидовали?

— О, нисколько не сомневаюсь в этом! Посудите сами, он — президент фонда русской поэзии, фонда, между нами говоря, очень престижного, благодаря которому существует премия, вручаемая молодым поэтам, в чем в первую очередь заслуга Алекса. И что еще немаловажно, фонда богатого… Потом карьера его самого как поэта. Сборники, которые расходятся наравне с бестселлерами, чего давно уже не случалось с поэтическими книгами. В личной жизни тоже достаточно повода для зависти. Жена — красавица и умница… Вы, кстати, с ней еще не знакомы?

— К сожалению, нет, — мягко ответила я.

— Сегодня познакомитесь, — пообещал Пантелеев. — Так что сами посудите, злопыхателей было предостаточно.

— Понятно. Значит, вы полагаете, что его мог подтолкнуть к самоубийству кто-то из завистников? Но каким образом?

— Думаю, что кто-то из завистников мог создать ситуацию, — мягко улыбаясь одними губами и холодно глядя проницательными светлыми глазами, пояснил Пантелеев, — в которой единственным решением могло быть самоубийство.

— Например?

— Например, история с последним сборником Алекса.

— Вы тоже полагаете, что здесь не обошлось без Григорьева?

— Что вы, Татьяна Александровна?! — развел руками Пантелеев. — Григорьев — всего лишь пешка. Хотя в какой-то степени без него действительно не обошлось. Но он куплен, и давно. Всем известно, что он куплен, но вот кем?

— Что-то никак не пойму вас, Игорь Владимирович, — перебила я господина как можно более вежливым тоном. — Вы тут сейчас мне пытаетесь что-то объяснить, но, простите, если покажусь непонятливой, смысл ваших речей от меня упорно ускользает. Скажите прямо, у вас есть версия случившегося?

— Хорошо, буду откровенен, — театрально вздохнул Пантелеев. — Если следовать логике расследования, то надо начинать с главного правила сыщиков: is fecit cui rodest, не так ли? — Я кивнула. — Так вот, кому могла быть выгодна смерть Высотина? Кто мог создать такую ситуацию, из которой Алекс не нашел лучшего выхода, кроме как самоубийство? — Пантелеев в ожидании смотрел на меня.

— Так кому? — послушно спросила я.

— Во-первых, тому, кто займет теперь его место президента, а это Сергей Белостоков. — Я еле удержалась от удивленного возгласа. Об этом Сергей мне тоже ничего не говорил! Впрочем, как и о многом другом. — Сейчас он становится полноправным хозяином фонда. Однако он не единственный, кому эта ситуация выгодна. Скажем, Артур Гафизов. Чем не кандидат в подозреваемые? — Пантелеев вальяжно откинулся в кресле и закинул ногу на ногу. — У того, правда, другая цель — Лада. Он давно уже испытывает слабость к ней, и для Алекса это не было секретом. Признаюсь, он даже подозревал измену, хотя лично я всегда отстаивал верность и честность Лады. Но тем не менее я не могу не признать, что сейчас у Гафизова есть все шансы заполучить запретный плод. Вы не станете, надеюсь, спорить, что женщинам, особенно в таких ситуациях, очень нужна мужская поддержка? Артур готов ее предоставить. Что же касается самой Лады… Я ее очень уважаю, но и она могла стать причиной. Да, да, причиной, — назидательно повторил он. — Я знаю, что за полгода до сегодняшнего дня Алекс узнал, что у него есть взрослый сын, которого он никогда не видел. Он сообщил об этом Ладе, а та, как женщина капризная и гордая, решила порвать с мужем. Пока Алекс мог ситуацию каким-то образом контролировать, она была рядом, но две недели назад она всерьез заговорила о разводе. Словом, вот такая у меня раскладка. Полагаю, излишне добавлять, что и Лада в данном случае может выступать заинтересованной стороной, ведь к ней переходит наследство мужа, а это, поверьте, не так уж мало.