Музы светлого Дома изящной словесности (СИ) - Романов АВ

Он посмотрел на Серафиму виновато.

— Я вот тоже сразу подумала, что эта стервоза такого мужика не достойна! — заявила Гуагурова. — Правильно сделали. Нет, профессионал она отменный, но претензий у неё по жизни…

— Моя жена раскручивает книги, — пояснил Вит. — Раскручивала. Вас она, наверное, тоже раскручивала?

— Инга! — Гуагурова протянула руку. — Инга Гуагурова, автор сетевой прозы. Литдорамы, сериалы, современная проза, восточная философия.

— Вениамин. Можно просто Вит.

А далее он задумался.

— Хвостом заметая следы?.. — нерешительно спросил он.

— Что? — удивилась писательница, но потом сообразила. — А-а-а, да. Было у меня такое название. Оказалось неудачным, я его заменила. Ого, вы меня даже вспомнили…

Серафиме их разговор надоел.

— Вы будете подавать заявление? — не слишком любезно спросила она.

— Конечно, — обстановку разрядил тихий голос Музико-сан, — всё готово, Серафима-сан. Пожалуйста.

Творец-машина с заявлением литдорамциц тянуть не стала. Практически сразу же появился вердикт: «Молодцы! Союз продлить разрешаю.».

Миниатюрная Муза встала, улыбнулась, церемонно поклонилась.

— Поздравляю, Инга-сан, — сказала она. — Я очень рада.

Гуагурова бросила взгляд в сторону Вита. Чувствовалось, что ей хотелось бы продолжить разговор. Но Серафима настойчиво взяла её под локоток, повела к выходу, говоря:

— Это замечательно! Творец написал, что вы молодцы. Он редко кого-то хвалит. Надеюсь, что и ваше новое произведение…

— Это с ним у тебя свидание? — прямо спросила Гуагурова.

Они уже шли мимо стола Аделаиды. Серафима ничего не ответила.

— Классный мужик, — продолжила говорить Гуагурова. — Я его по общению в чате вспомнила. Я не знала, что он развёлся. Если в другой город не переехал, то мы совсем рядом живём. Пожалуй, я ему напишу.

Серафиме тут же захотелось сказать ей что-нибудь едкое и противное.

— Возможно, у него уже кто-то есть! — нашлась она.

— Это реально, — согласилась Гуагурова. — Такие мужики на помойках не валяются. Но я ему всё равно напишу.

Серафима была против того, чтобы Вит общался с этой писательницей, но она не знала, как это сказать. Но ему… ему она всё выскажет.

— А вот интересно, — задумалась Гуагурова. — А вот когда писатель мужик, а его Муза — женщина, то она будет против его личной жизни? Или она и в ней его вдохновляет? Меня вот моя Музико много в чём просветила…

— Я — против! — решительно сказала Серафима. — Нельзя путать дар творца и яичницу!

— Но он же мужик, — почти с жалостью прошептала Гуагурова. — Ему баба нужна. Что ему твои сны?..

Серафима решила уйти со скользкой темы.

— А о чём пишет Вениамин? — спросила она.

— Кто? Что? — не сразу поняла её Гуагурова. — А-а-а, ну да. Раз он здесь, то он тоже пишущий. Я думаю, что какую-нибудь фантастику, что ещё мужики писать могут? Скафандры, агукающие зеркала, сплошная заумь… Но не знаю, не читала, врать не буду.

Серафима её уже не слушала. Она вдруг поняла, что все её действия совершенно не разумны, она даже не знает — сумеет она помочь Виту в его творениях. Конечно, она, в отличии от многих Муз, универсал, она не специализировалась на чём-то конкретном, но… Фантастика?!.

— Не надо бояться! Не надо стеснятся! — звонкий знакомый голосок Юлии невольно ворвался в мысли Серафимы. — Пусть автор и Муза — объединяться! Чтоб текст был логичным, эпичным, красивым. Муза в союзе — великая сила!..

«Во как стихами чешет! — невольно восхитилась Серафима. — Как по писанному. Может быть, она — поэтическая Муза? Давно у нас такие не рождались…». А далее она услышала мужской голос:

— Где тут этот ваш домик творца?

— Нам вот сюда.

И Серафима увидела, как на тропинку выбрались паренёк, знакомый по утренней встрече, и Муза Юлия. Рука девушки была в руке парня. Он не стал возвращать себе свой реальный внешний вид, так и шёл в образе полуголого красавца-атлета. Гуагурова и Музико-сан посторонились, пропуская их.

— Коннити Ва, — поклонилась Музико.

— Чего? — ошалело спросил парнишка.

Чувствовалось, что он ещё не привык к обстановке светлого Дома, что всё его удивляет.

— Это означает: здравствуйте, — шепнула ему Юлия. — Это Муза. Музико-сан. Она так здоровается.

Гуагурова понимающе усмехнулась. А серые глаза Юлии сияли торжеством. «Добилась своего, значит, — подумала Серафима. — Даже не знаю: радоваться мне за тебя, девочка, или огорчатся? Но что добилась — уже молодец. Музы должны быть настойчивыми.».

Она кивнула и махнула рукой, приглашая их зайти в дом.

ГЛАВА VI. Приём посетителей. Могусов

Едва войдя в кабинет с творец-машиной и усевшись на стул, парень удивил Серафиму неожиданным вопросом:

— А могу я ноги на стол положить? Мне так удобней. Я сниму ботинки, если вы волнуетесь.

Тут он увидел, что он в образе, что обуви нет. Улыбнулся самоуверенно:

— А у меня, кстати, и ноги босые…

— И грязные! — припечатала Серафима. — Здесь, молодой человек, ноги на стол не задирают.

— Но это неудобно, — едва слышно прошептал парень.

«Вот ведь достанется такой автор — и мучайся с ним! — подумала Серафим. — Бедная Юленька.». Украдкой она бросила взгляд на Вита. Тот улыбался, закрывшись листом бумаги.

— Представьтесь, пожалуйста, — сухо сказала Серафима.

— Автор. Молодой. Талантливый, — самоуверенно заявил парень. — Могусов-Паприкен-Запэ.

Серафима чуть не поперхнулась.

— Ого! Это имя такое? Или фамилия? Или это такой авторский псевдоним?

Могусов-КТО-ТО-ТАМ вдруг фамильярно подмигнул Серафиме:

— Это очень интимный вопрос. Я…

— Он может рассказать об этом только Музе, с которой его соединят союзом, — поспешила объяснить Юлия, демонстрируя свою сопричастность к секрету парня.

— Понятно, — сказала Серафима, а сама подумала: «Идиотизм! Бедная Юленька! Дай ей творец сил…». — Значит, вы хотели бы попросить себе в Музы…

— Я внимательно изучил каталог, — перебил её Могусов, — и хотел бы работать над своей книгой вместе с Преподобной Фредерикой или хотя бы с Наташей.

— Что-о-о?!

Сказать, что Серафима удивилась — значит, ничего не сказать! Муза Юлия тоже была ошарашена услышанным.

— Я думаю, — парень сменил позу, — что такой талантливый автор как я должен работать с красивой и опытной Музой, а не с какими-то там… ну…

Он запнулся, подбирая подходящее слово. На Юлию было больно смотреть. Она попыталась встать.

— Я… я пойду, Серафима Андреевна. Я его к вам привела…

Серафима подскочила к Юлии, нажала на плечо, насильно усадила обратно. Ей захотелось её погладить, поцеловать в макушку, но она сдержалась.

— Посиди, пожалуйста, Юля. Мне надо с тобой потом кое-что обсудить.

Юлия промолчала. Послушно села. Чувствовалось, что она на грани отчаянья, что ей хочется скрыться в келье, остаться одной, а не выслушивать откровения коварного Могусова. «Сейчас ты уверена, — думала Серафима, — что я старая отвратительная сука, которая желает насладится твоим унижением. Всё так, девочка. Испей эту чашу до дна. Убедись, что авторы не пушистые зайчики. Среди них немало мерзавцев, особенно по отношению к нам, к Музам.».

— Почему именно с Преподобной Фредерикой? — спросила Серафима. — Как вам вообще это пришло в голову?!

А ещё она задумалась о Наташе. С этой Музой у неё были сложные отношения. Они родились одновременно, много времени провели вместе. Первыми авторами у неё и у Наташи была супружеская пара, пожилые интеллигентные люди. Они с Наташей были, можно сказать, подругами. До тех пор, пока она не задумала очаровать скульптора, который был в союзе с Серафимой. И ей это удалось.

— Но Фредерика же опытная и зрелая Муза, — попытался объяснить Могусов. — Такая мне и нужна.

— А вот Наташа… — задумчиво проговорила Серафима. — Она же работает преимущественно с женщинами. Наташа — это любовь, эротика, желание, страсть. Она редко заключает союзы с мужчинами.