Музы светлого Дома изящной словесности (СИ) - Романов АВ

Современной одежды в шкафу было полным-полно. Пара платьев с голой спиной были отвергнуты сразу же. «Может быть, брючный костюм? — сомневалась Серафима. — вот, например, очень симпатичный. Или джинсовый, как у Юлии? Или лучше обычное платье? Или — зауженное, чтобы, идя с ним под руку, он не мог никуда спешить? А сумочка? Мне обязательно нужна сумочка!..».

Бардак в гардеробной был наведён быстро. Различные наряды были развешаны всюду, где только можно. Едва Серафима доставала новый, из стены, если там было свободное место, услужливо выскакивал гвоздик для того, чтобы можно было повесить обновку. Бельё, туфли, джинсы, чулки, колготки, домашние тапочки, какие-то нижние юбки, шляпки, ленты для бантов, различные сумочки и всякие другие очаровательные вещицы были разбросаны по всей комнате. Серафима суетилась, терялась, перебирая это богатство. Когда неожиданно постучались в дверь, она почему-то подумала, что это Волков. Схватила первую попавшуюся в руки тряпку, закуталась в неё, прокричала:

— Не входите, я почти голая. Кто там?

— Это я, — в гардеробную заглянула Аделаида.

Она посмотрела на бардак, устроенный Серафимой, и моментально стала пунцовой.

— Вы чего это? — спросила она.

— Я не могу выбрать платье, — пожаловалась Серафима.

— А там вот… пришла… — начала объяснять Аделаида, но вдруг осеклась, уставившись на Серафиму округлившимися глазами.

Учитывая то, что глаза Аделаиды и так были достаточно большие и круглые, эффект получился…

— Ты чего? — испугалась Серафима. — Со мной что-то не так?

— Вы… ты… — бормотала Аделаида. — Вы надели колготы? На самом деле? Не жмут?!

И она почти обвиняюще ткнула указательным пальцем в Серафиму.

— Нормально, — пробормотала Серафима. — А что?

— Девочки говорили, — прошептала Аделаида, — что колготы везде жмут! Что их невозможно носить! Что чулки удобней!

— Девочкам, может быть, и жмут! — рассердилась Серафима. — А мне удобно. Кто там пришёл?

— А-а-а, — Аделаида переключилась на деловой тон. — Там Гуагурова со своими диорамами. Закончила очередную. Пришла союз продлять. С ней Музико-сан. Что им сказать? Вы скоро?

— Аделаида, — укорила её Серафима, — она пишет литдорамы! Между прочим, очень популярные. Когда ты это запомнишь?

— Да знаю я, — отмахнулась Аделаида, — дорамы, панорамы… Что ей сказать?

— А позови её сюда, — попросила Серафима. — Она женщина современная. Подскажет: какое мне платье выбрать.

— Легко! — сказала Аделаида и, уже уходя, недоверчиво прошептала. — Значит, нигде не жмут…

Маленькая и шустрая как обезьянка Гуагурова материализовалась в гардеробной, окинула любопытным взглядом бардак, устроенный Серафимой, и завистливо присвистнула:

— Кучеряво живёте, Серафима Андреевна!

— Не жалуемся, — подтвердила Серафима. — Помогите мне, пожалуйста, выбрать платье из вашего времени для важного мероприятия. Такое, чтобы я была в нём привлекательной.

— Да вас во что ни наряди… — задумчиво проговорила писательница, разглядывая то Серафиму, то развешенные наряды. — Причёску менять не надо… Много бы я отдала за такие же кудряшки.

Серафима посмотрела на писательницу. Её короткие жидкие волосы, действительно, выглядели жалко и тускло.

— Цель мероприятия? — уточнила Гуагурова.

— Свидание с мужчиной, — смутилась Серафима.

— Ага! — торжествующе воскликнула литдорамщица и моментально ткнула пальцем в тёмное платье с умеренно яркими крупными цветами (поясок, бант-воротник, рукав одна четверть, длина юбки ровно до середины колен). — Вот это будет смотреться на вас идеально.

— Не слишком простенькое? — засомневалась Серафима.

— Не-е, — авторитетно заявила Гуагурова, — изящная простота, высший шик, про лейбл вообще молчу.

— Ну ладно, — согласилась Серафима. — Пусть будет оно.

— Только лифчик чёрный надень, — посоветовала писательница. — И бельё я бы тебе рекомендовала сменить. Или ты собираешься его демонстрировать?

— Нет! — испугалась Серафима. — Это невозможно.

— Я тоже всегда на это надеюсь, — серьёзно сказала Гуагурова. — Но каждый раз всё происходит наоборот. Мужики… они не обращают внимание на красоту, они норовят всё с тебя снять. И это правильно. Я тебе честно скажу, Серафима, если найдёшь мужика, который в состоянии оценить красоту женских трусов — беги от такого чёртового эстета со всех ног…

Серафима вздрогнула на словах «чёртов эстет».

— В мужиках, — продолжала поучать Гуагурова, — в них другое главное. А бельё лучше натуральное носить. Бельё должно быть удобным. Уж у тебя-то, как вижу, есть из чего выбрать!

Серафима суетливо начала перебирать указанные предметы гардероба.

— Вот это! — уверено тыкала Гуагурова. — И вот это ещё… Вот эти туфельки. Ещё обязательно нужна сумочка… Цепочка, лучше золото. Серёжки неброские…

«Про сумочку я и без тебя догадалась!» — почему-то с возмущением подумала Серафима.

Переодеваться она ушла за ширму, которая то ли всегда была здесь, то ли незаметно возникла специально для Серафимы.

— Какая прелесть! — воскликнула Гуагурова, заметив её. — Роспись по шёлку, да? Подлинная? Я посмотрю, ладно?

И она чуть ли не носом уткнулась в одну из панелей ширмы.

Переодевшись, Серафима почувствовала себя как-то иначе. Уверенней. Современней. «Словно я стала маленьким тропическим ураганом…» — вспомнились ей слова Вита. И потом, уже перед зеркалом, наводя последние штрихи на губы, брови, ресницы, она вспомнила эти слова ещё раз, подумала: «Да, это про меня. Хочу быть такой!».

В главной комнате Приёмной творца маленькая, ещё ниже своей авторши, Муза Гуагуровой педантично-аккуратная Музико-сан, с выбеленным лицом, одетая в традиционную японскую одежду, что-то оживлённо обсуждала с Аделаидой. Увидев Серафиму, она радостно улыбнулась и почтительно наклонила голову.

— Рада тебя видеть, Музико! — помахала ей Серафима.

Гуагурова, выходя из гардеробной последней, стала невольной свидетельницей того, как разбросанные вещи сами собой убираются в свои ящички или исчезают, как, например, платья со стен. Едва женщины покинули гардеробную, в неё вернулся идеальный порядок. Эффект от увиденного произвёл на писательницу сильное впечатление. Она с большим интересом уставилась на платье Серафимы и, показывая то на него, то на дверь гардеробной, запинаясь, спросила:

— Серьёзно тут у вас всё! А-а-а, вот если мужика так нарядить, а потом — фи-и-ить! — это возможно?

Серафима поняла её мысль, улыбнулась.

— Конфуз! — мечтательно прошептала Гуагурова.

— Пойдёмте! — распорядилась Серафима. — Извините, что заставила ждать.

Когда Вит увидел вернувшуюся Серафиму, он вздрогнул, улыбнулся, хотел что-то сказать, но, заметив входящих следом Гуагурову и Музико-сан, тут же с деловым видом уставился в свои записи. Но Серафима уже прочитала в его глазах всё, на что надеялась.

— Вы подготовили заявление на продление союза? — торжественно спросила она.

— Нет, — небрежно ответила писательница. — Музико-сан сейчас напишет…

Гуагурова, войдя в комнату, взглянула на Волкова с любопытством, но, видя, что он занят бумагами, отвернулась, задумалась, вспомнила что-то, повернулась, сделала шаг в его направлении.

— Я вас где-то видела, — сказала она, привлекая его внимание. — У вас запоминающееся лицо. Мужественное. Серьёзное.

Вит неопределённо пожал плечами.

— Точно-точно. Видела, — бормотала Гуагурова.

Серафиме не понравилось, что она заговорила с Волковым.

— Вы уже придумали сюжет для новой книги? — спросила она.

— Да? Что?.. Конечно, примерный план у нас есть. Будем продолжать приключения нашей героини, муж которой теперь…

Гуагурова осеклась.

— Точно! — воскликнула она, опять обращаясь к Виту. — Вы были в друзьях у вашей жены! Там я и видела ваше лицо. У вас на автарке в социальных сетях фотография?

— Да, — растерялся Вит. — Но с женой я давно развёлся.