Прозвища казаков донских и кубанских станиц. Казачья жизнь - Геннадий Коваленко

Наступил день архиереева приезда. На краю станицы – с той стороны, откуда ожидали Владыку, – станичный атаман поставил конного махального, почетного казака станицы – мужа своей сестрицы. Казак он был бы не промах, в мундире, да сапогах, как говорили новых. Как заметит он приближение поезда архиерея, так должен был немедленно сообщить в станицу. Так он и сделал. Да только вот одна беда, даже не беда – бедишка. Да на ней и погорают многие людишки. Старики то не дураки, как говаривали: пошлёшь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт. А тут ещё для храбрости хватил махальный лишка. Недаром же говорится: не пей до дна – на дне дурак сидит.

Вот видит махальный, по степи клубы пыли несутся и глухой звон бубенцов слышен – знать архиерей на тройке несётся, земля трясётся. Он на коня, да к церкви, крича, что архиерей едет. А в церкви молебен. Молят казаки Бога, чтоб довёл архиерея до их порога.

Услышал батюшка благую весть, велел звонарю Борщёву на звонницу лезть и звонить до его слова. А мирянам велел бить в честь сего земные поклоны, и разобрать по рукам хоругви, кресты да иконы. В церкви сутолока да суета, казаки, расхватав святыни, пошли на майдан крестным ходом с другим православным народом. А звон да топот всё ближе. Стоит народ, глазеет. душою да сердцем млеет.

А тут, вместо архиерейской тройки, на станичный майдан вылетают быки да коровы, чтоб, они были здоровы!!! Впереди корова в охоте, вслед за ней бугай. А на шее у бугая балабон, от него то и на всю ивановскую звон. Махальный то слышал, звон, да так и не понял, откуда он. А вслед за бугаём да коровой, десятка полтора быков рабочих, здоровых, до забавы охочих. Так и пронеслись они всем кагалом через весь майдан, звякая железным балабоном.

Атаман тут на махального, эх ты, говорит, макуха, голова два уха. Помянул отца да матушку в сердцах: «Дурака по делу пошлёшь и сам следом пойдёшь!» А тот в ответ, бес мол попутал. Бес не бес, а у каждого свой интерес. Постояли, помялись станичники, да и разошли-разбежались. Снесли в церковь иконы да хоругви, раз архиерея нет, и пошли на обед. Хуторцы повздыхали, да и по своим хуторам побежали.

Да тут другая беда. Оно ведь верно говорится, заставь дурака молиться, он и лоб расшибёт. Звонарь, столь отчаянно в колокол бил, что чуть его не разбил. Дал он трещину – лопину. А колокол в 146 пуд, отлить такой не малый труд. Да и стоить будет рупь, а не копейку. Батюшка Борщёва укорять, а что тому терять. Он от своего звона слуха лишился. Я, говорит, звонить дюже не умею, и бросить не смею, слова то вашего не было.

А что ж архиерей? А он по каким то причинам в этот день не приехал, задержавшись в соседней станице, а узнав о происшедшем, в Зотовскую не поехал. Сказал, мол, что за станица: не умереть не жениться. Не добые, мол там казаки живут, а сук, да дрюк, да валенок биоюк. Не бывать им моего благославения!

После было расследование. Как ни поплатился тяжело махальный перед обществом за свою оплошность, но ошибка его была непоправима и прозвище «Бугаи» зотовцы носят и поныне. Как говориться, дурные вести, не лежат на месте. А за злым языком, не угонишься и босиком.

Иловлинская станица. «Цыганская», «Цыгыне»

Знаете ли вы, например, почему станица Иловлинская имела неофициальное название – Цыганская? А казаков этой станицы дразнили цыганами? Нет? Ну не беда, это дело поправимое.

Говорят, еще до Октября встречали иловлинцы архиерея, чина по тем временам весьма важного. Архиерей то, что атаман, только у него шире карман. Собрали почетное сопровождение из лучших казаков на конях. И вот вдали запылила тройка. Бравые казачки, тотчас вскачь, на встречу. Ближе подбежали, глядят, важный господин в коляске восседает: на вид чистый архиерей, весь в золоте и в позументах, с серебряным крестом на груди. Сопроводили казаки конным строем почетного гостя в станицу, только вот вместо запоздавшего архиерея в тройке оказался… богатый цыган. Увидели казаки вместо архиерея цыгана, оскорбились, хотели тому бока намять. Как говориться: к кому Дон тих, а к кому лих.

Не пьёт казак на небеси, а тут, кому не поднеси. Цыган был чрезвычайно польщен столь торжественной встречей. Однако видя, что станичники приняли его не за того и готовы взять его на кулачки, высочил из коляски, шапку о земь хлоп, и говорит:

– Господа казаки, атаманы и старики, пожалуйте на магарычи, на вино цимлянское и песню цыганскую. От меня честной станице бочка вина, чтоб загладилась вся моя вина.

Глядят станичники, а в коляске и в правду бочка вина. А что пить они хотят, то не их людей грешных вина. Не пьёт казак лишь на небеси, а тут, кому не поднеси. Ну, а коли поставили магарыч, то и цыган уже не хрыч. Как говориться: женился цыган на соколихе – сам соколом стал.

На рассказывают казаки и другую версию этого происшествия.

Ждала Иловлинская станица архиерея. Махальные по своим местам стояли. Духовенство готовилось. Казаки принарядились. Атаман приветственное слово придумал и важно так распорядился:

– Как пыль покажется – звонить во все колокола. Казакам построиться вот тут-во, духовенство пройдет вперед. Я стану тут-во, а писарь и мой помощник туточки.

Только распорядился, – машут махальные, в кулак свистят.

– Едет, кричат, едет, подъезжаит. Колясок несколько. Сколько, не видать: потому – пыль…

Стали все по своим местам. Ждут. Тишина наступила, слышно, как воробьи чирикают. Солнце во все лопатки нажаривает. И вот – с бубенцами, в разноцветных тряпках, прямо на середину въезжает цыганский табор. Старый цыгань, видя встречу и слыша колокольный звон, шляпу все-таки приподнял…

– Что за почет? – спрашивает. – И вовсе я его не заслужил…

Так казаки до того рассерчали, что били цыган смертным боем и выгнали за станицу. Встретили вроде и хорошо, а проводили Бог знает как.

Кагальницкая станица. «Жареная картошка»

К сожалению, история появления этого прозвища не известна.

Казанская станица. «Чапуры», «Чапура в речке клевала лягушек»

А вот казаков из ст. Казанской, «чапурою» называют. И есть тому причина.

Ожидали как-то приезда в станицу Казанскую наказного атамана. Дело весною было. А переправа через Дон плохая: единственный паром, казаки-сидельцы его обслуживали. Службу они внутреннюю паромщиками несли. До вечера атаман не прибыл, приказали тогда паромщикам ждать, они притомились, да и заснули. А тут стая чапур пролетала. Чапура – то птица такая, вроде цапли. Слышит паромщик сквозь сон: «К вам! К вам!» Вскочил, как встрепанный, заорал: «Виноват, ваше высокоблагородие! Сейчас подам!» Отвязал паром и кричит жене: «Беги, Марья, поживее, оповести попа и атамана, едет наказной!» Всю станицу на ноги подняли, звонарь в колокола ударил. Станичный атаман на берег выскочил с хлебом – солью. Ждут-пождут, на реку глядя. А паромщик на правой стороне Дона как угорелый бегает, никого не найдет. Пусто кругом. Вернулся порожня, спать лег, и станичники по домам отсыпаться отправились. А тут на грех наказной атаман подъехал своей персоной. Стал он паром звать, а ему: «Нет, больше не обманешь, чапура!». Взбеленился тут окружной атаман, и прибыв в станицу устроил атаману и казакам разнос.

Стой поры и приклеилось к станице такое прозвище.

Калитвенская станица. «Сафьян»

У станицы было прозвище – сафьян. Значение ее объяснить считалось невозможным по моральным соображениям.

Впрочем, есть у этого прозвища вполне приличное объяснение. К верховым казакам больше беглый люд из Руси-матушки пристраивался. Кто-то из них с собой и искусство плести лапти лыковые принес. А по пойменным донецким лесам липа росла. Незаметно и казаки некоторые этому искусству обучились. Шустрые низовые казаки прослышали про те лапти и стали посмеиваться над верховыми:

– Да шо це за казак, коли он в лаптях шлындрает?!

А находчивые верховые ответ держат:

– А почто мы каблучки сапожек сафьяновых о каменюки хуторские сбивать будем? Токмо низовые в ум не возьмут, что в лето в другой обувочке ходить можно. Вот и жарятся в жару в сапожищах своих заморских. От того и прозвали калитвенских казаков «сафьянами». Другое прозвище «верблюдка».

Каменская станица «Сучка в башлыке»

К каменчанам пристала кличка «сучка в башлыке». Происхождение ее таково. Возвращались казаки-каменчане с военной службы. Как известно, 11-й Донской казачий полк, в котором служили каменчане, находился в далеком г. Владимире-Волынском, в Западной Украине. Оттуда и ехали казаки домой своим ходом. Некий молодой сотник вез в подарок жене породистого щенка.

Где-то в пути повстречался казакам ехавший по своим делам генерал в экипаже. Сотник проворно запрятал собачонку в свой башлык и браво отрапортовал:– «Отслужившая партия 11-го Донского полка…»