Моя первая книжонка. (Чего многие из вас никогда не напишут) - Кирилл Ламповед

Я стоял и ждал развития сценария. В таких случаях произойти может что угодно. Время приключений? Нет. Одно из боковых окон медленно опустилось, и в нем показалась большая и знакомая ряха.

– Кирюха, Уася, емана! Ты чель?

– О, Тоныч. Здорово!

– Садись, ек-макарек! Тебе куда?

– На Пушкинскую.

– О, ништяк. Подкину без базару. Крюк для другана не проблема.

Почему бы нет? Я позволил тонированному монстру сожрать мое тело. Стоило мне захлопнуть его пасть, как он вздрогнул, рявкнул и рванул вперед. Тот неловкий момент, когда ты сам хочешь пристегнуться. Тоныч – мой одноклассник, с которым мы раньше жили в одном дворе. Тогда он был ниже ростом, легче килограмм на сорок и звали его Антон Зубилов. За попытку назвать его Зубилом любой тут же получал неплохой, по школьным меркам, удар правой в челюсть. Сейчас он мало был похож на того прыщавого Тоныча, задиравшегося в школе на отличников. Появились признаки мужества, и больше наглости в глазах. Из простого забияки в натурального бандита. Но я чувствовал себя спокойно, в школе мы часто ошивались вместе, и кому-кому, а мне точно в его компании ничего не угрожало. Людей такого типа обычно называют «ребята с нашего двора». Кто-то с такими друзьями десятки лет, но обычно после школы вы разбегаетесь по разным вузам и перестаете общаться. С Антоном так и вышло. Сложно вспомнить, когда мы виделись в последний раз.

Как я говорил, в школе Тоныч был тем еще типом. Он любил враждовать с преподавателями… со всеми, кроме учительницы по биологии. С ней они как-то ладили, даже вместе в курилку ходили. После девятого класса парень отправился в ПТУ. Получил специальность и с легкой руки служивого отца попал в армию. Тыжмужик! Нормальный среднестатистический парень. Ни дать ни взять.

Мы ехали быстро, шашкуя и обгоняя всех на своем пути. Внутри было по-настоящему темно. Проигрыватель продолжал выблевывать невнятные звуки, которые смешивались с фальшивыми хрипами баса где-то сзади. Складывалось впечатление, что я уже все, в клубе. Только не в том, в каком хотел бы. Но это было лучше, чем ехать с открытыми окнами: если бы кто-нибудь снаружи увидел, что я слушаю такую музыку…

Моя жизнь – камнем вни-и-из,Моя душа – к небу вве-е-ерх,Моя любовь – лишь к тебе,Помолись за меня звезде

– Музон тебе норм, не мешает?! – музыка играла настолько громко, что Тонычу приходилось кричать, чтобы я мог что-то услышать.

– В порядке! – крикнул я в ответ.

– Тоже рэпчину слушаешь?

– Редко, но бывает!

– Русский или пиндосский?! – последнее слово он прокричал с особым акцентом.

– Русский. Америкосовский совсем не канает! – ибо кто я такой, чтобы спорить.

– Красава, Уася, дело говоришь! А кого из наших слушаешь?!

– Да разных так-то. Что попадется. Чаще что-нибудь околоумное вроде Аллюзионика!

– Эу, брат, не в ту степь идешь! Не люблю этого пидора! Он какую-то чушь гонит непонятную! Умничать пытается, выдумывает постоянно! Правды в его текстах нет, вот в чем беда! Понабрал всякого говна в своих институтах, а теперь думает, что русскую душу понял! Вот ты лучше Плуто послушай! В сердце порой бьет, как он ровно нашу жизнягу описывает! Без фальши этой левой!

– Так, может, для кого-то и тексты Ника не фальшь, а жизнь?!

– Да для педиков и петухов его тексты! Серьезно, не слушай эту лажу! Знаешь ведь, в чем прикол?! Он же не наш! – Тоныч внимательно посмотрел на меня, чтобы я точно осознал всю силу мысли. – Он пиндосский! И приехал он сюда, чтобы нормальных пацанов типа тебя зомбировать! Подосланный казачок! Они ведь сюда едут, к нам, на Родину-матушку, баб наших долбят, экономику ломают, а потом обратно к себе линяют! Уроды, вот кто!

Возникают такие моменты, когда ты прекрасно понимаешь – твой собеседник только что сказал очень глупую и несусветную чушь. И вроде бы ты можешь попытаться объяснить ему, что он вроде как и не прав, но это не сработает. Никогда не срабатывает. Тебя не поймут и выставят идиотом, или ты обречешь себя на многоминутные лекции об идеалах и неправильном понимании бытия. Я этого не хотел. Его мыслей мне было уже достаточно. Поэтому я выбрал лучшее возможное поведение – промолчать и устроить передышку. Это сработало, и скоро разговор пошел по другой стезе. Жаль, что с музыкой в машине так не получалось.

Как дела, маленький урод?Как дела, некудышный сброд?Как дела, семя на снегу?Как дела, там у вас – внизу?

– Че, как твоя Ж?! – музыка продолжала орать, и мы орали вместе с ней.

– Ж?! – не понял я.

– Жизнь как, рассказывай! Че худой такой?!

– Моя сила в З!

– З?! – не понял он.

– Знания!

– Ха! А моя сила вот, – он показал свои накаченные руки. – Левый коронный, правый похоронный! А ваще, че как?! Где трудишься, че двигаешь?!

– Нормально все.

– Что?!

– Нормально все! Сейчас подработками перебиваюсь!

– А че не постоянная работа?!

– Не могу я найти для себя пока такую постоянную работу, чтобы не тошнило! Все какая-то лажа!

– Уася, аллергия на работу лечится увеличением зарплаты, – Тоныч улыбнулся, довольный своим остроумием, скачанным из интернета. – Ты не против, если я покурю?! – не дожидаясь ответа, он полез к полочке под магнитолой. Там лежала белая пачка с непримечательным узором, откуда он извлек сигарету с фильтром цвета пробки (символом всех сигарет с мерзким запахом). Антон достал полупрозрачную зажигалку, прикурил и немного опустил свое окно. Легче не стало: салон начал заполняться смрадом. Он вливался в легкие, впитывался в одежду и заставлял думать о том, что пора бросать курить. Сам я дымить не хотел. Но это было единственной возможностью спастись от зловония. Ты меньше чувствуешь дым, когда куришь.

– Не против, если я тоже покурю?!

– Валяй!

Я достал из рюкзака табак и начал забиваться.

– Опа-опа, че интересное?! – в глазах Тоныча промелькнул радостный огонек.

– Не, мимо! Чистый табак без всяких левых примесей!

– А-а-а, я уж подумал, ты из этих, – он кивнул в сторону, – и че, нормальная тема?!

– Да. Чувствуешь хотя бы, что не зря травишься!

– А мне зафигачишь?!

– Не вопрос!

Я отдал свою самокрутку ему, а сам скрутил новую. Тоныч выкинул дешевую сигарету в окно, в машине скоро должен был появиться воздух.

– Че, как твои дела, Тох?!

– Мои?! Нормально! – он посмотрел в зеркала заднего вида и немного прервался. – Предложение еду делать своей крале!

– Нефиговый поворот! И когда ты сказать об этом хотел?!

– Хех, дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают! Знаешь, как говорят?! Не надо о таких вещах громко! Чувства, еманарот, они такие!

– А с чего решил-то жениться?! Повод какой-то есть?!

– Да пора уже, че! Погулял пацаном, и хватит! Баба классная! Мозги не парит, пожрать приготовит всегда! Да и симпатичная! Такую упускать нельзя, сам знаешь! Тут как на рыбалке, вовремя не подцепишь – и соскочит!

– Не поспоришь! Как свадьбу справлять будете?!

– Ну это уже сама пусть решает! Кому праздник – кому оковы! Хех! Но я думаю, все как у нормальных людей, че мы, уроды какие-то?! Платье белое, выкуп, ЗАГС и огромная поляна в ресторане! Чтоб все знали, Антон и Ольга теперь в любовном союзе!

– А давно вместе?!

– Да два года уже! Как с армии вернулся, так сразу и это! – Антон только сейчас заметил, что мы орем, и сделал музыку тише.

– Как, кстати, там в армии было? Весело?

– Мне-то да. Я с двумя торчками служил, так что очень все в поряде. Эти Уаси по дружбе накуривали. Пару раз от старших огребал, но все за дело, так что без обид. Вот только с бабами напряженка. Вообще никаких не было. Даже у комдива не дочка – сын. Попадалово конкретное. Да еще и с мобилами залет: раз в неделю давали. И это, как трубу получишь, так сразу сваливаешь типа уединиться. А в казарме-то где уединишься? Где придется. Но бывало всякое. Так и жили, – он усмехнулся, и следующие несколько минут в салоне вновь было тихо, не считая уродского рэпа, который продолжал играть, пусть и с меньшей настойчивостью.

– А ты сам служил?

– Не, по состоянию здоровья не прошел. Плоскостопие.

– Везуха. Я бы сам не пошел. Долг родине. Не помню я что-то, когда я государству столько бабла задолжать успел. Сколько там сейчас? Двести, триста рублей? Ну в баню! А бегать надоело. К тому же сейчас всех на год толкают, че не сходить-то? А на эти же двести рублей я вон, тачку взял, – Антон хозяйски похлопал по рулю.

– Раз тачку взял, значит, деньги водятся. Работаешь?

– От работы дохнут пони, ну а я бессмертный кони, – после каждой такой фразы Антон замолкал, чтобы я мог осмыслить крутость сказанного. – На двух работах вкалываю. В основном на складе грузчиком. А когда маза есть, еще и в одном месте подрабатываю.