Моя первая книжонка. (Чего многие из вас никогда не напишут) - Кирилл Ламповед

– Очень хочу написать книгу, но не представляю, как это сделать. Вроде и в голове какие-то идеи есть, вроде даже и желание где-то витает, но не идет. Случается, решаюсь, сажусь и… и все. Ну три тысячи знаков напишу максимум, а потом сдуваюсь. Фигня какая-то, одним словом.

– Три тысячи? Это сколько?

– Лист А4. Полтора. От кегля зависит и форматирования.

По выражению лица Фила я понял, что он не въехал. Не суть.

– А книга, хоть какая-нибудь, – это уже около четырехсот тысяч или типа того. Ну хотя бы триста!

– Шутка про тракториста, – сказал Фил и тыкнул в меня пальцем.

Я посмотрел на него, а потом на Даню:

– Ты прав. Он не лучше ванилек. Так вот, меньше трехсот тонн знаков ни одно издательство в работу не возьмет. А как мне эти три сотни осилить, если я так быстро сдуваюсь?

– Пиши короткими рассказами и не нарывайся на крупную прозу. Это проще. По короткометражкам могу судить.

– Так и делаю, но хочу большое произведение. И уже давно. Да даже вот в старших классах еще помню, начал писать рассказ. Большой… должен был бы быть, если бы я бы не бросил бы его на седьмой главе. Бы. Спустя пару лет один товарищ надоумил меня его переработать и реинкарнировать. Ну, типа поумнел и все дела, сейчас хорошо пойдет. Ремейк на то, чего не было. Начал. Угадаете? Бросил на том же самом месте! Ну как это называется?! Что за чушь? У нас один преподаватель как-то сказал: «Несложно написать книгу, сложно написать вторую». А у меня даже с первой проблемы.

– Сделай как у Вуди Аллена. Пусть вся книга будет одной большой затяжной болтовней с плавным переходом по темам. Вот как сейчас.

– И о чем мне говорить всю книгу?

– Ну, в этом поиске и заключается творчество. Тебе нужно найти вдохновение. Не ром и вискарь, а какое-то реальное вдохновение. Что-то, что поможет собрать мысли в кучу, найти свою тему и шибануть крутое произведение.

– Вот и вопрос, где его взять.

– Могу с тобой заключить пари, – предложил мне Фил и широко улыбнулся.

– Ну уж нет, воздержусь.

– Тогда спроси у старины Эда. Он же шарит по литературе. Может, что и насоветует.

– А это мысль, вот прям сейчас допью пиво и пойду спрошу.

– Ты серьезно? Вообще, я предложил это на рандом. Только потому, что поддатый.

– А я вот теперь воплощу идею, и тебе будет стыдно.

Добив большим глотком остатки стаута в бокале, я встал из-за стола и направился к барной стойке, протискиваясь меж широких дубовых столов. Когда я подошел, Эд неспешно протирал граненые стаканы белым полотенцем с голубыми цветочками.

– Привет, Эд. Слушай, я к тебе по делу, – приятность «своих» баров всегда зависит от владельца или бармена, с которыми можно поговорить.

– Здоро́во. Выкладывай, внимательно слушаю.

– Как написать книгу?

– Спросил у меня выпускник литературного вуза. Зуб вырвать за такую лажу? Уйди прочь, мне стыдно с тобой рядом стоять! – это была его обычная манера общения.

– Я серьезно. Мыслей много, но это какие-то мюсли в башке, а не годный стафф. Я понимаю, что надо расписаться, как-то сделать одно, а дальше уже может пойти лучше, но как написать это одно? Я не знаю.

– Не можешь разжиться первой книгой?

– Именно так.

– Ну-у-у-у… Вообще, это достаточно просто. Что делали битники?

Я сморщил брови.

– Снариться предлагаешь?

– Нет. По жизни что они делали, умник?

– Тратили свою жизнь на всякую чушь?

Эд отложил бокал и провел кулаком с полотенцем рядом с моим носом. Мокрая тряпка пахла ужасно. Напоминала школьные доски. Я-то еще мелки застал… Ненавижу школьные доски.

– Они писали о самом простом, о чем можно написать. Но делали это мощно.

– Слушаю внимательно.

– О себе.

– О себе?

– Да, блять, о себе. Уж на одну поганую книжонку своих жизненных наблюдений у поца твоих лет должно хватить сил. Если только ты всю жизнь не профапал на мамины фотки.

– Твоей мамы?

– Шутник большой? Принести ее фотки? Старушке за восемьдесят.

– Спасибо, воздержусь.

– Ага. Пуританин херов. Короче, суть уловил? – его морщинистая физиономия назидательно уставилась на меня.

– Написать книгу о себе?

– Почти. Твоя автобиография никому не вперлась – ни сожрешь, ни чпокнешь. Ты придумай какого-нибудь типа, и пусть он будет из той же тусовки. То есть не где-то в средневековье или футуризме, а вот здесь. Тебе не придется анализировать и продумывать все с нуля, а достаточно будет просто бомбить своими эмоциями и мыслями по всем листам. Пусть он влюбится в телку, а потом вставит ее брату.

– Я консервативен.

– Начхать. Суть, главное, поймай. Пиши о том, о чем знаешь. И про бабу не забудь. Истории с бабами всегда хорошо идут. Если мужики не оценят, то цыпы прочтут.

– Своя правда в этом есть. Спасибо.

– Эдуард Константинович Пиртенко фигни не советует. Не из того теста. Кстати, о тесте, – он посмотрел по сторонам, пододвинулся ко мне и, переходя на шепот, спросил: – Данила же здесь будет свой день рождения отмечать?

– Вроде как да.

– Я думаю, коль уж вы тут давно ошиваетесь, может, какой подарок ему за счет заведения сделать? Я думаю торт какой-нибудь стильный ебнуть, что скажешь?

– Сделай торт, связанный с кино. Он же угорает по этой теме.

– Мысля, спасибо. Вообще, знаешь, если твоего диндона когда-нибудь хватит на целую книжку, то приноси почитать.

– Добро, если не помрешь раньше этого, старик, – я похлопал его по плечу.

– Счет оплатить не забудь! – Эд усмехнулся и продолжил намывать бокалы.

По пути обратно я заглянул в туалет с общей раковиной и тремя раздельными кабинками. Вроде все как и везде за исключением одного – возле умывальника жило еще одно упоминание о Толкине: большой аквариум, в котором Эд выставлял фигурки персонажей Средиземья в момент какой-нибудь знаменитой сцены. Для этого у него были декоративные горы, леса, замки и даже каналы для рек. В этот раз хоббиты прятались от Назгулов в корнях деревьев.

Хоть у раковины и висела сушка для рук, но я все равно вытер их об рубашку. Привычка юности.

Друзья о чем-то беседовали, однако, как только я пришел, сразу вернулись к нашей теме.

– Ну и что сказал Эд?

– Что ты вахлак, наяривающий на его мамашу, – я сказал это быстро, довольно. Жаль, что это казалось смешным ровно две секунды.

– Ха-ха-ха, – Фил произнес это протяжно и артистично. – На дворе давно не две тысячи десятый, а ты все шутишь про мамок. Либо консерватор, либо идиот. Монокль есть?

– Нет.

– Пидора ответ!

– Подловил, хвалю. Мой маленький старообрядец. Короче, если по сути, то надо писать о персонаже, похожем на меня. Типа так проще всего. Берешь все, что тебя окружает, и засовываешь в книжку.

– Правильно. Хороший совет. Только разве у тебя интересная жизнь?

– Да поинтересней твоей!

Фил показал пальцем слезку на своей щеке. Да, вот такие мы шуты и паяцы.

– Необязательно же писать точно про себя. Надо выдумывать и сочинять. Просто основа всего этого и вообще картина вымышленного мира может базироваться на моей реальности, на моих переживаниях и моих ощущениях в это время, в эту эпоху, в этом месте.

– Звучит круто. И слишком перегружено пафосом, – вечно Даня портит кайф.

– Дай мне хоть пять минут почувствовать себя не полным ничтожеством.

– Ну если только пять минут.

– Мы сегодня хоть что-то делаем, кроме вечных попыток плохо шутить?

– Да, еще мы пытаемся умно говорить о глупых вещах. А вернее, глупо говорить об умных вещах. Так, когда ты книгой-то займешься?

– Когда соберу полностью весь творческий алфавит! Вот так-то! Первая буква есть, А. Вот доберусь до Я и приступлю к книге.

– Звучит тупо.

Я покачал головой.

– Зато хоть какой-то ориентир будет.

– А когда это все произойдет?

– Не знаю. Дело непростое.

– Когда-то придется начать.

– Да уж, придется…

Глава 2

Как бы удивительно это ни прозвучало, но спустя несколько дней я все же смог откопать в себе зачатки таланта и сесть за работу над книгой. Получалось неплохо, ну на мой скромный взгляд. Ритмично, ярко. А какие диалоги! Эх. Да… Так вот! Я хотел показать вам, что написал в тот день, но… Короче, я потерял этот текст. :(

Да, да. Знаю. Что поделать?! Вот такая вот мы никудышная молодежь – теряем даже самое важное. Я бы попросил вас помочь с поисками, но это может занять неприлично много времени. Так что предлагаю забить вообще на то, существует этот текст или нет, и просто двигаться дальше. Ну, оставим под него букву на тот случай, если найдется. Но это максимум.

Глава 3

В маленькой аудитории, похожей на школьный класс, стояла тишина. Столы и стулья выстроились непривычно ровно и одиноко, а единственными живыми существами в кабинете были я и Лука Сергеевич Смольный. Я мерно покачивался на стуле и смотрел в окно, а он четырьмя глазами вглядывался в текст. Лука – мужчина среднего возраста, живший вместе с женой, дочерью, старой тещей и собакой… тоже сукой. Это обстоятельство он часто преподносил в виде различных шуток. Например, «как приятно вести лекции в этом вузе – здесь все меня слушают. Вот я домой приду, и все, до завтра буду молчать…». Лука Сергеевич был требовательный, но хороший преподаватель. Вел пары по литературе и смежным дисциплинам. В мои студенческие времена, происходившие год назад, я напросился писать у него диплом. С тех пор Смоль (а именно так все его называют) стал для меня кем-то наподобие ментора. Я иногда заглядывал к нему на лекции, чтобы послушать, побеседовать, спросить совета. В этот раз я принес ему начало своей книги.