Цепная реакция - Виктор Лагздынь

И всё-таки он победил! Страх пропал, страха не было больше. Страх остался там, на Гобземском кладбище.

И вот он шагает домой. Всё, что требовалось сделать, сделано.

Здесь, на дороге, мы и расстанемся с Анрийсом.

Посмотрим ему вслед последний раз. Вот он шагает, маленький, немного жалкий в плаще со взрослых плеч. Да, с виду и не скажешь, что в этом пареньке, незаметном и тихом, как и сам лесной мир, в котором он живёт, так много внутренней силы.

Может быть, когда Анрийс вырастет, он сильно изменится. Может быть, покинет родные леса и поселится совсем в другом месте. Наверное, у него прибавится уверенности в себе, он станет степенным мужчиной с внимательным взглядом. Его нынешние товарищи по школе, вероятно, к тому времени совершенно забудут происшествие с пионерской цепочкой. Но Анрийс будет помнить до конца своих дней, как однажды вечером, во время свирепой грозы, в полном одиночестве пробирался мимо лесного кладбища. Возможно, только позже всё это покажется ему немного смешным, и, вспоминая, он будет тихо улыбаться. Анрийс сейчас ещё многого не знает — и про то, что он просто-напросто обманут и весь нелёгкий для него путь проделан зря, и про то, что Рита в эту минуту ступает на качающийся в воде ствол, и про то, что Эдгар начал спор с необратимым бегом времени. Не знает Анрийс и того, что произойдёт утром в школе. Впрочем, этого не знаем и мы, и давайте не будем бесполезно гадать, какие чувства испытает Анрийс завтра, когда узнает всю правду.

Медленно, очень медленно приближается дом. Анрийс устало плетётся по мокрой дороге и думает про Джека. Лучше чем когда-либо раньше понятны ему странные повадки четвероногого друга. Взрослые не могут их объяснить, да и не пытаются вовсе, они лишь смеются над бедным лохмачом или же стыдят его за трусость. А ведь Джек всего-навсего пёс и поэтому не в состоянии справиться с собой, со своим страхом. А вот Анрийс — человек, и он смог преодолеть страх.

Об одном только он сожалеет. Эх, надо было ещё войти на кладбище через те ворота с кровелькой и побыть там хотя бы недолго!

Ничего, следующий раз он так и поступит, решает Анрийс. Хотя где-то в глубине души отчётливо сознаёт, что этому никогда не бывать.

19.46

До середины ствола Рита добралась без особых трудностей. Толстый комель лежал прочно, вспененная вода его не заливала. И всё-таки пятками босых ног девочка ясно ощущала дрожь ствола, в который било более быстрое, чем обычно, течение, и это невольно наполняло тревогой грудь, словно предупреждая о силе разбушевавшейся реки и о возможных неприятностях. Чем дальше от берега, тем тоньше становилось дерево. Вода проносилась через ель. Ноги скользили на мокрой коре.

Несчастье случилось на полпути. Правая нога Риты вдруг сорвалась со ствола. С большим трудом девочка сумела восстановить равновесие, но напоролась на острый конец срубленной ветки. Щиколотку, как раз над самой косточкой, будто тупым ножом взрезало. В первый момент Рита, напряжённая до предела, даже не почувствовала боли. Но затем увидала стекавшую кровь и тут же ощутила острое растущее жжение.

Немного охнув, Рита упрямо встряхнула мокрыми волосами, стиснула зубы и стала двигаться дальше, ещё осторожнее. И всё же через несколько шажков она снова была вынуждена остановиться. Тонкий конец ели под тяжестью её тела качался в воде всё сильнее, и чем больше усилий прилагала Рита, чтобы не потерять равновесие, тем опаснее раскачивался ствол.

Вперёд идти было невозможно. Назад тоже — поворачиваться либо пятиться слишком рискованно. И, главное, ухватиться не за что: на тонком конце не осталось ни одной подходящей ветки. Рита отчаянно балансировала, едва держась на круглом стволе, и никак не могла отвести взгляда от грязной пузыристой пены, которую нагнало к верхушке ели.

Надо было немедленно принимать какое-либо решение. Прыгнуть? А что под водой? Берег был весь залит и потому неузнаваем. Глубоко ли тут, мелко ли? Куда нужно прыгнуть, чтобы не угодить мимо? Каждый неверный шаг грозил бедой.

Наконец она решилась. Собрала всё своё мужество, пробежала несколько шагов по скрытому под водой тонкому концу дерева. Чувствуя, что теряет равновесие, в последний момент оттолкнулась от ствола и прыгнула.

Рите повезло. В том месте, где она оказалась после своего отчаянного прыжка, вода едва достигала колен. Но не успела сделать и шага, как вдруг упала — поскользнулась распоротая нога. Холод словно обручем сжал грудь. Над водой остались лишь её голова и плечи, и Рита в этот момент с облегчением подумала о том, что с берега никто не увидел, как она упала. Вот бы хохотали!

Самой ей было, разумеется, не до смеха. Рита всем телом ощутила напор небывало сильного течения и поняла, что пойти по ели в обратную сторону вообще не удастся. А это означало, что домой хочешь не хочешь придётся бежать в обход, по мосту. А мать будет ждать, и домашняя работа, которая лежит на ней, тоже будет ждать. Мать рассердится, начнёт стыдить, укорять…

Рита давно привыкла ко всякого рода попрёкам и укорам — мать, когда вспылит, не всегда бывает справедливой. Поэтому ворчание матери, порой довольно громкое, её не особенно трогало. Когда при Анрийсе мать, по своему обыкновению, начала шумно выражать недовольство и соседский паренёк явно напугался, Рита в душе даже посмеялась. Девочка никогда не задумывалась над тем, почему её мать такая крикливая, шумная, резкая. Рита попросту этого не замечала. Потому что за раздражённым тоном, за колкостями, за глубокими морщинами на сердитом лице крылось совсем другое — душевная доброта, и Рита знала это лучше всех на свете.

Но сегодня мать и в самом деле рассердилась. Оставалось много работы на вечер, а Рита вдруг взяла и ушла. Но разве она виновата, что всё так сложилось?

Мысли эти хотя и успокаивали, но тяжесть с души не снимали.

Рита брела по залитому лугу. В воде ежесекундно мелькали отблески молний. Каждый шаг отзывался болью в ноге, а душу бередило неизбежное объяснение с матерью и те незаслуженные упрёки, которые непременно последуют и которые придётся молча выслушивать.

Вскоре, однако, новое неожиданное препятствие прервало её невесёлые раздумья. Рита вдруг заметила, что вода стала ей выше колен. Ещё выше, ещё… И тут она вспомнила: посреди луга параллельно реке тянется неглубокая впадина. Илистая почва остаётся здесь влажной даже самым жарким летом. Чтобы перебраться через впадину и не вымазаться, приходится ловко скакать с одной чавкающей под ногой кочки на другую. А попробуй сейчас, когда всё залито водой, угадать, где впадина и как её обойти. Да и много времени потребуется, а как раз его-то и нет…

А, какая разница! Одной холодной ванной больше или меньше…

Через несколько шагов вода доставала уже Рите до пояса, и она невольно усмехнулась. Вспомнила, что совсем недавно, на дороге, сказала Анрийсу: мокрее быть уже нельзя. Оказывается, можно!

Вскоре вязкая почва под ногами пошла вверх. Впадина осталась позади. Одежда противно липла к телу, а подол платья приставал к ногам, мешал идти.

Пройдя затопленный луг, Рита стала подниматься по склону холма, на котором стояла межерманская усадьба.

19.51

Вилис сидел на толстом чурбане под деревянным навесом сарая и строгал стрелу. Чем тоньше становилась ореховая палочка, тем внимательнее и осторожнее он действовал ножом. Если уж взялся сделать стрелу, значит, она должна быть и прямой, и гладкой, и лёгкой… Словом, пусть Ивар лишний раз убедится, на что способен его старший двоюродный брат.

Ивар уже целую неделю надсадно пищал над ухом, словно назойливый комар. Вот сделай да сделай ему хотя бы одну сто́ящую стрелу к его гибкому луку из можжевельника! Но со стрелой было много возни, и Вилису не хотелось терять понапрасну столько времени. Вряд ли он взялся бы и сегодня, несмотря на нытьё Ивара. Но тут как раз начался ливень, и, поскольку занятия поинтереснее всё равно не предвиделось, волей-неволей пришлось браться за стрелу.

Честно говоря, Вилис и сам бы не прочь пострелять из лука. Но признаться в этом — нет уж, спасибо! Мужчине, которому стукнуло тринадцать и который перешёл уже в седьмой класс, вовсе не к лицу играть в индейцев.

Вилис поднёс стрелу к глазам, проверить, не скривил ли, и одновременно искоса взглянул на Ивара. Тот пристроился рядом, на чурбане потоньше, и с приоткрытым от напряжения ртом внимательно следил за работой. Упёрся пятками в край чурбана, обхватил колени руками. Чуть подтолкнуть — и повалится на землю. Но Вилис, который обычно не прочь был подшутить над братцем, сейчас не стал ничего делать. Возможно, потому, что малыш явно восхищался его работой.

Да, неудачный попался ему напарник на лето! Был бы Ивар хотя на два-три года постарше. А так — второклашка, смешно сказать! Впрочем, чтобы как-то скоротать время, годится и он. Ивар пусть ещё и малявка, но вовсе не маменькин сынок. Вон как славно он устроился на чурбане! В одних только плавках, подражая Вилису, хотя весь покрылся гусиной кожей.