Самовоспитание и его средства - Архиепископ Алексий (Дородницын)

потому, как лицо человеческое, при одной и той же атмосфере и одних и тех же жизненных условиях, представляет у всех людей удивительное разнообразие в частных чертах, так и духовная личность человека (душа), при одинаковости духовной атмосферы или дружеской среды, развивается у всех в бесконечно-разнообразных формах, заимствуя от нее только сродные себе элементы, ассимилируя и перерабатывая их, смотря по своеобразности своего существа и степени образования. Наконец, относительно подчинения авторитету нужно сказать то, что для достижения умственной независимости надобно сперва добровольно подчиниться умственной тирании людей высшего разряда подобно тому, как всякому, усиливающемуся пробиться в начальники, надо прежде поучиться быть в подчиненности; не нужно опускать из виду и того, что самый выбор авторитетов и друзей есть уже акт самовоспитания или свидетельство того, в каком духе мы желаем построить систему самовоспитания.

с) Что касается до общения с людьми высшего ума и высшей нравственности, то, после того, как доказано воспитательное влияние на нас друзей наших, особенно друзей, отличающихся превосходством над нами, – нет нужды доказывать, как важно это общение в деле нашего самовоспитания; достаточно указать тот способ, при посредстве которого совершается главным образом это общение, и как при этом дело самовоспитания мы можем вкладывать собственное основание. Способ этот есть чтение книг.

Книги – тоже друзья наши: в них мы ощущаем незримое присутствие умнейших и лучших людей, которые говорят с нами, изливают перед нами свою душу; но не всякой книгой можно пользоваться, как средством самовоспитания, а только теми, которые соответствуют складу наших способностей, характера, наклонностей, и потому могут быть ассимилированы нами; иное чтение бывает только потворством какому-то умственному эпикурейству, служа возбудительным средством воображения страстей и оставаясь вне всякого влияния на развитие ума и выработку характера; такое чтение не более, как замысловатый вид праздности... Дело самовоспитания сделать такой выбор книг, который отвечал бы особенным нашим способностям, удовлетворял бы жажде ума, приковывал бы к ним наши мысли. Чтение такого рода книг возбуждает ум, выдвигает из общей колеи мысль нашу, прилепляет ее к истине и становится неиссякаемым источником наслаждения, наполняя им все содержание жизни и характера. Положим, что оно не дает нам богатства в жизни, зато обогатит нас возвышенными мыслями, прекрасными чувствами и благородными стремлениями. Особенно благотворно в этом отношении чтение образцовых биографий. Пример гораздо убедительнее для нас, чем наставление, сухая мораль: в примере мы видим, что великие подвиги не только возможны, но и в самом деле существуют, как и в какой привлекательной форме являются и проч.; и потому биография такого лица, жизнь которого есть образец для нас, производит на нас магически-обаятельное действие: живо и наглядно, как в зеркале, показывая нам, что мы теперь, чем можем и должны быть впоследствии, она рождает в нас упование на силы свои, поощряет надежды, возвышает цели жизни и возбуждает в нас непреодолимое влечение подражать образцу, обновить, разработать великий характер в собственной нашей жизни: praecepta docent, exempla trahunt! (слова наставляют, примеры ведут – пр. ред.). – Напрасно стали бы возражать, что при этом мы должны поработиться чужому примеру и влиянию, что наша жизнь будет живая копия книги, и что самовоспитание наше останется не при чем. Нет, если живое, обаятельное общество друзей бессильно поработить нас себе и представляет широкое поле для нашего саморазвития, то тем более нужно сказать это об обществе книжном: мертвая книга еще менее властна над свободой воли. Свобода, с которой мы делаем выбор книг сообразно сложившемуся в нас духовному вкусу, самоопределяемость к подражанию известному образцу или собственно тем сторонам его, которые ближе и сроднее нам, все это показывает, что в высшей и живой, или книжной среде мы отыскиваем для себя только материал, духовную пищу, которую изменяем и претворяем в собственное существо наше, восполняя и расширяя его. Требовать же, чтобы человек развивался независимо от книг и людей, чтобы из самого себя, или лучше из ничего, раскрыл полноту душевной жизни, значит считать его абсолютным существом, или мифом, обитающим на луне, а не на земле.

Одним из наилучших средств не поддаться чужому примеру и влиянию, хотя бы и высшим, и построить самовоспитание на собственной инициативе служит совершаемое при помощи оных открытие и воспитание в нас чувства признания. В счастливейшие минуты соприкосновения с высшими умами и их произведениями, в глубине души нашей, как некая электрическая искра, вдруг воспламеняется какая-то высшая идея, вдохновленное чувство; все существо ее охватывает священный восторг, вся она превращается в неудержимый порыв и стремление к чему-то таинственному. Может быть, это – мечта наиболее чистого направления и сильнейшего напряжения; может быть это – самообольщенное воображение, что если мы хороши на одном месте (в одном звании и состоянии), то и на другом, к которому влечет нас неясное стремление, также будем неподражаемое совершенство; а может быть это – действие Неземной Силы на нашу душу, действие хотя не сверхъестественное, но чрезвычайное, указывающее нам призвание наше. По тем высоким образцам, которые раскрыты пред нами в лучших книгах, по тем дивным путям, или способам при которых сказалось и созрело у них чувство призвания, мы верно можем определить, не открывается ли и в нас в этом случае свое чувство призвания, и – если это – голос, говорящий свыше нашей душе, то ее саморазвитие и притом наивысшее обеспечено навсегда: этот голос становится выше и могущественнее всего, чему учат нас другие; ропот, презрение, насмешки, словом никакое противодействие толпы не заставит избранника изменить таинственному его влечению. На первых порах он во многом подражает вдохновившим его образцам, но скоро во многих отношениях он начинает превосходить своих учителей, и из него вырабатывается оригинальная личность с возвышенным и сильным умом, мужественным и самоотверженным характером, словом с благородным этическим отпечатком на всех силах души, на каждом проявлении их. Из многих литературных талантов самоучек, открывшихся и развившихся при помощи книг и обращения в кругу литературных знаменитостей, достаточно указать на поэта Кольцова.

Лучшие книги и высшие умы, пособив нам устроить наше самовоспитание, вводят нас в более обширный круг общения, в жизнь общественную и государственную.

3) Общественная и государственная жизнь также служит одним из надежнейших средств самовоспитания. Господствующие нравы и обычаи, общественное мнение, дух времени, система государственных учреждений и законодательств имеют неотразимое влияние на всех и каждого; потому и говорится, что человек есть дитя времени и народа. То положение, в которое он поставит себя в отношении к общественной и политической жизни, есть уже акт самовоспитания, который может иметь различные степени. Мы