Проект 2012 - Дэн Юлин

В цеху стоял густой смог сварочного дыма, абразива, окалины и краски. Тем же, соответственно, воняло. И шумело, словно рядом находился заполненный до отказа стадион или пролегала многополосная автострада. На полу валялся всевозможный мусор: вафельные блины сломанных шлифовальных кругов, кудри металлической стружки, макаронины стальных труб и золотистые карандаши угольных электродов.

Того и гляди – свернёшь шею…

Торопливо спустившись вниз, молодые люди подошли к старшему мастеру: невысокому молодому парню с выступающим круглым животом и таким же круглым лицом; по прозвищу Круглый и Мягкий, вечно чем-то недовольному и дико орущему. Поздоровавшись, выслушали гневную тираду, «где вас, опездолов, носит, время уже десять минут девятого», получили задание и отправились на рабочее место, где ждал ещё один член (мастер так и сказал: «член») бригады по имени Денис. Их ровесник, такой же работяга (других здесь не было), с соседней улицы. Паренёк успел получить в кладовой «болгарки», три шлифмашинки валялись у кантователя, и тянул удлинитель. Завидев приятелей, остановился и приветливо махнул рукой. Огляделся в поисках начальства, казалось, худая шея с трудом держит большую вихрастую голову, никого не обнаружил (наивный), бросил переноску и достал сигареты, медленно и с чувством, курение не вошло ещё в привычку, красиво прикурил.

– Здорово, Дэн. – Диман подошёл к вечно лыбящемуся приятелю и пожал руку. – Как сам?

– Как сала килограмм, – выдохнул парень тугую струю дыма.

– Задание получил?

– А то.

Денис повернулся к хмурому и бледноватому Мишке.

– Чего с ним сделал? – Ухмыляясь, посмотрел на Димку. – А, Костёр? – И громко рассмеялся. – Удары отрабатывал?

– Ага, вместо груши. – Шутка Димке понравилась, в отличие от Михаила, он чувствовал себя нормально.

– Э-э, очень смешно. – скривился Михаил, представив хохмача на своём месте. – Придурки. – Посмотрел на бочку, громоздившуюся на специальных катках, в далёком прошлом танковых траках, и нагнулся за шлифмашинкой. – Пахать надо. – Рука воткнула вилку в розетку. Повернувшись к бочке, посмотрел на сварочный шов, его требовалось зачистить, и прикинул, с чего начать. – Давайте, а то Мягкий увидит, опять орать…

– Костров! – Громкий крик, заглушающий скрежет десяток шлифмашинок и удары кувалд, резанул по ушам. – Опять не работаешь?!

Накаркал…

Круглый нагнулся и ловко поднял «болгарку».

– Работайте! – С силой всучил её Дмитрию. – Вперёд!

И ехидно сощурился.

Диман инстинктивно схватил шлифмашинку, и охнул, когда ручка врезалась в диафрагму, зло посмотрел на начальника.

– Сергеич. – Денис попытался разрядить ситуацию, знал прекрасно о способности мастера докапываться и выводить из себя. – Дай покурить перед работой.

– Только курили. – План Дениса сработал, и Круглый и Мягкий отвлёкся. Посмотрел с неприязнью на защитника, сигарету в его руке, и сморщился, будто увидел послание с того света, маленькие глазки прилипли к Мишке:

– А ты, лёлик, смотри за другом. – И, не дожидаясь ответа, быстро зашагал дальше.

Молодые люди увидели, как он сплюнул и едва не попал на удлинитель. Димка дёрнулся, но Дэн успел его схватить:

– Брось! Он же специально.

– Вот сука. Так и хочется врезать.

В сердцах тоже плюнул, случайно на провод попадая.

– Не только тебе, – произнёс Михаил тоном, заставившим ребят удивлённо посмотреть в его сторону, в глаза бросились заметно порозовевшие щёки, если только виной были не яркие вспышки электродуговой сварки.

– Полегчало? – не то снова прикалываясь, не то действительно переживая, поинтересовался Денис.

– Полегчает тут… когда на инструмент плюются.

– Чего? – вскинулся Костёр, напрасно делая вид, что ничего не понял. – Молчал бы лучше.

– Мне сказали за тобой смотреть. – Аспирин превратился в прежнего зануду. – Так что давай, лёлик… вперёд.

– Да… щас, – буркнул Костёр, но вытянул ногу, и осторожно, словно боялся получить удар током, стёр плевок носком ботинка. – Доволен? Всё равно весь провод в говне.

Спирин промолчал.

– Ладно… – вздохнул Костров. – Если такой умный – давай работать.

Не говоря больше ни слова, достал из кармана защитные очки, стараясь не замечать слишком пристального взгляда Спирина, нацепил. Пытаясь унять неизвестно откуда взявшуюся дрожь, неуклюже сунул мозолистые ладони в хэбэшные рукавицы, включил дёрнувшуюся от оборотов, словно ожившую «болгарку» и принялся нервно и нарочито небрежно зачищать сварочный шов. Из-под круга с громоподобным скрежетом полетели ярко-жёлтые искры, едко запахло горелым металлом.

Мишка, наверное сам поражаясь покладистости друга, больше ничего не сказал. Переглянувшись с Денисом – в глазах приятеля читалось откровенное любопытство – тоже по-быстрому нацепил очки и рукавицы. Включил «болгарку» и начал аккуратно сбивать «сопли», делая шов более круглым и ровным, похожим на старшего мастера.

Мимо, отклячив пятую точку, пронёсся начальник, остановился, секунд десять понаблюдал за работой, по лицу, отражая смену настроения, бежали тени от сварки, ничего не сказал и вразвалочку засеменил дальше. Почувствовав на себе взгляд, Дмитрий посмотрел мучителю вслед, захотел снова плюнуть, но, покосившись на Михаила, передумал.

Дэн не преувеличивал: Мягкий его ненавидел. Как и остальных рабочих. И не только из-за склочного характера и проблем в семье, у кого их нет? Причина заключалась в Спирине. Вернее, в его неуёмном (на взгляд Костра и вовсе показушном) желании всюду добиваться справедливости. Михаил вечно со всеми спорил, объяснял и доказывал, ну и, разумеется, доигрался.

Подначил мужиков забастовку устроить. Денег ему, видите ли, мало.

Бабки платили реальные, не кидали, и вовремя. Да и платили везде ровно, отличались получки лишь на бумаге. У товарища и на этот счёт готовая теория имелась. Якобы владельцы предприятий находились в сговоре. Надо же такое придумать? Дмитрий всему услышанному от не в меру умного друга не верил, но во многом соглашался: убеждать Миша Спирин умел. Можете у мужиков спросить. Кто забастовку поддержал.

Жёлтые искры металла походили на хвост рукотворной кометы. Вжих, вжих… крепкие руки твёрдо держали тяжёлую шлифмашинку.

Закончилась забастовка быстро. Как и началась. И если бы не Димкин отец – пополнить Аспирину ряды обрубков. Но батёк откуда-то лично знал директора фирмы, и замолвил за Михаила словечко. Обошлось хорошей взбучкой и приличным штрафом. Ну и плохим отношением мастеров: конечно, знали прекрасно, почему зачинщика с работы не выперли…

Четыре часа пролетели незаметно.

Перекусив в соседней тошниловке, друзья вернулись в раздевалку. Не задерживаясь, прошли в смежную комнату, где обедали любители домашней кухни. После еды закуток превращался в арену карточных баталий. Игра находилась в самом разгаре. Из толпы болельщиков, плотным кольцом обступивших ненормальных, с лёгкостью расстававшихся с деньгами работяг, слышались громкие крики, раздавались довольные вопли победителей и трёхэтажный мат проигравших.

В ярко освещённом помещении висел густой туман табачного дыма. В лучах солнца он медленно ворочался на сквозняке и поднимался к потолку, синеватые щупальца лениво тянулись к открытой двери. Повсюду валялись пакеты, пластиковые бутылки, остатки еды и окурки. Пепельницы и урны переполнены – одна-единственная уборщица не справлялась с работой.

Денис сразу влез в самую гущу и буквально через секунду друзья услышали громкие крики и вопли: приятель подбадривал кого-то из знакомых. Костёр потянулся следом, но Михаил не позволил. Спирину не хотелось провести остаток обеда в одиночестве. Играл он редко, по крайней мере, в свару или козла. Говорил, что не хочет впустую тратить время, хотя, по мнению Дмитрия и других рабочих, занимался ещё большей глупостью: рассуждал о политике и смысле жизни. Иногда увлекал разговором кого-нибудь из работяг, после чего, разумеется, разгорался спор, частенько заканчивающийся потасовкой, особенно если мужики успевали перед этим набраться.

Короче, не соскучишься…

Зная Мишкину слабость, многие считали своим долгом над Спириным поиздеваться. Вот и сейчас, только друзья успели пройти на небольшой балкончик, в изготовлении которого принимали не последнее участие, как тут же нарисовался прыщавый хмырь (Костров не помнил имени), и вроде бы случайно, ехидно поинтересовался:

– Когда забастовку проводить будем? Парламентёр.

Рассеянно скользнув по парню взглядом, Аспирин отвернулся:

– Почему парламентёр?

– Ну… как же? Ты ж у нас… это… коллектив подначиваешь… условия давишь.

– Понятно, – Михаил потёр подбородок, его глаза смеялись из-под тонких бровей, и посмотрел на Кострова. – Тогда, скорее, депутат.

Теряя к приставале интерес, отвернулся, разглядывая ржавые остовы брошенной во дворе техники, зелёные островки мятых сорняков и сваленный в кучу мусор. Вдохнув полной грудью свежего воздуха, почувствовал запах разогретого битума и мазута.