Цифры - Мария Петровна Казакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кстати, забавное слово, вы не замечали? Σαρκοφάγος, саркофаг. Это даже не существительное изначально, это эпитет к слову «камень». «Камень, плоть поедающий». Саркофаг. Древние, всё-таки, были романтиками.
Но что касается картонажей, то там, конечно, речь ни о каких каменных гробницах не шла. Снаружи часто были доски обычные, кое-как сколоченные, а сам картонаж – это та самая обёртка мумии. Вот то, что вы, наверное, представляете себе при слове «египетская мумия» – и есть картонаж. Саркофаг для бедных.
По сути, картонаж – это слепленные воедино использованные папирусы. Представьте себе стопку спрессованной бумаги, пропитанной клеем. С одной стороны, такой массой – пока она ещё сырая – удобно оборачивать предметы. С другой стороны, когда масса застывает, она становится достаточно твёрдой, чтобы использовать её как защиту внутреннего от внешнего. И раскрасить можно поверх узорчиками всякими. Глазки на лице нарисовать, например, парик, медальоны на шее – и так далее.
Так не только людей хоронили. В Тебтунисе, например, найдены мумии священных крокодильчиков, также упакованных в красивый картонаж.
И вот мы находим такую мумию. И такая она красивая, такая она древняя. Художник старался, расписывал её. Хорошо. А под росписями – что? В слоях картонажа – что? На слепленных папирусах – что?
Бесполезные расписки? Или стихотворение Сапфо? Письмо сына-врача матери о том, что он приедет домой позже, чем обещал, потому что в Александрии вспыхнуло восстание, и у него теперь много работы? Или Гомер? Или истёртые листы, на которых невозможно будет что-либо прочитать?
Никто никогда не знает заранее.
Легче, конечно, когда условная буддийская ваза уже раскрошилась донельзя. Или когда содержимое легко выпадает из сосуда. Или когда с картонажа стёрлись все росписи, и сам он уже порядком подразвалился. Тогда – понятно, предпочтение отдаётся тексту. А если нет? Если исходный найденный предмет – тоже хорош и ценен, как и возможно сокрытое в нём содержание?
Таким образом, археологам и другим исследователям всегда нужно сделать важнейший, принципиальный этический выбор. Что важнее: сосуд – или текст, который в нём содержится? Папирусы – или картонаж, который из них состоит?
– Так вот почему Бодлер говорил: “A sweetheart is a bottle of wine, a wife is a wine bottle“.
– аР, я ценю Вашу начитанность, но мизогиния Вам не к лицу.
__________
Когда ей тварь плоть раздирала,
Ты знаешь, как она кричала?
Молилась, без сил говорить,
Хоть бы он смог её убить.
Пламя сжигало её грудь,
И она силилась вздохнуть,
Но ледяной воды потоп
Врывался и душил взахлёб.
И день за днём, за часом час,
На диво эфиопьих глаз,
Как дикий и чумной примат,
Живой кунсткамер экспонат,
Она болталась среди скал,
Китовий метился оскал,
И слышал каждый эфиоп
Хрустящий тела стук об столб.
Глава 5
Диалоги ВКонтакте
5
––
-–
-–
-–
-–
-–
-–
-–
-–
__________
Из детской книжки, распахнутой на кроватке сына университетской преподавательницы:
«Дед Ветер сидит в интернете»
Дед Ветер сидит в интернете,
Туманят его социальные сети.
«Автор самой большой паутины на свете –
Что ж за паук? Сколько плёл он столетий?»
Дед Ветер – ворох из междометий:
«Что – фасебоок, а что гоогле транслете?»
В новостях Яндекса пишут про йети –
Дед испужался до дрожи в скелете.
Дед Ветер совсем не отчаян!
Спешит доказать, что и он обучаем!
Ни свет ни заря, поглядев чуть в окно,
Внучке садится писать он письмо.
Раньше писал он письма попроще:
«Я.вас.люблю», – для Снегурочки-дочки
И внучки-Снежинки – впадая в экстаз,
Бурю любви отсылал он всем враз.
Ныне же глупости те позади.
Ныне дед Ветер на новом пути.
На клавиатуре нашёл запятые,
В письма влагает он смыслы иные.
«В детском саду разучила стишок!»
Стараясь быть модным, ответил дед: «ОК!»
«Злодей Лиходей»
В Лихославле живёт Лиходей
Старый недруг детей и зверей
Как увидит нежданных гостей –
Сразу чих нападёт на людей
В суд идёт уж усталый народ:
Ничего лихача не берёт!
Как чихнёт Лиходей – вот беда! –
Топят слюни его города,
Сопли виснут сосульками с крыш –
Этакий вверх ногами камыш.
Струи чиха – как икс-рэй лучи –
Вырывают из стен кирпичи
Своим чихом злодей-Лиходей
Оставляет дома без гвоздей!
Не страшатся слюни его
Ни дверей, ни замков, ничего!
Ну уж нет, подожди, Лиходей!
Соберём и мы всех силачей,
И отправим тебя мы к кукушкам,
Чтоб жевал ты древесные стружки!
Чтобы нос больше к нам не казал ты!
Оставайся в семействе пернатых,
Ну а к нам позабудь ты дорогу
И соплями своими не трогай!
«Девчоночьи радости»
У девочки Юо есть глаза и руки,
Она любит ими чувствовать звуки.
У девочки Юо есть кожа, ресницы,
Пальцы любят в тесте возиться,
Стопы любят бегать по лужам.
Девочка любит и завтрак, и ужин,
И полдник, и даже ночной бутерброд.
Мама девчонку хлопками зовёт,
Стуком об пол, об столы и об стулья.
Девочка к мамочке – бабочкой! пулей!
Это ведь чудо: после гонок и танцев
К любимой маме бежать обниматься.
Что мы узнали за первые пять глав
Вселенная «Цифр» рассредоточена на несколько миров.
Мир I. Городок
Один из них – это маленький провинциальный городок.
Вместе с его жителями, мы стояли на пыльной площади и наблюдали, как глава города, потный и жирный мужчина, приговорил к смерти черноволосую девушку в дырявых ботиночках.
Уже затемно, пылая ненавистью, он вернулся домой, наорал на спокойную уставшую жену и поднялся к маленькому сыну Дамиану.
Глава города не может смириться с ситуацией, в которой оказался: «бабы» в городе «рожают падаль», а ему нужно с этим что-то делать – и поэтому раз за разом он вешает девушек, которых считает шлюхами и ворожеями.
Дамиан с радостью обнимает папу и засыпает, пока отец держит его за ручку. Глава города успокаивается, но знает, что завтра его борьба продолжится.
За казнью наблюдала маленькая дочка прачки. Не понимая, что происходит, она махала девушке в дырявых ботинках: «Привет!» Хотя девочка была не знакома с ворожеей, повешение произвело на неё очень большое впечатление. Глава города замечает, что даже хрип девушки не так въелся в голову, как «детский визг».
Девочка часто думает о том, какой была при жизни ворожея, например, играла ли она в детстве с солнечными лучами? Ей кажется, что в месте, куда попала после казни девушка, очень много красивых ковров.
Ослепив себя солнечными лучами, она плывёт по золотым волнам к свежему апельсину, но глава города прерывает её игру ударом кнута по икрам и пощёчиной. Торговка апельсинами восклицает: «Зачем же это? У вас же самого сын, её ровесник!» – но глава города считает, что поступил правильно: «Мы не можем вытравить падаль, но должны пресекать в ней мерзость». Он уверен, что девочка хотела своровать апельсин
