В поисках смысла (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич

— Я думаю, в самой экспедиции есть агенты, как ваши, так и их.

— Конечно, есть. Даже не секрет, кто. Художник один, что делает зарисовки, на англичан работает. Но человек не сильно толковый, хоть и немец.

— И вы терпите?

— Не так просто его заменить. Да если пришлют взамен толкового, намучаемся.

— Потом на русских замените?

— Тоже на немцев. Вы же не задумавшись обратились к Берду?

— По рекомендации Шильдера. Я ему поверил.

— Вот именно. Не делайте всех немцев чудовищами. Но если хотите русскую партию, то рекомендую посмотреть купца Всеволжского. Гвардейский офицер, впрочем, войны счастливо избежал. Откупился двумя стами сорока пятью душами в ополчение да деньгами на обмундирование. Статский советник. Купец первой гильдии. Восходит к самым древним родам земли русской. Десятки тысяч душ, миллионы десятин земли и морских вод на Каспии. Огромное состояние. Ему инженер Соболевский не так давно два парохода построил, без всякого патента Фултона. Вы же знаете, что Берд строит по его патенту?

— А Соболевский не стал?

— Да. Такой вот русский технический бунт, — улыбнулся Дмитрий Семенович, — так вот, выгнал купец этого инженера недавно без копейки жалования. За ворота завода выкинул, так, что пришлось ему с семьей пешком сто с лишком верст до Перми идти.

— Поругались. Что ли?

— Подробностей не знаю.

— А чем этот Соболесвкий занимается?

— Металлом. А орден получил за термоламп. На светильном газе.

— Да ты что! Какое полезное изобретение.

— Да уж. Только бюрократы затянули дело. Обиделся он и к Всеволжскому подался.

— Не хорошо так со специалистами поступать.

— А до этого француза обманул. Изобрел он ему конную тягу. Чтоб баржи тянуть легко. Патент даже выправили, а денег с купца ни гроша не получил. Только заемное письмо, так под него ссужать не торопятся. Пропадает сейчас в Петербурге без средств совершенно. А про своих крестьян и говорить нечего. Вытягивает все жилы. А ты говоришь, немцы не нравятся.

— Вот в этом и беда. Свои хуже чужих.

— Не ты один этим заботишься.

— А что за француз пропадает? И Соболевский? Если оба в Питере, так позову их в гости. Раны душевные залечивать.

— Позови, коль хочешь. Я тебе адреса скажу. Напиши, сам передам. Завтра уезжаю на почтовых.

— А что поучаствовать в них, думаешь, польза будет?

— Рослина пригрел, так те не хуже станут. Ты у нас известный странноприимец, куда только полиция смотрит, — хитрая полуулыбка не к месту на кладбище, но нас уже никто не видит.

Он прав. Первое обстоятельство таково, что число желающих войти в семью превысило все ожидания. Егор доложил, что даже после самого жесткого отбора бойцов набирается более пятисот человек по разным местам. И у большинства нелады с законом. А у меня они под присмотром. В города их старейшины не отпускают, а в наши земли полиция не суется. А если и приезжает грозный чиновник с проверкой, то никого не находит и удаляется, сытый и веселый. Среди прочих оказалось два водолаза из казаков с Яика, которые что-то с властями не поделили. Было три, один не успел убежать. Вот их я Егору не отдал, поселил в Чижове до особых распоряжений.

Я предложил приводить ко мне для клятвы только начальников любого ранга, даже десятских. И продвижение со мной согласовывать. А новых пусть старейшины оценивают и за них отвечают. На том и порешили. Если я в отлучке, то так удобней. А если погибну? Это я еще не продумывал.

Зато обговорил с Егором тактику.

— Ты пойми, Егор Тимофеевич, — внушал я, — наша сила в скрытности и невидимости. Умение собрать из ничего в одном месте команду и также быстро рассеять, вот что нужно.

— Это понятно. Тогда зачем охранную компанию завели?

— Жертва своего рода. Для отвода глаз. Кого сосчитали, того и знают. Не свети народ без надобности.

— Так полагаю, чтоб побороть нас, в кучу собрать постараются?

— Правильно полагаешь. Против государственной силы не выстоит никакая банда. Даже Пугачев не выдюжил, а за ним народу много шло. Поэтому кучка для нас смертельна. Тайные бригады, пятерки, десятки, за этим наше будущее. А видимые силы для видимых дел.

— Давно спросить хотел, девок по домам терпимости тоже охранять?

— Конечно! И что спрашиваешь? У тебя тут самостоятельность. Как действовать понял? Так и работай. И девок, и купцов, и помещиков, какие интересны. Но не зарываться. Жадность губит многих.

Мы обговорили устройство подпольной силовой структуры. Боевые пятерки появятся задолго до эсеров. Все, как в обычной силовой структуре. Есть легальный состав, обычные опера. Есть нелегальный. Тоже опера в своем роде: наружное наблюдение, технические и поисковые группы, которые вскрывают замки, ставят жучки и выполняют прочие щекотливые задания. Есть силовой блок, спецназ. И есть агентурный аппарат. Я сразу сказал, что если есть возможность, то пусть наши подставляются под вербовку полиции. Будут двойные агенты. Зато будем знать, чем та сторона дышит.

Есть второе обстоятельство. Алена устроила что-то вроде приюта. Точнее, пришлось устроить. Народ решил, что мы не только беглецов принимаем, но и всех сирых и убогих. И побрели погорельцы, сироты и странники в нашу сторону. Если с паломниками как-то разобрались, выделили отдельную избу для ночлега и назначили дежурную с готовкой каш, то с детьми так не выйдет.

Когда я увидел первый десяток, то убежал в свой кабинет, чтоб не видели суровых мужских слез. И не только от вида льняных головок и голубых глазок на чумазых лицах, а от расхождения своей придуманной картины мира с действительностью. Неужели эти благочестивые православные христиане, что каждое воскресение стоят в церкви в лучших одеждах, на каждые праздники зазывают батюшку и крестятся по всякому поводу, не смогли разобрать на воспитание своих соплеменников? Когда мелкие просят кусочки хлеба, то это их не цыгане поставили на точку и не мафия нищенская отрядила, а просто есть нечего и дать некому.

Есть приютские и сиротские дома, но их мало и на всех мест не хватает. Да и далеко они, кто повезет? Так само образовалось еще одно дело. Я положился на внутренний голос, а он говорил, что воспитывать будущее надо самому.

У нас с Аленой детей пока нет. Она очень переживает по этому поводу. Пьет травы разные, а ласку отдает сиротам. Она — хороший организатор. Назначила старших из детей, подобрала нянек из крестьянок. Мальчиками будет заниматься Степан, девочками — Домна. И она этому рада очень, хоть внешне суровая и важная. Надо будет ставить корпуса для детей Я решил поговорить об этом с управляющим.

Семен Семенович молодец, получил с обоих имений доходу пятнадцать тысяч за прошлый год. Это много. Я и на половину не надеялся. Выручила удачная торговля сеном и льном. Теперь он предлагает расширить посевы и покосы максимально. Выгоднее вырастить и продать то, что растет хорошо каждый год, чем по традиции мучиться с пшеницей и даже рожью. Ее легче закупить в южных губерниях. Я с ним согласен. Точнее, не лезу туда, где мало понимаю. Рыбин мне очень нужен, поэтому на правах партнера я разрешил ему занять помещичий дом. Самому душа не лежит переезжать. Как-то привычней Стрельниково. Зато Семен Семенович рад безмерно. Его сорок процентов это шесть тысяч рублей. Большие деньги в провинции. Он достойно оделся сам и нарядил семейство. Супруга прогуливается в модной шубке, а дочери преподает приглашенный учитель.

В разговоре я всегда подчеркиваю, что верные мне люди получают все самое лучшее. Свою долю я велел пустить на развитие хозяйства. И первым делом устроить попавших ко мне детей. Их тоже не всех приняли. После проверки выяснилось, что было несколько, которых родственники решили прокормить задаром. Петьша со своей гвардией съездил и объяснил, что так нехорошо делать.

Есть и третье обстоятельство. Древлеправославные отчего-то решили, что я записался в их благодетели. И теперь потоки просто ходом идут со всех направлений. В этом есть большой минус. Постоянная причина для проверок полиции и чиновников. Люди, которые придерживаются строгих правил, работают и на все руки мастера, оказались опасны для государства. Все они вне закона. Не совсем, правда, но притесняют их сильно. Зато теперь у меня три кузнеца, два механика, один стекольщик. Есть даже четверо рабочих вместе с мастером, бежавших с уральского завода, льющего пушки. Всем оказан прием, все принесли клятву верности. Кузню обустроили, да помогают новый корпус делать.