Гипнотизеры - Гордон Корман

«Если бы они думали, что я больной, то точно улыбались бы поменьше».

– Псих? Ты? – изумился Томми на следующий день, когда Джекс рассказал ему о своей теории. – Не обижайся, Опус, но ты не настолько выдающийся.

– Бред какой-то! Они оставляют меня в кабинете совсем одного. Да я бы мог окунуть ноги в фиолетовую краску и истоптать пол-института, прежде чем кто-то заметил бы. С настоящими сумасшедшими так не обращаются, правда?

– Ну, а что с другими ребятами? – спросил Томми. – Они тоже пациенты?

Джекс пожал плечами.

– Кажется, я там точно единственный, кому еще ничего не известно про «Сентию». По-моему, у остальных есть какое-то представление, но, может, я и ошибаюсь. Да я во всем могу ошибаться.

– А что там за народ? – продолжил допрос Томми. – Все такие же гады, как тот Уилсон?

– Он хуже всех, но особо дружелюбных там нет вообще, – ответил Джекс. – Их, наверно, предупредили, что со мной нельзя говорить, чтобы они не проболтались о чем-нибудь, что мне знать не положено. Каждый раз, как я вхожу в комнату отдыха, все разговоры замирают. Как будто я прокаженный.

Вид у его друга был странно торжествующий.

– То, что тебя куда-то выбрали, не означает, что там будет круто, – проговорил он назидательно. – Точно так же, как с ораторским кружком или ученическим советом. Ты не сумасшедший; ты просто попал в отстойный институт.

В четверг днем в ситуации произошла благословенная перемена.

1409) Насколько важна, по вашему мнению, деятельность по разжиганию садовых дымовых грелок, призванных беречь плодовые деревья от инея?

□ а) Очень важна.

□ б) Достаточно важна.

√ в) Не важна.

□ г) Не знаю.

Это был последний вопрос. Карандаш закончился вместе с терпением Джека. Он бросился сдавать работу, надеясь узнать, что будет дальше. Должно же наконец произойти хоть что-нибудь толковое.

Мисс Сэмюэлс одарила его ослепительной улыбкой.

– Спасибо, Джекс. Мы очень ценим твое трудолюбие. – Она исчезла в подсобке и вышла с новой охапкой страниц. – Теперь нам только нужно, чтобы ты сделал вторую часть, и сможешь двигаться дальше.

На это Джекс ответил коротко:

– Нет.

Она нахмурилась.

– Так нужно. Доктор Мако сказал…

– Я тут уже неделю пробыл, и лично мне доктор Мако еще ничего не говорил. Может, его и вовсе нет на свете, а все эти фотографии с ним – сплошной фотошоп. Я ухожу! Ухожу, и все!

Резко развернуться и уйти оказалось трудновато, потому что для этого надо было оторвать взгляд от Морин. Но оно того стоило.

– Доктор Мако с тобой еще не побеседовал, – возразила замдиректора, когда он направился к лифту.

– Поэтому я и ухожу!

Шагая к метро, он почувствовал себя так, будто сбросил пятьдесят фунтов. Было немного досадно, что теперь он никогда не узнает, что они все-таки делают в этом дурацком институте. Но вообще Джекс был уверен: чем бы там ни занимались, ему лучше держаться подальше. Если он сходит с ума, то и так скоро это поймет. Хотя вряд ли он тронулся. Наоборот, уйти оттуда было самым здравым решением, когда-либо принятым им в жизни.

Придется устроить родителям сюрприз. Они будут разочарованы, узнав, что их единственный сын больше не особенный и, наверное, никогда таким не был. Джекс даже не знал, как им обо всем рассказать – то ли описать институт как сборище психов, то ли просто дураков. Он еще не определился.

Добравшись до дома, мальчик махнул рукой консьержу и поднялся на лифте на седьмой этаж, настраиваясь на тяжелый разговор. Может быть, мама и папа не поверят ему до конца, но им придется смириться с его решением. Даже если забыть обо всех тамошних странностях, у него есть дела поважнее, чем часами сидеть и закрашивать кружочки карандашом.

Открывая дверь квартиры, он раздумывал, что ответить, когда они попытаются убедить его вернуться.

На кухне мама говорила по телефону.

– О, было очень приятно с вами пообщаться. Как мило, что вы нашли время позвонить лично… Да, взаимно… Огромное спасибо. Увидимся завтра.

Джекс швырнул рюкзак в угол.

– Кто звонил?

– Доктор Мако.

Он чуть не упал.

– Да ну!

– Ага! – выдохнула мама, краснея, как юная поклонница в очереди за автографом. – До чего же исключительный человек!

– Ты смеешься? Он даже в собственном институте не появляется! Они, наверное, просто наняли какого-нибудь актера, чтобы попозировал для фото. И его же заставили позвонить – только потому, что я решил больше туда не ходить!

Она с раздражением посмотрела на сына.

– Знаешь, что-то не понимаю я твоих шуток. Доктор Мако только и говорил о том, как замечательно у тебя все получается.

– Это потому, что он ничего не знает! – возразил Джекс. – Я всю неделю занимался какой-то ерундой!

– Ну, все начинают с малого, – предположила она. – Но «Сентия» ожидает от тебя больших успехов. Доктор Мако это особенно подчеркнул.

– Не верю я, – отрезал Джекс.

– Тогда послушай, как он сам тебе это скажет. Он назначил нам встречу – всем троим – завтра в половине пятого.

Джекс прикинул в уме, не отказаться ли. Но любопытство взяло верх. Он должен был собственными глазами увидеть, что этот человек, миф, легенда существует на самом деле.

8

Морин Сэмюэлс ни полсловом не намекнула, что вчера Джекс устроил сцену и сбежал из института. Она усадила Опусов в роскошной приемной.

– Доктор Мако очень рад, что вы нашли время приехать сюда и встретиться с ним, – заверила замдиректора. – Он как раз заканчивает предыдущую встречу. Займется вами буквально через минуту.

Джекс почувствовал какое-то смутное удовлетворение, заметив, что его отца она поразила не меньше, чем его самого. В папином представительстве «Бентли» появлялись поп-звезды, знаменитые актрисы, богатые светские львицы, но госпожа Сэмюэлс выигрывала даже на их фоне.

Миссис Опус завороженно разглядывала фотографии на стенах.

– Вот он с президентом Бурунди. А это случайно не Джастин Бибер? И далай-лама… и Боб Дилан! Просто восхитительно!

Через несколько минут дверь в святая святых распахнулась и в проеме показался великий человек собственной персоной. Доктор Элиас Мако оказался выше, чем выглядел на фотографиях, и намного представительнее. Густые брови нависали над пронзительными черными глазами, а в гуще темных волнистых волос на висках, словно крылья, пролегали две серебряные пряди. Его сопровождал другой хорошо одетый мужчина, который показался Джексу смутно знакомым.

Миссис Опус сжала руку мужа.

– Эштон, это сенатор Дуглас!

– Какой сенатор Дуглас? – прошептал Джекс.

Отец одарил его укоризненным взглядом.

– Трей Дуглас – ведущий кандидат на пост президента от Демократической партии! Если бы вы с Томми хоть иногда отлипали от своих приставок, то знали бы о нем.

– А вот и Опусы. – Доктор Мако шагнул вперед и пожал им руки, ослепительно улыбаясь. – Позвольте представить вам сенатора Трея Дугласа. Он большой друг института. Трей, Джексон Опус – самое свежее вливание в наш коллектив. Запомни это имя.

Сенатор Дуглас с профессиональной твердостью политического деятеля пожал руку Джекса.

– Вам повезло, юноша, заручиться поддержкой доктора Мако. Он посвятил свою жизнь развитию образования в Нью-Йорке и может послужить источником вдохновения для каждого из нас.

– Да уж, мне ли не знать, – кое-как выдавил Джекс. Интересно, они когда-нибудь сменят пластинку?

Сенатор откланялся, и доктор Мако пригласил Опусов в свой кабинет. На мгновение цепкий взгляд директора словно проник в зрачки Джекса. От этого мальчик почувствовал себя так, будто вода попала не в то горло, вот только ощущение возникло не в горле, а, скорее, в мозгу. Он смело встретил взгляд почти непроницаемо черных глаз, и ощущение вторжения исчезло.

– Да, я тоже вижу. – Доктор Мако казался довольным.

– Что вы видите? – спросил Джекс.

Директор ответил не сразу. Он с демонстративной неторопливостью устроился в просторном мягком кресле из черной кожи.

– То, что я собираюсь вам рассказать, возможно, будет трудновато уложить в голове. Поэтому лучше я буду говорить прямо, без обиняков.

Семейство притихло в ожидании.

– Здесь, в «Сентии», мы изучаем… гипнотизм.

– В смысле – гипноз? – Миссис Опус подалась вперед. – Которым лечат от курения? Или от боязни полетов?

Мако покачал головой.

– Такой терапией занимаются психиатры, но настоящий гипнотизм не в этом. Мы в «Сентии» изучаем особый талант проникать в умы людей и влиять на них. Так случилось, что у меня самого есть некоторые способности в этой области, но они ничтожны по сравнению с даром вашего сына.

У Джекса отвисла челюсть.

– Я? Я никогда никого не гипнотизировал! Даже не пробовал ни разу!

Директор понимающе улыбнулся.

– Отнюдь… только ты сам этого не осознавал. Бывало с тобой такое, чтобы ты смотрел кому-то в глаза и вдруг обнаружил, что видишь самого себя чужим взглядом?