Вечерние окна Питера… (сборник) - Валерий Кузьмин

Гимн корюшке

Сезон созрел и корюшка пошлаИ Питер заволокся огурцами.От запаха поет моя душа,Жена на кухне в радостной печали

На сковородках, как на алтареЧитаются молитвы: чтоб не боле.Икра поджарилась уже на рукаве.Ну сколько можно? Но конец не вскоре.

Все даже впрок, кто умный – в маринадЗимой откроешь и весной пахнуло.Лови момент, иначе ты в накладИ ты вздыхаешь, хоть уж все уснули.

Недели три по Питеру авралИ даже общий праздник объявили!Я – питерец и этой рыбке рад,Но, главное, чтоб всю не изловили.

Галстук

Кто б рассмотрел под ссохшеюся кожей,Ту красоту, что много лет подряд,Я так люблю и как она похожа,На ту девчонку, что вела отряд.

Тех очень, очень первых пионеров,В рубашках белых, в красных галстукАх,Улыбки в лицах тех пенсионеров,Не понимающих, зачем такой наряд.

Как по Гороховой к Дворцовой, безоркестра,Под барабан и горн, все на парад,И там на площади, где очень многоместа,Их начинание вставало плотно вряд.

Какие-то речевки и призывы,Махание рук с флажками в унисон,Я у колонны, под зонтом тоскливо,Смотрел на них и был так удивлен.

Куда стремится это поколение,Сжигая все, что было до него,Стереть легко, создать надо терпение,А дотерпеть, как это нелегко.

Я тихо подошел после парада,И пригласил в приличный ресторан,Девчушка испугалась и не странно,Я был тогда роскошнейший жиган.

Но что-то по глазам вдруг прочитала,Дала согласие, к вечеру пришла,Весь вечер спорили, какое это счастье,Она меня, наверно, поняла.

И до меня дошло, что привалило,Раз в жизни вдруг мне выпало зеро,Я руку предложил и все поплыло,Она сказала: «Да», – мне повезло.

Я долго в ней ломал ее устои,На утро вдруг сказала: «Я твоя,Но галстук не отдам, меня устроит,Чтоб остальное только пополам.

Вот эти пополам и делим дальше,Уж семьдесят восьмой как за горой,В Париже на Монмартре мы все чаще,Гуляем очень раннею весной.

Она в каталке, ноги отказали,А я толкаю, в памяти храню,Тот вечер, когда вовремя удрали,И пережили эту кутерьму.

Что эти годы прожили как боги,Хоть до сих пор висит в ее шкафу,Тот галстук красный, что так был помоде,И чуть не искромсал ее судьбу.

Кто б рассмотрел под ссохшеюся кожей,Ту красоту, что мне дала судьба,Тогда я жизнь свою так приумножил,Спасибо галстук, «Будь готов! —Всегда!».

Я отдала любимую игрушку…

Я отдала любимую игрушку,Одела фартук, полилась вода,И долго, долго терла свою кружку,Чтоб доказать, что тоже здесь была.

Что так же, как и ты, ее родную,Люблю до одури, когда она течет.И пену выпускаю все наружу,И тру родную, если она ждет.

Но каждый вечер, глядя в его очи,Собрав все в мойке, чтобы все помыть,«Ты фартук не одел!» —, так ласково иточно,Стоит мужик и моет, чтоб ему так жить.

Мы в оболочке трепетной души…

Мы в оболочке трепетной души,Мирскую жизнь проходим очень быстро,И подходя к заветному порогу близко,Вдруг понимаем, что уже пришли.

И начинаем судорожно ценить,Последние мгновения пред исходом,Стараясь всеми силами продлить,Все бесполезно, перед тем походом.

И там встречаясь с душами всех тех,Кто ранее ее, уж пребывают,И радостно, а может и печалясь,Приветствуют прибывших в вечный век.

Где все равны, где, может, благодатьОкутывает так, что отдыхаетДуша от всех забот, что при рожденииматьНам всем, не ведая, но все равно вручает.

Вот и почка созрела…

Вот и почка созрела и выдала зелень насвет,Да и воздух ночной не тревожит насбольше морозом,Мы и сами с спросонья алеющий видимрассвет,И весну изнутри ощущаем каким-тоневрозом.

Нам уж кости ломИт, а от долгой зимынедосып,Как медведи, но те хоть проснулись ибродят чихая,Мы с улыбкой глядим на цветение лип,И боимся, что пух полетит, нам в нутрозалезая…

Но природа взяла и сугробы теперьтолько снятся,Все ожИло, трепещет, щебечет с утрапод окном,Мы ведь тоже природа и тоже хотимразмножаться,Занавесив все стекла, чтоб спокойновлюбляться вдвоем.

Поверьте нА слово, кулич мой очень крут…

Поверьте нА слово, кулич мой оченькрут,А яйца крашены, красивы и прекрасны,И пасха источает тонкий дух,Христос Воскрес, а вы с этим согласны!?

Блаженные всегда были в чести…

Блаженные всегда были в чести,Они не ведали, что сами и творили,Но иногда такое приносили,Что верующие выли от тоски.

Блажен пред Господом, неведающийпреград,Он лишь в себе все ощущает сразу,Но иногда несет для всех заразу,Которая и губит всех подряд.

Валерии

Напиши мне пару строк, напиши,Может вновь они согреют меня,Твои строчки, что идут от души,В мою лягут и добавят огня.

Не пиши мне, мы же рядом с тобой,Просто хочется очень тепла,Ты шепни: «Я все время с тобой!»,И не надо никакого письма.

Братьям украинцам

Что творите вы братья-славяне,Что же режете сами себя?Поклоняетесь ряженой Раде,Для чего, чтобы больше огня?

Вы сгорите, друг друга сжигая,На потеху тех, кто за бугром,А Европа вас тихо пихает,Чтоб по горлу друг друга ножом.

Вы поляжете, но не добьетесь,Снова вас раздербанят как встарь,И к России опять приползете,Помолиться на тот же алтарь.

Давайте пробежимся по волнАм…

Давайте пробежимся по волнАм,Раскинем руки как бы для полета,И пятками по этим борунам,До горизонта и без поворота!

И там вдали, устав, мы отдохнем,Качаясь на безмолвном океане,И грудью полной, наконец, вздохнем,Уж лучше так, чем лежа на диване…

Александру Макаренко на день рожденья

Уже не питерский, но, правда, немосковский,Застрявший в поездах туда-сюда…За что цепляешься, за перекрестки?Тебя всегда зовет Петровская среда.

Что там тебя помимо крупных денегВлечет, но, видно, знаешь толк,Но все равно на Невский берегВернешься, как насытившийся волк.

Дай Бог подмять столицу и прославить,С набега ты с добычей возвратясь,Шатер царице не забудь поставить,Чтобы она сияла не таясь!

Дай бог тебе здоровья и достатка,А лучше, очень сказочной судьбы,Все в жизни не бывает очень гладко,И не дается счастье без борьбы.

Уезжаешь не надолго…

Уезжаешь не надолго,А внутри уже тоска,Ты же нитка, я иголка,Друг без друга – ни шажка.

Расставание печально,Все минуты как часы,А при встрече все нормально,Вновь к плечу прижалась ты.

Под стук неслышимых колес…

Под стук неслышимых колес,Махая Питеру ресницей,Сапсан тебя от нас унес,В Москву, где дорогие пиццы.

Где можно ночь лишь провести,В гостинице, чтоб не мешали,А поутру опять в вагон,И в Питер, где тебя так ждали.

Я не рискую быть повешенным сегодня…

Я не рискую быть повешенным сегодня,Мне и в бокале подносили яд,И гильотину предлагали сколько,Но я живу и жизни очень рад.

Враги от гнева сгнили в одночасье,Другие резко двинулись в друзья,А я смотрю в открытые те пасти,И представляю, как исчезну я.

Но время шло, все по местам в линейку,Между рядов расставлены гробы,И я стоял, накинув телогрейку,Шептал себе: «Зачем они пришли?».

Вот и дождались тепленького мая…

Вот и дождались тепленького мая,Поток машин, пропахших шашлыком,Завяз в огромной пробке, утекаяИз города, под хлещущим дождем.

Ломающим все планы о загуле,С рассадой, что так ждет большой земли,Похолодало, как же нас надули,Синоптики накаркали дожди!

Четыре дня пойдут теперь насмарку,Но наш народ ничем не запугать,И к вечеру водяру плюхнув в склянку,Все, утеплившись, будут отмечать.

Одесский набат