Вечерние окна Питера… (сборник) - Валерий Кузьмин

Есть поверье в Новый год…

Есть поверье в Новый год,Напиши на год вперед,Что ты хочешь, чего ждешь,Загадай и все возьмешь,Если с толком подойти,Может сможет повезти.

Огонь слизал в камине все дрова…

Огонь слизал в камине все дрова,Раздал тепло по дому до утра,Разлился и смешался с коньяком,И в сон ушел – проснулся лишь углем.

Ты видишь снег, не ожидал?

Ты видишь снег, не ожидал?Мы все забыли вкус его,Но он же выпал, может ради нас,И Новый год его так долго ждал.

Раздвинул череп на две половины…

Раздвинул череп на две половины,И разложил чуть теплые мозгИ,И из глазницы глазик вынул,И заурчал, как вкусно, Господи!

Потом с ноги зубами сдернул кожу,И с тела пальцами грудину всю содрал,Весь задрожал и весь ушел в истому…Цыпленок табака, растерзанный лежал.

Валерии

Когда ты смотришь женщине в лицо,И видишь в нем, что так тебе любимо,Не замечаешь лишние морщины,И с сединою лишний волосок.

Когда ты смотришь женщине в лицо,Когда изгиб тех губ тебе приятен,И взгляд до одури, до дрожи такпонятен,Не смотришь – молишься, пока тебедано.

Когда ты смотришь женщине в лицо,И в отражении глаз глаза сверкают,И смотрят так, что слезы высыхают,Так и не успев пролиться на лицо…

Коньячный дух я чую за версту…

Коньячный дух я чую за версту,С девятого из форточки балконной,Когда же к двери тихо подойду,Волною сносит запах многотонной.

Он так проник, пропах и пропитал,Что даже ночью через шелк восточный,Вползает на меня и мне во снах,Бутылочкой звенит остеклененой.

Он весь во мне, как в бочке триста лет,Так выдержан, что я держать устала,И если мне его не доставало,То выпила сама все на обед.

Но я терплю и думаю о нем,Вдруг этот запах в один день исчезнет,И мир в квартире сам собою треснет,Но а пока мы весело живем.

А ты ему в сочельник…

А ты ему в сочельник – все на стол,Но только кот свернулся и уснул,А мальчик ждал, когда тот самолет,Вдруг к рождеству и папу принесет.

Других котов он бросился кормить,От рыжего до черного сошлись,И все коты облизывали рты,В которых даже зубы не росли.

Но все за стол, и папа прилетел,Расцеловал, погладил всех котов,И мальчик загадать тогда успел,Что папа скажет: «Ты же так хотел».

Не превзойден…

Не превзойден, не понят, не ценим.И даже не обласкан перед смертью,Не очень дорог и зачем другимВ душе скорбящий и кричащий:«Внемлю!».

А что ему, ему и не понять,Куда бежать за этой красотою,Которую я так хочу отдать,Но и ее я саваном прикрою.

Что же так, мы все психи по отчеству…

Что же так, мы все психи по отчеству,Что хотим, то творим всем на зло,А потом все взываем к пророчеству,Ну, а сами все влезли в дерьмо.

Что хотим, не подумав, все создали,И взрываем порою его,Для чего и кому, мы опоссумы,Свесив головы, смотрим на дно.

Враз свергаем все догмы и правила,В мозг ударившись, крушим устой,А потом чуть немного поправившись,Лишь скорбим и спешим все домой.

Огуречный рассол…

Огуречный рассол, хоть с трудом, нодостигнул желудка,И разлился истомой по телу, заполниввесь мозг,И мелькнуло стрелой, с опозданиемдошло до рассудка:Праздник в аут, работа, а я кое-как хотьдо дома дополз…

И в тихий вечер, полистав…

И в тихий вечер, полиставЧужие мысли и слова,Мы были счастливы однажды,Сама себе ответишь – да.

Ну вот и мухи белые слетелись…

Ну вот и мухи белые слетелись,ЗапорошИли черный тротуар,Прохожих лица враз порозовели,И новогодний кончился угар.

За праздничными днями снова будни,Рутина дел замучает народ,Но каждый вновь с улыбкой вспомнит,Как он провел прекрасный Новый год.

Нам бы повод…

Нам бы повод – водки хватит,Старый снова отмечать,Новый еле откачали,В Рождество опохмелять.

И с католиков слизнули,Чтоб пораньше, праздник все ж,Две недели в ус не дули,Тормози, а то помрешь!

Сигаретный дымок…

Сигаретный дымок в полумраке повис,чуть качаясь,И свеча затуманилась в нем, как далекиймаяк,Легкой музыки бриз разбивался окромки бокалов,И вино отражалось, играло зарей взеркалах.

Ароматом индийским с кофейнымсмешалось пространство,И в окне чьи-то тени мелькали тайком,Пальцы рук забелели твои, все сжималиладони,Как прекрасен был вечер, как прекраснонам было вдвоем.

Вспоминая моих печальных шлюх…

Вспоминая моих печальных шлюх,Нежная кожа, а может совсем и несвежА,Может, теряем со временем нюх,Казалась когда-то так хороша!

Время стирает с памяти лица и пот,Мы не подвластны, да и не сохранить,Что-то останется или совсем уйдет,Но память на шлюх тает быстро, как лед.

Поднимите, я оттуда вижу…

Поднимите, я оттуда вижу,Выпейте, а я там закушу,И не плачьте на мою обитель,Тело там, а я весь наверху.

Вы в слезах, а у меня улыбка,Что скорбеть по прошлому зазря,У людей ведь не бывает крыльев,За то здесь без крылышек нельзя…

Все придем, кому какое время,Кто пораньше, кто и погодя,Воспарим и вместе полетаем,Сверху на прошедшее глядя.

Научите рыбу говорить…

Научите рыбу говорить,Нобеля получите мгновенно,Вы с утра ей крикните: «Привет»,А она в ответ: «Привет, полено!»

Долго спишь, пора меня кормить,Ты вчера приполз в дугину пьяный,И пора бы кошку утопить,Чтобы рыбу слушать спозарану.

В зеркало взгляни хоть на себя,Мутный глаз, не брит, помят, скотина,В доме грязь, пылища, аромат,И вторая сбегла половина.

Ты бы завязал, последний грошС Нобеля пропил и что же толку?Других рыб вообще пустил под нож,Те метались, бились втихомолку.

Я одна пускаю пузыри,И учу тебя, чтоб все не мимо,Боже мой, как жарко, отпусти…»Во, какая рыбина под пиво!

Вот жаркое, прямо благодать,Кости, чешую и хвост – все в мусор,Мне теперь под рыбу наливать,Ей и закушу сейчас со вкусом.

Закусил, а в доме тишина,Лишь кошак обгладывает кости,Не с кем словом, может кошака,Научу чтобы мяукал: «Гости!»

Я муху как-то спас со дна стакана…

Я муху как-то спас со дна стакана,Она мне в благодарность иль моля,На ухо потихоньку прожужжала:«Не муха я, я – фея, я твоя».

Проси, что хочешь, все тебе исполню»… Все сразу закружилось в голове…Вот подфартило! Это я запомню,Проверить бы все это на себе…

Давай, родная, мне стакан наполни!И вмиг граненый – полный до краев.И закусь, но не очень скромно,Стол заломился от таких даров!

Я с радости, от счастья захмелевшийЗаказывал и водку, и коньяк,А к вечеру от пьянки одуревши,Уснул в салате, вот большой дурак!

А поутру, глаза чуть-чуть продравши,Мне в ухо муха что-то там плела,А я забыл и в том не разобравшись,Прихлопнул малую… Такая вот беда!

И враз все опустело и пропало,Пустой стакан лишь на столе стоял,А я забившись весь под одеяло,Скрипел зубами – муху вспоминал!

Скрипка, сакс и негромкая флейта…

Скрипка, сакс и негромкая флейта,Вечер, холод и мрачный подвал…А сквозь стены сочились фрагментыБылой славы, кто это играл.

Три потертых и жизнью помятыхПри свечах в батарейном аду,Позабыв, что не в театре во фраках,Души рвали, сливаясь в одну.

Вальс пульсировал, бился о стены,Возносился в последний этаж,Разливался в глухие простенки,Даже воздух тем вальсом пропах.

И с последнею нотою замер…И окутала все тишина,Паутина лишь вальс продолжалаВ такт его танцевала одна…

Круг луны в пол окна…