Вивьен Ли. Жизнь, рассказанная ею самой - Вивьен Ли

предложил 200 000 долларов. Почему бы и тебе не пожертвовать ролью Мэкхита, чтобы заработать вместе со мной?

Кроме того, Эшера не зря беспокоил твой отказ от съемок, он словно предчувствовал беду.

– Ларри, а выдержит ли Вивьен несколько месяцев на Цейлоне без тебя? Там очень тяжелые условия.

Ларри был полон оптимизма:

– Ей только полезно вернуться почти к истокам, ведь Вивьен родилась в Индии. К тому же рядом Питер Финч, Питер обещал опекать Вивьен.

Мне бы тогда обеспокоиться из-за твоего подчеркнутого согласия с заменой себя на Финча, но я была слишком обижена. Питер так Питер, может, это заставит тебя хоть чуть ревновать свою жену?

Зря надеялась, теперь я понимаю, что это было сделано намеренно.

Итак, нас ждала разная работа – меня душные джунгли Цейлона и третьесортная картина, тебя – творческие съемки в «Трехгрошовой опере». Ларри, кстати, а где она, ваша «Опера нищих»? Про-ва-ли-лась! С треском! Чему я сейчас даже рада. Так тебе и нужно, хотя денег жалко. Заметь, мне жаль не тебя, а потраченные впустую последние сбережения.

Ларри, к чему тебе петь, неужели мало просто спектаклей и фильмов? Захотелось обрести еще и певческую славу? Знаешь, любая подлость в жизни наказуема, а то, что ты сделал со мной, – подлость, вот тебе и наказание – провал «Трехгрошовой оперы».

Удивительно, но злорадство, даже тайное, доставляет несомненное удовольствие. Понимаю, что это нехорошо, недостойно – злорадствовать из-за чьей-то неудачи, но не испытывать от этого удовольствие не могу.

Ладно, отвлечемся от Брука и твоего певческого эксперимента и вернемся к «Слоновьей тропе». Что заставило известного режиссера Дитерле взяться за такой хлам? Наверное, тоже деньги, хотя фильм обещал стать зрелищным, одна сцена разрушения слоновьим стадом особняка героев чего стоит! Конечно, слоны ученые, а особняк картонный, но все равно впечатляет.

Не учли только одного: Эшер оказался прав, в душных условиях Цейлона сниматься не просто тяжело, а невыносимо. Дышать нечем, ночной звериный рев из джунглей наводил ужас на всех, казалось, слоны действительно растопчут наш лагерь, спать невозможно, а от тебя ни звонка, ни письма.

– Питер, где может быть Ларри? Неужели с ним что-то случилось?!

– Вив, ну что ты, Ларри в Париже, у него дела…

Финч добр, внимателен, то и дело подчеркивал, что ты поручил меня ему, а потому мы постоянно должны быть вместе. Я неудачно пошутила про ночную пору, мол, до какой степени всегда? Питер принял это как приглашение к действию и стал обхаживать меня активней. Это было ужасное время, одиночество давило просто физически, неужели трудно просто написать на открытке несколько строк и прислать? Мои отчаянные письма к тебе с мольбой о хоть какой-то весточке остались лежать в «Нотли» нераспечатанными, потому что тебя не было дома (вчера я их сожгла, не распечатывая, чтобы снова не окунуться в то состояние тоски, от которой хотелось взвыть). Постепенно я начала заговариваться…

Не знаю, что произошло, просто не помню, приходится полагаться на рассказы того же Финча (можно ли им верить?). Якобы я принялась называть его Ларри и ластиться, как кошечка, а перед Дитерле разыгрывать женщину-вамп, которой по плечу соблазнить любого мужчину.

Если это так, то ужасно, нужно было срочно прервать съемки и отправить меня домой в Лондон. Недавно я позвонила Дитерле, прося прощения за срыв съемок и свое безобразное поведение и спрашивая: почему он не отправил меня в Англию или не вызвал тебя?

Ларри, Дитерле ответил, что тебя вызывал! Ты прилетел, убедился, что я принимаю Финча за тебя, и… спокойно улетел обратно!

Ревность? Ярость из-за измены? Ларри, но ты же видел, что я невменяема! Ты, и только ты, должен был немедленно на медицинском самолете увезти меня в Лондон, пусть даже поместив при этом в больницу к доктору Фрейденбергу. Почему ты оставил меня пропадать там, на Цейлоне, среди совершенно чужих людей?! Если был оскорблен настолько, что не желал со мной возиться, вызвал бы маму, она справилась бы сама, но ни в коем случае не бросила бы меня одну!

Но ты даже маме не сообщил, вообще никому в Англии не сказал ни слова, просто уехал отдыхать в Италию на виллу к Уолтону. Ларри, ты мог меня ненавидеть, быть до смерти оскорблен моим поведением с Финчем, кстати, с нами на Цейлоне была его жена Тамар, она мне очень помогла, но даже в такой ситуации разве не бесчеловечно бросить меня на чужих людей?

Знаешь, дорогой, на что это все похоже? На подстроенную ловушку! Ведь это ты «подсунул» мне Финча, видя интерес Питера ко мне и зная, что я отношусь к нему хорошо, понимал, что сорвусь, не выдержав тяжелых условий съемок. Да, все складывалось в твою пользу – если я сорвусь, то сумасшедшей место в больнице, если дотерплю до конца, то принесу неплохую прибыль фирме, но обязательно подорву остатки здоровья. А уж о Финче и говорить не стоит, даже в присутствии Тамар он способен ухаживать за мной, а получив «наказ» супруга опекать, и вовсе расстарался.

Я не оправдываюсь даже своим помрачением, наверное, это очень обидно – увидеть, что твоя жена принимает за тебя другого. Но просто по-человечески разве не нужно было попытаться спасти меня, доставив в клинику?

Тебе удалось почти все, кроме одного – я не подохла и с помощью Тамар даже добралась до Голливуда. Дитерле решил, что натурных съемок достаточно, если что и не так, то повторят в павильоне, и мы перебрались в Голливуд. Я начала приходить в себя, по просьбе Дитерле даже дала интервью Лу Парсонз, чтобы затихли слухи о серьезной болезни.

Выжив и не свихнувшись в джунглях Цейлона окончательно, я нарушила твои планы, Ларри? Наверное. Ты решил меня добить. Что сделал бы другой на твоем месте? Прилетел в Голливуд и поговорил, в конце концов, просто позвонил или написал. Мой муж поступил иначе!

Услышав, что ты открыто обсуждаешь с друзьями намерение развестись, я впала в ступор. Ларри, ты мог просто бросить меня на Цейлоне, мог больше не видеться, выгнать из «Нотли», мог даже развестись, но только не так, не за моей спиной! Я рыдала двое суток, а когда все-таки пришлось выйти на площадку для съемок, могла произнести только твое имя: «Ларри!» Мне казалось, что если ты приедешь, то все сразу поймешь, ты поймешь, что не было никакой измены, что я не могла во вменяемом состоянии обнимать Финча вместо тебя, что мне нужен обычный отдых. Даже если бы ты после этого меня бросил, обвинив в чем угодно, Ларри, ты должен был просто из человеколюбия сначала попытаться спасти!

А потом из чьих-то уст за моей спиной