Цивилизационные парадигмы российской истории - Сергей Чухлеб

Марксизм – это одна из интеллигентских идеологий, созданная для организации и управления массами в рамках тотального государства.

Таким образом, поскольку все три силы постоянно присутствуют в индустриальных или становящихся индустриальных обществах, постольку время от времени в моменты кризиса все эти три элемента соединяются во взрывоопасную смесь, которая часто порождает тоталитарные общества социалистического, фашистского или религиозно-фундаменталистского типа.

Выше мы писали, что социализм есть не болезнь капитализма, а болезнь перехода к капитализму. Это справедливо, если воспринимать капитализм как стабильное общество. Основания к этому есть, поскольку развитые капиталистические страны в последние несколько столетий являют удивительную способность творчески разрешать все возникающие в них кризисные проблемы. Но у нас нет возможности абсолютно твердо утверждать, что эта способность есть существенная черта, а не следствие счастливого стечения обстоятельств. В этом отношении, если развитой капитализм не есть синоним стабильного общества, то тогда можно предположить, что он хронически чреват тоталитарными катастрофами, поскольку силы, реализующие эти катастрофы, всегда латентно присутствуют в нем.

§ 3. Становление Современности

Традиционно историки и социальные теоретики подразумевают под

Современностью (Новейшее время) эпоху, начавшуюся после окончания Первой мировой войны (так называемой Большой войны). Если же рассматривать сущность процессов, то Современность оказывается тождественной сложившемуся индустриальному обществу. В этом отношении мы можем говорить о Современности как времени, начинающему отсчет с момента окончания Второй мировой войны.

Но и эти суждения требуют существенных оговорок. Так, например, индустриальное общество в Великобритании и США сложилось уже к концу XIX века. В западных же странах в целом, лишь во второй половине XX века. Если же брать мир в целом, то индустриальное общество находится лишь в стадии становления. Таким образом, с учетом этих оговорок, наверное, лучше говорить о последних полутораста лет как о времени становления Современности.

В книге «Европейская модернизация» Д. Травин и О. Маргания указывают следующие критерии, на основании которых возможно говорить о том, является ли данное общество в основном модернизированным или все же традиционным

«Во-первых, в модернизированном обществе существуют имманентные механизмы, которые обеспечивают постоянное возобновление экономического роста, несмотря на любые кризисы, его поражающие….

Во-вторых, модернизированное общество отличается от традиционного высоким уровнем гражданской культуры населения, благодаря чему политическая форма его существования становится демократия…

В-третьих, модернизированное общество в отличие от традиционного оказывается мобильным в физическом, социальном и психологическом смыслах…

В-четвертых, в модернизированном обществе человек обладает

способностью приспосабливаться к изменяющейся среде……..

В-пятых, в модернизированном обществе люди начинают во всех областях жизни действовать совершенно рационально, вместо того, чтобы ориентироваться только на традиционные представления».[17]

Ведущей тенденцией эпохи Современности является формирование индустриального общества на Западе и втягивание в его орбиту обществ периферии. Теоретическим развертыванием этого тезиса выступает теория модернизации, возникшая после второй мировой войны. Это не случайно, поскольку именно после второй мировой войны модернизированное общество стало реальностью. Соответственно, теория модернизации предполагает, что в орбиту современной капиталистической системы рано или поздно будут втянуты все страны мира, которые тоже модернизируются. Этот процесс осуществляется и получил название глобализация.

У этой теории существует множество оппонентов. В самом общем виде они распадаются на два направления сторонники марксистской парадигмы и приверженцы концепции зависимого развития. По большому счету между этими направлениями не существует фундаментальных различий, и их приверженцы постоянно ссылаются друг на друга. Их объединяет общий тезис. Мировой капитализм неоднороден; он состоит из центра и периферии, и периферия всегда останется таковой – её удел нищета, бедствия, ограбление.

Безусловно, противники теории модернизации правы в том, что мировой капитализм всегда будет неоднородным, впрочем, как и любая сложноорганизованная социальная система – всегда будут существовать центральные и периферийные структуры. Именно это положение роднит обе концепции, поскольку марксизм выражает пафос социальных низов, а концепции зависимого развития рассматривают страны периферии в качестве «мирового пролетариата». Но проблема вовсе не в том, сохранится периферия или нет – она, безусловно, сохранится, а в том, что с ней произойдет. Продвинутые сторонники теории модернизации полагают, что она будет «ассимилирована» страны периферии будут модернизированы и органично «подсоединены» к Центру. Этот процесс подобен тому, как действовал капитализм в Европе – в рамках отдельного общества, возникшие капиталистические структуры не превратились в анклав, но переработали и поглотили структуры некапиталистические. В рамках отдельного капиталистического рынка существуют центральная и периферийная зоны, но разрыв между ними не носит катастрофического характера. Соответственно, теоретики модернизации полагают, что нечто подобное будет происходить и при возникновении мирового капиталистического рынка и мирового сообщества.

Эта позиция представляется нам наиболее аргументированной, чего не скажешь об их оппонентах. Мы видим, что процесс ассимиляции капитализмом мира весьма успешно осуществляется уже несколько столетий. Помимо Англии и Голландии, где капитализм имел автохтонный характер, все остальные страны Европы являют пример «догоняющей» модернизации, и весьма успешный пример. Тоже можно сказать и о ряде стран Америки, Азии и Африки. Таким образом, мы видим поэтапное расширение «ядра» мирового капитализма. И у нас есть все основания предполагать, что этот процесс будет продолжаться далее. По крайней мере, марксисты осуществляют свою критику с уже весьма ослабленных позиций. Они находятся на втором эшелоне обороны. Их концепция «мирового пролетариата» и «мировой буржуазии» есть вынужденная переформулировка старой теории Маркса о классовой борьбе внутри отдельного общества. Помнится, Маркс уже указывал на непреодолимую пропасть между пролетариатом и буржуазией и говорил об абсолютном и относительном обнищании социальных низов. После того, как эта идея была опровергнута реальным ходом событий, марксисты не нашли ничего лучше, как перенести её на анализ международной ситуации. Банкротство мрачных марксистских прогнозов в прошлом дает нам надежду на их банкротство и в будущем, тем более что существенно их схемы и способы аргументации не изменились. Кроме того, ныне, как и раньше, марксисты чрезмерно акцентируются на экстенсивных, грабительских механизмах существования капитализма и не желают замечать его сущности, выражающейся в мощной социальной, экономической, политической, культурной эффективности.

Иными словами, капитализм охотно развивается «вширь», но в основе этого развития всегда лежит движение «вглубь».

Наиболее слабым местом антимодернизаторских концепций является их неспособность предложить реальную альтернативу. Сторонники концепции зависимого развития уповают либо на «чудесную» роль государства, либо на создание альтернативной Западу региональной экономической системы. Экспериментирование с вмешательством государства до сих пор было малоуспешным, и нет оснований полагать, что в будущем оно будет принципиально иным. Что же касается создания региональных экономических систем, то это относительно недавние инициативы и делать выводы относительно их пока рано. Но, скорее всего, они не смогут противостоять мощи мировой капиталистической системы.

Марксисты же по-прежнему грезят о крахе капитализма и возникновении социализма. Любопытней же всего то, что наиболее продвинутые из них теперь не отрицают роль рынка. Но при этом они полагают, что в переходный период на пути к коммунизму рынок будет действовать под строгим контролем общества оно будет вырабатывать стратегию, а рынок обеспечивать нужную тактику.

К сожалению, этот план хорош лишь на бумаге. Такая система не может быть устойчивой, поскольку либо рынок «сожрет» государство, либо государство – рынок.[18] Такая система не может быть эффективной, поскольку государство будет парализовывать действие рынка, а рынок будет паразитировать на государственных структурах. Кроме того, строгий контроль общества в действительности есть контроль государства, базирующегося на собственных экономических структурах (так называемые «командные высоты» в экономике). В итоге бюрократия являющаяся «телом» государства окажется самостоятельным социальным классом. И почему марксисты полагают, что этот класс будет преследовать интересы общества, а не свои собственные, совершенно непонятно. Реальная история здесь свидетельствует не в их пользу.