Тайны японского двора. Том 2 - Ипполит Рапгоф

Когда барон садился в вагон на дебаркадере Лионского вокзала, за ним следили два скромно одетых брюнета. Они стояли в разных концах платформы, в стороне от сильного движения.

Поезд ушел и немедленно эти два незнакомца вышли на середину платформы,

Они о чем-то говорили, а затем прошли в ярко освещенное бюро телеграфа.

Барон, сидя в своем комфортабельном купе, и не подозревал, что за ним следили японские шпионы.

Он в душе радовался тому, что незаметно, как ему казалось, проник на Лионский вокзал.

Какие-нибудь два часа разделяли его от принцессы, а между тем она казалась ему каким-то недосягаемым фантомом.

«Сколько бы я дал за то, чтобы предшествовавший поезд где-нибудь был бы задержан каким-нибудь неожиданным обстоятельством», — думал барон.

Наступала ночь.

Поезд мчался среди темных равнин.

Но вот пейзаж изменился. Равнину сменили горы и туннели.

На одной из остановок барон отыскал начальника станции.

— Не провозили ли сейчас труп по направлению к Тулону?

— О, нет, это было бы мне известно!

— В таком случае позвольте вас спросить, — не везли ли молодую женщину маленького роста, брюнетку, похожую на японку, в связанном виде в предыдущем поезде?

— Я никакой такой женщины не видел. Дежурным был мой помощник, и он мне только говорил, что везли какую-то сумасшедшую. Очень может быть, что сумасшедшая и была связана, — добавил начальник станции, — но помощник об атом мне ничего не докладывал.

— Это удивительно.

Барон поспешил к своему купе, и едва он успел войти, поезд снова помчался, приводя вагоны в сильное сотрясение.

— Так вот как… ее, очевидно, везли в роли сумасшедшей, — рассуждал барон, — О, я ее догоню, спасу ее, бедную! С оружием в руках буду ее спасать из рук этих негодяев.

XLIII. Тонкие намеки

В роскошном палаццо в конце улицы Гинца с восточной роскошью проживал магараджа Ташитцу.

Обстановка его дворца представляла собой смесь всевозможных стилей.

Кабинет магараджи служил предметом толков и разговоров во всем Токио.

На стенах было развешано древнее оружие индийцев с их своеобразными щитами, алебардовидными мечами и пиками. Все это оружие было украшено клыками носорогов, кабанов, рогами лося и тибетского яка.

В комфортабельном кресле, по характерному лицу сидевшего, мы сразу узнали виконта.

Магараджа сидел за письменным столом, покуривая витые сигары «манила», против него сидел виконт Джук-Чей.

— Почему вы мечтаете выдать нашу дочь именно за принца крови? Чем принц Фушима лучше японского виконта или графа? — спрашивал Джук-Чей.

— Не забывайте, дорогой виконт, — спокойно ответил магараджа, — что принцесса Хризанта должна остаться в том высоком положений, какое ей присвоено как потомку великого микадо. Хотя мы с вами и знаем, что она моя дочь, а не дочь Коматсу, но — кому какое дело? Она носит эту громкую фамилию и титул высочества; а потому всякий другой брак будут считать мезальянсом.

— А как же принцессу отдали за Кодаму, а другую за ныне покойного генерала Ямато?

— Я это знаю, и прекрасно помню тот крик, который поднялся при дворе и даже находил отголоски на столбцах консервативной печати.

— Простите, но я не разделяю вашего мнения. Мне казалось бы, что в современной Японии уже не существует более каст и я полагаю, что талант такое же благородство, как и дворянство. Ведь это мы только считаем наших принцев кровными принцами и высочествами, но я убежден, что по своим дарованиям и по своим внешним признакам — это какие-то дегенераты измельчавшего, умирающего или, по крайней мере, отживающего рода.

Джук-Чей встал и, как бы желая подчеркнуть свое физическое превосходство, выпрямился во весь рост.

— Вот мы с вами люди, как люди: и рост у нас, а мускулы, и сила, а эти принцы… ведь они на хорошем коне всем кажутся какими-то пигмеями. Не правда ли?

Магараджа, которому возражения виконта, по-видимому, не понравились, сморщил брови и усиленно продолжал раскуривать сигару.

— Оставим этот разговор. Вы, конечно, в этом мало заинтересованы и смотрите на вопрос брака с вашей рациональной точки зрения. Но это вряд ли правильно, а впрочем, нам лучше каждому остаться при своем особом мнении,

Магараджа особенно подчеркнул последние слова, дав понять своему собеседнику, что к этому вопросу возвращаться не желает.

Джук-Чей сухо простился с магараджей и поспешил уйти.

XLIV. Под страхом смерти

Поезд мчался с быстротой ста верст в час.

Тем не менее, принцесса продолжала спать.

На ее бледном лице играл лихорадочный румянец. Длинные и черные ресницы от времени до времени вздрагивали, что указывало на близость пробуждения.

Ямато зорко следил за каждым ее движением.

Вспомнив приказание доктора, он открыл окно.

Ночной холод ворвался в купе.

Принцесса вздрогнула и подняла голову.

В первый момент она не заметила Ямато. Но вот ее взор остановился на нем.

Как во сне, она припоминала момент похищения, письмо барону, беседу со старушкой… Но затем она ничего не помнила. Нить ее воспоминаний прервалась и она тщетно старалась уяснить себе настоящее положение.

Снова ее веки закрылись и слезы показались на ее ресницах.

Это не скрылось от наблюдения Ямато.

Он поспешил принести ей воды.

— Пейте, принцесса, это вода.

Но она недоверчиво взглянула на него.

— Хотите меня отравить? Что я вам сделала?

— Успокойтесь, принцесса, я ни на минуту не имел этого злого намерения! Поверьте, что я употребляю все усилия, чтобы сохранить вашу жизнь. Вы хорошо знаете, принцесса, что я — раб предначертаний моего начальства, которое в лице моем видит исполнителя приказаний микадо.

— Ничего не понимаю, — сказала она. — Где я и куда мчится этот поезд?

— Мы едем в Тулон.

— Я не хочу ехать домой! — вскричала Хризанта, приподнявшись с дивана.

Но силы ее оставили и она упала на подушки,

— Как я слаба! Что со мною было?

— Вы спали, принцесса, вам нездоровилось.

— Но я не хочу ехать в Тулон, — сказала принцесса слезливым голосом.

— Я уполномочен вам заявить, — заметил Ямато деловитым тоном, — что ваши протесты ни к чему не поведут.

— Я буду кричать, буду взывать о помощи.

— Все это, принцесса, предусмотрено! Железнодорожное начальство знает, что я везу больную, страдающую манией преследования. Об этом доктор уже предупредил начальника поезда.

— Вы лжете! Это — подло, низко! Где барон? Вы его убили?

И она снова разрыдалась.

— Будьте благоразумны, — уже более мягким тоном сказал Яма-то. — Я сам бы с удовольствием вернулся на родину, хотя кроме постылой мне жены, присватанной отцом, никого из моих близких не осталось в живых. А вас ожидают любящие родители, ваш княжеский дворец, внимание двора, круг друзей и почитателей…

— На что они мне? Я не желаю никого видеть… Это насилие, это низость!..

— Принцесса, согласитесь, что ваше упорство не приведет ни к чему хорошему. Советую вам примириться с судьбой. А там приедете в Токио, так сумеете вернуться в Европу. А покуда что, барон вас подождет; он жив и здоров.

— Даете мне честное слово, что барон жив?

— Даю.

Принцесса замолчала.

Она призадумалась.

Она сознавала в душе безвыходность своего положения. Она понимала, что крики ее о помощи дадут Ямато право связать ее по рукам и ногам и, чего доброго, заткнуть ей рот, как в тот памятный день ее похищения.

«Как бы уведомить барона… он бы меня спас… он меня любить», — мысленно рассуждала Хризанта.

Она передумала всевозможные планы, но все ей казались так трудно исполнимыми, фантастичными.

Хризанта решила прибегнуть к женской хитрости.

Поборов физическое отвращение к Ямато, она промолвила:

— Я вас, кажется, видела в Токио.

— Совершенно верно. Ведь я всегда числился при гвардейском, охранном эскадроне.

— Вы сын генерала Ямато, который умер два года тому назад?

— Вы не ошиблись.

— Скажите, пожалуйста, неужели вам меня не жаль? Вы воображаете, что я так влюблена в барона? Ошибаетесь. Это один из моих флиртов, и, если хотите, — это мой каприз. Захотела — и полюбила. Поверьте, что не будь столько препятствий, я, быть может, уже давно разлюбила бы его.

— И это было бы ваше счастье.

— Да, но поймите, что женщина способна разлюбить лишь в тот момент, когда ее внимание поглощено новым предметом.

— А кто же вам мешает искать новый предмет? Прибыв в Токио, вы, наверно, найдете массу высокопоставленных лиц, которые окажутся достойными вашего вниманья.

— Я не сомневаюсь, что встречу подобных лиц:, но меня бросает в жар при мысли, что мои родители уже уготовили мне шаблонную участь просватанной невесты.