Прямое попадание - Линда Фэйрстайн

– Для тебя – всегда пожалуйста. По какому деду?

– Помнишь «Круиз в никуда», что ты отдала мне? Там четыре выпускницы из Джерси отправились в круиз в честь окончания школы, – напомнив Райан. – Корабль отплывает из Нью-Йорка и три дня мотается вокруг Лонг-Айленда. Я и понятия не имел, что судно может брать на борт столько горячительного и оставаться на плаву. Или что сухопутное млекопитающее может нализаться так, как эти девчонки, и остаться в живых.

– Нет, этого дела я не помню. Извини, слишком много своих забот.

– Девицы начали напиваться утром в субботу. Стейси – жертву, если так можно выразиться, – внезапно прихватила морская болезнь, и она отправилась на пару часиков в каюту, чтобы освободить желудок. К обеду вернулась за парой «Кровавых Мэри» и пивом. А за ужином догналась вином и шампанским. Что было после десяти вечера, она вообще не помнит, вплоть до утра воскресенья, когда корабль уже входил в порт. Поэтому слегка удивилась, обнаружив в своей койке, у себя под боком, корабельного фокусника – оба абсолютно голые. Она, разумеется, заявила об изнасиловании. И, кстати, подала в суд на компанию, организующую эти круизы.

– Просто «Корабль любви», – вставил Майк.

– Именно так говорят и ее подружки, но она настаивает, что никогда бы не опустилась до такого в трезвом виде. Лично я думаю, что это даже не наша юрисдикция, если, конечно, корабль был более чем в трех милях от гавани. Но я в курсе, что ты настаиваешь на том, что выслушать надо всякого, кто подает заявление.

Законы слишком долго не давали возможности вершить правосудие в отношении изнасилований, а система оставалась глуха к жертвам, и женщинам некуда было обратиться в поисках защиты, в том числе и юридической. Поэтому сейчас одной из основных задач нашего ведомства было создать такой орган, куда все эти женщины могли бы прийти и заявить о преступлении. Мы должны объяснить им, относится ли их случай к уголовному праву или нет, должны рассказать, как поступить в такой ситуации.

– Назначь ей на пятницу через неделю, и пусть Лора внесет это в мое расписание. А перед этим дай все свои записи по допросам свидетелей, чтобы я знала, в чем там разногласия, перед тем как поговорить с этой Стейси. А в четверг обязательно узнай у Лоры, смогу ли я прийти – вдруг не успею из-за этого нового убийства. Возможно, встречу придется перенести. Кстати, Райан, где собираешься обедать?

Он обрадовался и посмотрел на меня в предвкушении приглашения.

– Отведи Чэпмена в забегаловку через улицу и накорми его. За мой счет. У меня еще куча работы.

– Я вам позвоню, когда мы с врачами закончим с Гертой, мисс Купер. Кстати, лично я немного волнуюсь за вас, мне даже кажется, что ваш отец прав – вы действительно слишком часто слушаете все эти ужасные истории про секс и насилие. Это может сказаться весьма негативно. Идем, Райан. – Майк подошел к двери, но внезапно вернулся и задал последний вопрос: – А как же романтика? Неужели формула «цветы-обед-кино» больше не работает?

5

Алекс Требек объявил шумной толпе прокуроров и полицейских, которые заполнили «корпус Ф» (так мы прозвали бар «Форлини», потому что по пятницам здесь собиралось больше работников правоохранительных органов, чем в самом здании суда через дорогу), что тема финального вопроса в игре «Последний раунд» – история штата Нью-Йорк.

Я заметила темную шевелюру Чэпмена недалеко от экрана телевизора, что висел в дальнем углу бара; Майк был в компании нескольких человек из судебного агентства, они отмечали конец очередной рабочей недели.

– Давай, блондиночка! – крикнул мне Майк пока я пробиралась сквозь толпу коллег, которые делились своими впечатлениями от работы и травили байки про свой нелегкий труд. – Как у тебя с Имперским штатом?[6]

– Ставлю свою обычную десятку, – ответила я, втискиваясь на место, что освободили мне Эд Бродерик и Кевин Гуаданьо. Демпси тоже заметил мое появление, и виски со льдом уже ждал меня на барной стойке.

– Итак, – продолжил Требек, стараясь завладеть вниманием аудитории и перекричать музыкальный автомат и болтовню нескольких десятков юристов. – Ответ: «Этот город стал самым большим лагерем военнопленных Конфедерации во время Гражданской войны».

Я покачала головой и подперла щеку правой рукой, готовая признать поражение. В левой я держала стакан. А Чэпмен принялся что-то яростно писать на салфетке.

– Так нечестно! Это не история Нью-Йорка, это военная история, – простонала я.

В колледже Майк Чэпмен специализировался на истории и обладал энциклопедическими познаниями по части битв, канонерских лодок, воинов и даже имен жеребцов, на которых они ходили в бой. Наша давнишняя привычка делать ставки на финальный вопрос в «Последнем раунде» – неважно, за коктейлем в баре или на месте преступления – научила нас держаться подальше от категорий, в которых был силен противник. И вот теперь меня размажут перед лицом коллег, к немалому удовольствию Чэпмена, которому выпала его любимая категория.

Пока часы отсчитывали время и играла заставка передачи, я лихорадочно вспоминала названия городов, но на ум приходили только тюрьмы, куда отправляли моих насильников за последние десять лет. Грин-Хевен, Оссининг, Клинтон, Оберн и так далее. Эти места не были связаны с Гражданской войной. Майк напевал у меня над ухом какую-то ирландскую балладу, мешая сосредоточиться. Он заменил название города из песни на наименование одного из самых мрачных исправительных заведений и пел, пока я тщетно пыталась отпихнуть его.

Ведущий Требек взял карточку, что лежала перед семидесятилетним расклейщиком обоев из Миннесоты, – пустую – и заметил, что ему жаль, что участник не отважился хоть что-то предположить.

– Давай же, Купер, – подначил Майк.

– Что такое Аттика? – спросила я, помешивая кубики льда пальцем.

– Бз-з-з, – изобразил Майк сигнал ошибки, и одновременно второй участник шоу дал неправильный ответ. – Что такое Элмайра? – громко произнес он.

Профессор из Стэнфорда, который выходил победителем в игре вот уже четыре дня, дал правильный ответ и просто засветился от счастья, когда Требек поздравил его и объявил, что выигрыш за пять дней составил тридцать восемь тысяч долларов.

– Демпси, мне и всем ребятам из судебного агентства еще по одной – платит Купер. Элмайра, жемчужина округа Чеманг. Договор, подписанный в Пейнтед-Пост в 1791 году, предполагал запрет на войну поселенцев с ирокезами. Я и не ожидал, что ты знаешь это, детка. Там похоронены три тысячи солдат Конфедерации. На самом деле во время войны это было адское местечко. А ты думала, что они спросят, Куп? Где находится Ниагарский водопад? Или кто похоронен в могиле Гранта? В своем Уэллсли[7] ты только время зря потеряла, забивая голову этими елизаветинскими поэтами и прочими чосеровскими бреднями.

– Я возвращаюсь в офис, Майк. Не хочешь рассказать о вскрытии, пока я здесь?

– Ты что, шутишь? У нас столик заказан, мы вместе обедаем. Разве ты не хочешь к нам присоединиться?

– Нет, я куплю салат с собой. На самом деле мне еще все выходные сидеть в библиотеке. Просто расскажи, как все прошло.

Мы с Чэпменом вышли в зал ресторана и сели за свободный столик на двоих.

– Ее не идентифицировали. Доктор Флейшер говорит – ей около сорока, здоровье отменное, если не считать дырки в голове. Детей нет – ни разу не рожала. И он не ошибся в причине смерти. Сильный тупой удар – в воду ее бросили уже мертвой.

– Он сказал, чем был нанесен удар?

– Пока можешь удовлетвориться тем, что она не «поскользнулась и упала». Чем бы ее ни ударили, это был тяжелый предмет, потому что череп проломлен. Возможно, рукоять пистолета, кирпич, камень. Вряд ли бутылка – нет осколков в ране. Очевидно, это был один резкий удар, но такой сильный, что подкожная ткань отделилась от мышечной фасции.

– А что вскрытие? – спросила я.

– Флейшер не нашел ничего выдающегося.

Взрослая женщина, ведущая половую жизнь. Единственное, что может тебя заинтересовать, – ссадины на верхней части бедер, недалеко от области влагалища.

– Вчера на месте преступления никто про них не упомянул, – заметила я.

– Док сказал, что такие повреждения типичны для тела, побывавшего в воде. Эти ранки – поверхностные повреждения кожи – становятся заметны, только когда тело немного подсыхает, – ответил Майк.

– А те следы, что я заметила, действительно от пальцев? – спросила я, гадая, появились ли эти царапины в результате попытки изнасилования.

– Похоже, что да. Они сделали кучу крупных планов. Ты сможешь изучить их позднее.

– Как насчет следов от веревок?

Чэпмен рассказал, как Флейшер произвел осмотр, как сделал надрезы на запястьях и щиколотках, чтобы получить ответ на этот вопрос.

– Геморрагических повреждений недостаточно, чтобы утверждать, что ее связали, когда она была еще жива, – ответил Чэпмен. – Скорее всего, это был просто способ прикрепить тело к лестнице, чтобы затем избавиться от него. Вот, собственно, и все, а токсикология будет готова только через неделю.