Птице нужно небо. Часть I и II (СИ) - Икан Гультрэ

— Что ты собираешься писать? — с порога спросил он.

— Стихи сочинять буду, — буркнула в ответ.

Что мне на самом деле надо, он так запросто выяснить не сможет, потому что ментальные щиты я за последние дни освоила неплохо и точно знаю, что на поверхности у меня полощутся мысли, свойственные обычной девочке-подростку, а глубже он наверняка не полезет.

— О, моя невеста, оказывается, не чужда литературному творчеству. Не почитаешь ли мне что-нибудь из своего, дорога-а-ая, — ехидно протянул «жених».

Я вздохнула. В жизни не питала склонности к рифмоплетству, надо ж так подставиться. А что он, собственно, сделает, если я не смогу выдать ни строчки? Засмеет? Потребует объяснений, для чего мне на самом деле нужна бумага? Снова вздохнула и подняла глаза на герцога:

— Не могу… при вас. Мне нужно остаться наедине со своими мыслями, тогда родятся стихи

— Что ж, оставайся наедине с мыслями. Письменных принадлежностей не получишь. Уж извини, дорогая, но в твое поэтическое дарование я не верю.

Ну да, стоило ожидать, что герцог проявит вредность. А в том, что это чистая вредность, я не сомневалась: едва ли он полагает, что я могу использовать бумагу и перо, чтобы попытаться избежать брачного обряда. Хотя я как раз могла бы…

И что теперь? Раз нет бумаги, разумным было бы начертить план на какой-нибудь поверхности, которая не попадется на глаза посетителю, и я даже знаю, какую поверхность можно использовать. Вот только чем чертить? Собственной кровью? Дурацкая идея, кто пробовал, тот поймет. Эх, хорошо было бы вилку после ужина заныкать. Хотя… тоже бы заметили и стали бы задавать неудобные вопросы. И я вновь окинула взглядом хорошо знакомую комнату. Занавески… на деревянных кольцах, да и роста у меня не хватило бы их достать.

Я осторожно поднялась с постели, и, стараясь беречь поврежденную ногу, неспешно обошла свою комнату, пытаясь выцепить взглядом что-нибудь подходящее, потом заглянула в гардеробную и умывальню — без особой, впрочем, надежды — и, наконец, выползла в гостиную, сегодня, как никогда раньше, удручающую голыми стенами и отсутствием украшений… Вот, разве что… Затейливая вазочка на столике, за которым я обычно обедаю. Миленькая штучка и, возможно, послужит еще благому делу… посмертно. И с этой мыслью я жахнула керамическим изделием об угол стола, а потом выбрала из образовавшейся кучи осколков несколько подходящих и вернулась… в гардеробную.

Если бы кто-то понаблюдал за мной тем поздним вечером, у него были бы вполне законные основания покрутить пальцем у виска. Но, к счастью, никто не видел, как я выгребла свою обувь из нижнего отделения шкафа и сама забралась на ее место. Там, подсвечивая себе тусклым магическим огоньком (на больший у меня не хватало резерва и умения), я перенесла на боковую стенку план замка из моей памяти, процарапывая линии острыми осколками, после чего поставила обувку на место и с чистой совестью удалилась спать.

Следующие три дня я домучивала историю империи, почитывала романчики, которые прихватила в библиотеке в одно из последних посещений, устраивала себе многочасовые изматывающие тренировки и… строила планы по проникновению в храм.

Собственно, ничего сложного в этом на первый взгляд не было — храм располагался в подземелье, войти туда можно было либо из герцогской половины, заходить на которую еще раз я бы сейчас не рискнула, либо через небольшую дверцу неподалеку от центрального входа в замок, но, насколько я помню, дверца эта обычно была заперта. А вот интересно, герцог-то к богам особого почтения не питает, раз уж решился храмовый ритуал в собственных целях использовать, но слуги-то молятся? И если да, то в замковом храме или в ближайшее село ходят? Вопросы, вопросы…

Вопросы разрешились, как всегда, неожиданно. Я стояла на пороге конюшни. Дядьки Крела поблизости не наблюдалось, зато его помощник и, по моим впечатлениям, близкий родственник Мар, паренек лет девяти, скакал козлом вокруг меня, пытаясь привлечь к себе внимание. Я же больше интересовалась лошадьми. Вообще-то я их слегка побаивалась, но не исключала, что в будущем придется с этими животными познакомиться поближе, вот и пыталась наладить первые контакты. Жеребец его светлости показал пакостный норов: стоило протянуть ему на ладони что-нибудь аппетитное — мгновенный рывок, клацанье вооруженных крупными зубами челюстей. Весь в хозяина. Хорошо, что у меня реакция не хуже, чем у этого монстра. В принципе, другие лошади меня уже приняли, хотя сесть ни на одну из них я пока не решилась бы. А теперь я раздумывала, как бы наладить отношения с зубастой тварью. Без какой-либо конкретной цели, просто из принципа. Раз уж хозяина приручить нереально, так хоть коня…

Из раздумий меня вырвал надсадный вопль Мара. Я обернулась и увидела бледное личико с расширившимися глазами, распоротую штанину и кровь, толчками выходящую из рваной раны на ноге. Дальше у меня сработали рефлексы — рывок в конюшню, схватить узду, шаг обратно — к мальчишке, перетянуть ногу над раной. Все. К нам уже спешил перепуганный Крел. Он подхватил малыша на руки и потащил в пристройку, где обосновался лекарь, а я увязалась за ними.

Ремар с одобрением высказался об оказанной первой помощи. Ну еще бы, с моей-то квалификацией — жгут не наложить? Но я благоразумно молчала, делая вид, что меня здесь нет. Собственно, доктор и разговаривал в этот момент не со мной, а с Крелом. Мар все время был в сознании, морщился болезненно, но молча терпел все манипуляции лекаря. И только перед наложением швов Ремар влил ему в рот какое-то снадобье, вызвающее мгновенный сон. Я наблюдала за работой Ремара, примечая, откуда он достает свои зелья и инструменты, и мотала на ус.

На следующий день я навестила маленького пациента. Он смотрел на меня во все глаза, а когда Ремар зачем-то вышел, поманил к себе пальцем и шепнул на ухо:

— Герцог не позволяет с тобой говорить. А я буду, ты хорошая. Только т-с-с!

Я заговощицки подмигнула пацану, и тот расплылся в довольной улыбке.

К вечеру лекарь его уже отпустил, и после ужина я вышла к конюшням. Я нашла мальчишку в пустом деннике — он сидел на низкой скамеечке, неловко вытянув поврежденную ногу. Я присела рядом. Какое-то время мы молча переглядывались, но когда Крел скрылся в своей каморке, Мар резко обернулся:

— Вот что хочешь для тебя сделаю!

— Мар, мне хорошо уже оттого, что хоть кто-то здесь со мной разговаривает, пусть и тайком. Но у меня есть вопросы. Буду очень рада, если ты сможешь на них ответить.

— Давай! — щедро махнул рукой парнишка.

— Храм. Меня интересует храм, который в подземелье замка. И как туда попасть.

— У, это вообще ерунда! Ключ у дядьки Крела в каморке. Он тут только один и молится.

— А можно…

— Завтра сходим вместе!

— Угу, — кивнула.

С Маром мы встретились на следующий день после обеда. Он слегка прихрамывал, но уверял, что сидеть и лежать больше не может.

Храм представлял собой вытянутое прямоугольное помещение, освещенное теплым рассеянным светом, по обе стороны от центрального прохода располагались скульптурные изображения богов. Удивительно, но без всяких надписей я знала, кто из них кто. Перед каждым божеством — жертвенник с небольшим углублением посередине — здесь полагалось сжигать свои подношения. У ног Лейнар стояла еще и наполненная водой чаша.

Внезапно я осознала, что вопреки собственному неверию очень хочу принести богам жертву. Вот только жертвовать мне сейчас абсолютно нечем. В данный момент на мне даже одежда чужая, если уж совсем по-честному. Хотя, если заходить так далеко, так и тело можно признать чужим… и до чего я тогда еще додумаюсь? Гм… тело? И я решительно взялась за маленький ножичек, обнаружившийся на одном из жертвенников рядом с углублением, расплела косу и отхватила прядь волос — сзади, у самой шеи, чтобы не было заметно со стороны. Не жалко было бы и большего, просто лишних вопросов не хотелось. Я разделила прядку на три части. Одну подожгла на жертвеннике бога силы и мудрости Семнира, ведь именно знания помогут мне выжить в этом мире, вторую поднесла богу удачи и выбора Кайлеру, третью отдала Лейнар, шепнув: «Я к тебе еще приду, богиня…» Поджигала магическим огнем, снискав восхищенный взгляд своего малолетнего спутника.

Хорошо бы еще уберечь малыша от гнева герцога в том случае, если побег удастся…

— Ты дядьке говорил, что мы сюда пойдем? — спросила я Мара, когда мы вышли на воздух

— Нет. А зачем?

— Вот и не надо, — мягко сказала я и погладила мальчишку по вихрастой голове.

Не просто так погладила — изглаживала память о нашем походе в храм. Гладить, и вообще прикасаться было необязательно, но это было мое первое настоящее вмешательсво в разум, и я боялась навредить малышу, а телесный контакт позволял лучше контролировать процесс. Но все прошло на удивление легко и безболезненно. Вмешательство было неглубоким, мне ведь предстояло еще обращаться к Мару за ключом, и в памяти должны были остаться зацепки-подсказки о том, что это уже случалось и все было в порядке. Вот перед уходом придется поработать с памятью серьезно.