Газда - Александр Евгениевич Владыкин

Белоруссия, Италия, немного Франции, Россия: от Курска до Благовещенска, Ревель, Тарту, Цюрупинск

– И это всё Чернобыль? Блин, я не понял, что мне в этой еврейской Хайфе нагрузили? Я вроде один Чернобыль покупал, а тут не успеваю очки – то снимать, то надевать.

Этот Пресс – боже мой, опять вмешался в мои мысли.

– Я только что проверил копию сертификата. Всё правильно, ты не купил один Чернобыль, тебе была предложена вся зона вместе с её эпицентром, иначе ты бы не имел права на бонус, тебе было заплачено за твои приобретения, и ты согласился. Тебе был предложен статус не хозяина Чернобыля, а Властелина зоны. Так?

От такой наглости, я даже про тугрики забыл, но секундант был прав. Меня охватила такая гордость, за то, что во мне тоже течёт частичка очищенной еврейской крови.

О Хайфа! Это надо было меня так …. (обмануть)! Я ещё спасибо сказал. И кто – этот «синий чулок». Роза. Какая Роза? Её тоже, блин, очками наградили – а, ля, молодость бабушки, это, чтобы лохов таких, как я вылавливать. Если этот сосед, дядя Жора из Одессы, ещё лежит в реанимации, то я первым трамваем приеду, и самолично его добью. А чтоб он знал, что Хайфа – это не то место, куда можно ехать приличному одесситу! Всё равно не пойму, какое имеет отношение Чернобыль к Елисейским полям, к Кёльну, и к итальянскому вину. Этого гада – секенхенда, уже даже трогать не хотелось, хранитель времени, блин, а вэйхэр балкон дин ир коп. Он мне сказал – иди и смотри, я ему что Конюхов, что ли? У меня уже копыта отваливаются, и это только вдоль границы зоны! Блин! Это сколько пограничников нужно?

– Звал, Властелин?

– Ты кто?

– Начальник западной пограничной заставы.

– И давно ты здесь?

– С самого образования зоны, как в тысяча девятьсот восемнадцатом заставили, так и стою на рубежах Родины.

– Что-то по времени не сходится: Где восемнадцатый год и где – восемьдесят шестой? Авария то в восемьдесят шестом произошла! Вы, уважаемый, говорите так, как будто на должность начальника заставы, вас поставили, заложив с потрохами в ломбарде.

– Именно так! Клянусь зелёным беретом. Я рад, что Властелин зоны очень проницателен. А насчёт времён это не ко мне, за это секундант отвечает, а секундант ваш – засранец.

– Сам – ты такой хороший! Моль ломбардная!

Я одел очки, хотелось посмотреть на своего подчинённого. Ничего геройского – обычное приведение из замковых.

– Я, вообще –то из ломбардных, мы с замковыми не дружим.

Глава 4

Я устал. Появился пресс – секундант, с ежедневным докладом. В зоне всё спокойно, у белорусских упырей – свадьба, я от твоего имени отказался, они, вместо вина, пьют болотную воду и предлагают возродить право первой брачной ночи. Вы когда-нибудь упырей видели? Я так и понял.

– Молодец! Мне чужие невесты не нужны.

Пресс- секундант расцвёл. Ежиха в нижней Силезии родила троих ежат. На границе со Словакией умер Рюха, это тот, который совесть потерял. Врут, он от санкций скончался. Не выдержал позора. Теперь русским не удастся сбить, с панталыка весь мир. Никак не получится въехать в рюху, или зарядить в рюху.

– Слышь, секундант, а панталыка это кто? Он хоть живой ещё?

– Не могу знать. Я оставил заметку, как разберусь, доложу.

Подпиши ордер на арест.

Меня убивали эти обращения в единственном числе, не культурно, но по кодексу зоны правильно. Секундант, как услышал мои претензии, чтобы обращались на Вы, сразу на дыбы взвился:

– Вас что, много что ли? Ты из меня дурака не делай, зона не позволит, чтобы было много Властителей. У нас метод Годунова не катит.

– Какого Годунова?

– Ну этого, Бориску, на царство!

Ничего, я не гордый, как-нибудь перетерплю.

– Над всей Испанией безоблачное небо, а в Швеции опять татаро-монгольское иго.

Я никак не мог въехать в его ежедневные доклады, этот хранитель времени все события мешал до кучи, и утверждал, что правильно. Время развивается по трём векторам: настоящее, прошлое и будущее, во всех можно жить и все имеют право на своё существование. Ай вей! У вас голова ещё не болит? А у меня, только от одного секунданта, уже левая резьба на шее появилась.

– Ты лучше скажи, почему я тебя без очков и в очках вижу?

– Сам удивился, когда ты в моём офисе голый появился.

Я очнулся от стона, вернее, кто-то причитал, на краю моей постели:

– Каждый день расширяется, каждый день растёт, (и, этот кто-то дёргал меня за гульфик моих кальсон). Опять прислали болвана. Властелин – он глупый или слепой?

Я потянулся за очками. На краю моей кровати сидело непонятное существо, неопределённого пола, состоящее из ног и головы. Оно было одето в резиновый халат химзащиты и на лице был марлевый лепесток ликвидатора, закрывающий большую часть головы. Я в очередной раз не мог понять:

– Что за это маски-шоу, и что оно делает в моей спальной комнате.

– Это мой офис, – заскулил пресс-секундант, и ты в моей постели. А это? Это уменьшитель. По – вашему, отдел кадров. Он отвечает за расширение зоны, абсолютно не справляется со своими обязанностями, хотя «политику партии» понимает правильно. Мне иногда жаль, Властелин, что никого в зоне нельзя снять, сместить. Была бы моя власть, я бы начал с тебя, и выгнал бы всех тупиц, как можно дальше. До твоего появления, самым тупым существом вселенной был Начальник отдела кадров. Ты уже неделю бродишь по зоне, а не прошёл и сотой части её территории, мы ещё в космос тебя не посылали.

– Слушай, умник, ты хочешь сказать, что зона за пределами Земли ещё есть и это всё моё?

– Властелин, не обижайся, но ты тупой. Ты, абсолютно не понимаешь, что такое зона, или специально издеваешься над всеми.

Всё, ещё два дня я тебя терплю, а потом, начинаем работать, иначе ты не поймёшь в какое дерьмо вляпался.

Блин, подчинённый называется, мои сверх способности стали вылезать наружу, ещё пара оскорблений, и сверх. терпение закончится, и мне по барабану, что какой – то Рюха умер! Я могу и в пятак заехать. Этот хранитель времени что-то прочувствовал, спрятался за креслом, через некоторое время выглянул:

– Ты, что, дурак?

– Ну, гад, ты до оскорбляешься!

Он не обратил внимание на мою гневную тираду.

– Ты, когда подписывал контракт, инструкцию читал?

По выражению моего лица он всё понял. Я даже оправдываться не стал.

– Как я не догадался раньше! Боже мой,