Газда - Александр Евгениевич Владыкин

временем и расстоянием. Этим не преминули воспользоваться некоторые недобросовестные товарищи, тем самым, расширив границы влияния зоны. Нормальный человек не чувствует переходов в зону и наоборот. Но то, через что ему приходится пройти, делает его жизнь невыносимой, с непредсказуемым результатом. Любая зона меняет людей, они учатся защищаться от влияния аномалий, не став лучше и добрей. Но многих она ломает, превращая в моральных уродов. Я кое-что начал понимать, ещё не всё, но уже догадывался, научился ориентироваться в землях, пробитых Чернобылем. За временами должен следить секундант, но он не знал, как произвести синхронизацию, но иногда участки зоны сами возвращались в свои времена. Значит, всё-таки, была какая-то самосинхронизация. И купив мороженное, можно тут же было съесть, а не гоняться за мороженщиком по всем временам и землям зоны, чтобы забрать сдачу. С приобретением опыта, я стал рисовать графики переходов в другие страны и временные таблицы. В Париж я мог попасть только из библиотеки, перед обедом, прямо из читального зала. С этим Парижем не всё понятно было, я каждый раз попадал в новый город. Временной сдвиг представлял жемчужину Франции, каждый раз в новом свете. Я мог попасть в шестнадцатый век, с трудом, увильнувши от мчавшегося на меня всадника, а мог оказаться под колёсами спортивного автомобиля в середине двадцатого века, и как эксклюзив – мог попасть в будущее, где вся Франция – сплошной Париж. Этим призрачнолицым, вопросы, хоть не задавай, привидения так перекрутят всё, создадут из мухи слона и заставят его танцевать под дудку. На шестой день мне ОК (отдел кадров, – ноги и голова с одной извилиной) сообщил, что Париж существовал ещё до возникновения зоны, только на месте библиотеки был бугор, на котором стоял улей. Старожилы говорят, что, именно, пчёлам мы и обязаны тому, что до столицы Франции всего один шаг. Только карманы приходилось забивать различной валютой, чтобы не остаться голодным на обед. В будущем еда была бесплатно, но хотел бы я посмотреть на реакцию пациента, согласившегося на эксперименты со своим желудком. Если хочешь вкусно и плотно поесть, то надо попасть в Париж ближе ко времени основания этого чудесного города. Я начал тренироваться и почти добился того, что начинал угадывать со временем, и чтобы не нарушать все писанные и неписанные правила зоны, научился обходиться без денег в этом времени, помогая хозяйке шинка свежевать забитых под заказ животных. Я стал дольше задерживаться в зоне, уже не ограничиваясь обеденным временем. Меня зона приняла за своего, чувствуя, что я здесь и надолго. Было ли это случайно, или преднамеренно, мне всегда зона показывала эпизоды казней, проходившие на центральной площади. Это было местное развлечение, зона беспокоилась за меня, не давая возможности, чтобы я пропустил основное веселье, когда повешенный начинает дёргаться на перекладине, а отрубленная голова, в немыслимой предсмертной судороге начинает улыбаться и показывать язык. Если у зоны были мозги, то они думали, что я ежедневно в этот мир прихожу не ради того, чтобы вкусно и сытно поесть, а, исключительно, ради этих забав. Сегодня случилось что-то, из рода выходящего, зона послала мне предупреждение, типа того, что цени моё терпение. Она на моих глазах, разметала на атомы шайку контрабандистов, пропустив их через пресс времени. Никто из приговорённых, даже крикнуть не успел. Но запретный плод сладок. Контрабандисты, воры и шарлатаны были первопроходцами в любой зоне, не устрашаясь их убийственных аномалий. Они же и являлись главными нарушителями, из-за которых зона росла, как тесто в опаре. Контрабандисты распространяли различный товар, проводя меновые, бартерные операции, в местах, где случайно оброненная пуговичка с рубашки может приплюсовать в зону целый средневековый город. Никогда додуматься нельзя до того, что Париж и стал центром моды, благодаря действию Чернобыля, открывшего, для мошенников, временные порталы в этот город. Всё непонятное и неведомое, требовало изучения, анализа. Так, вот, незаметно, я и приступил к работе. ОК завёл на меня график и стал подсчитывать мои трудодни. В его бухгалтерию я не вмешивался. ОК, со всей, попавшейся на заметку братии из радиоактивной нечисти, был старожилом в зоне. Его стариковский ворчливый голос:

– Всё растёт, всё увеличивается…

Можно было услышать ещё тысячу лет назад, в те времена, когда о атомных станциях никто не слышал. В зоне, как и в любой из зон, никто и никогда не задавал вопросов личностного характера, копаться в грязном белье подчинённых и не мой стиль, но интересно, что такого могли сделать ноги с головой, что их зона лишила успокоения? Ок был всегда! Выгребал штрафные балы от зоны, но никогда не прогибался перед ней. Мне кажется, что он знал что-то такое про зону! Их взаимоотношения были всегда на грани шантажа. Мы же с ним встречались редко, кстати, от него я и узнал, что вход в другие миры зоны, для привидений заказан навсегда, а я являюсь единственным работником, который может повлиять на конфигурацию зоны. По характеру своей трудовой деятельности мы с ОК были взаимозависимы. Я находил разбежности (несоответствия, разнообразие), находящиеся в различных мирах зоны, и приносил все находки ОК, он по его каналам делал классификацию, любой найденной вещи, и я должен был вернуть каждую вещь на её законное место. Пахать иногда приходилось сутками, вылавливая пустые одноразовые китайские зажигалки из Сены или пластиковую бутылку в Саргассовом море в двенадцатом веке нашей эры. Взрыв в Чернобыле повредил временной барьер, разбросав радиоактивную пыль по альтернативным мирам земли. Тут мы были бессильны, но ОК сказал, что зона сама очищается, а нам надо ей помочь, если не пропасть, то хотя бы, вернуть её к прежним – до аварийным, границам. Сколько было радости, когда из зоны ушло одно из литовских сёл, в котором я чисто случайно нашёл колпачок от велосипедного ниппеля (золотник). Мне пришлось его подбросить в один из уличных гаражей в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году. Дома меня ждали все, я надел очки, вся зона гудела. Мои привидения повисли на моих плечах. Секундант открыл ящик «боржоми» до чернобыльского разлива, в честь праздника. За всё тысячелетие это был первый случай сокращения зоны. ОК вёл статистику количества привидений. После ухода села, кое-кому повезло. ОК шепнул только мне, делясь своей радостью:

– Если честно, я до этого случая не верил, что можно что-то изменить в зоне.

Ок сказал, что зона для тебя, Властелин, не враг, она тоже хочет мира и стремится к успокоению. Пока зона присматривается, но может придёт время и она будет помогать нам? Много времени