Газда - Александр Евгениевич Владыкин

– Обворовали! Украли! Караул!

Мечется чтобы спрятаться на многолюдной улице. Остаётся только магазин, хозяин которого выбегает в гневе, женщина отбивает его покупателей, разбегаются все, при виде голой разъярённой мегеры.

– Всё! Брошу всё! Из-за этих глупых русских, никакой торговли. Третья русалка за этот день!

Приехавшая полиция, в третий раз, составляет уже привычный протокол.

– Что украдено?

– Самое ценное.

– Что из самого ценного?

Женщина краснеет: – бикини.

– Бикини, это как на иврите? – молодой полицейский прикидывается непонимающим, подмаргивая более солидному товарищу.

Какой тут юмор, юмор остался в Одессе, вместе с любящим мужем. Отчаявшаяся женщина переводит – strings. Блин, я вспомнил, как меня в Одессе оставили без денег, одежды и обуви при переодевании на пляже. Эти кабинки с открытым низом и верхом, имеющие форму панциря улитки, как специально сделаны по заказу воров. Я тогда тоже бегал по пляжу возмущался, пока не успокоила милиция. Но это было в прошлой жизни, когда мне не везло. Сегодня не повезло этой троице и торговцам. Эти евреи всех загнали с бульвара, не разбираясь, в кутузку. Разбираться будем потом. Сразу видно, работали профессионалы, наверное, конкуренты наняли. Какое же было удивление у Рабиновича, когда он принёс продукты из супермаркета и отдал их в руки Саре. Он уже полчаса отмахивался от жены и не мог никак понять, как эти strings оказались в пакете с едой. Первый раз Сара промолчала, но видеть эту пошлость каждый день…, это было сверх её сил.

Несмотря на большое количество рейсов различных авиационных компаний, попасть из Одессы в любой аэропорт Израиля очень проблематично. Откровенно, не знаю, когда в Израиле открывается курортный сезон? Когда закрывается знаю, это когда вы сидите в кресле самолёта, летящего к вашему дому. Мне кажется, что курортный сезон здесь круглогодично, если в Израиле раз в столетие выпадает снег, то евреи моментом организовывают австрийские Альпы с эдельвейсами и чукотское родео, это когда на арабских мулов вешают оленьи рога. Стремление к творчеству здесь безгранично. Евреи жадный народ, но любят пошутить.

Новоиспечённый гинеколог решил открыть бизнес в Хайфе, ориентированный на приезжих туристов. Он думал, что ему шекели на голову будут сыпаться! Как бы ни так. За неделю никто не пришел, даже не постучал в его кабинет. До врача не доходило, что отдыхать в Израиль едут только здоровые, без генетического зоопарка и восемьдесят процентов из них, не знает иврит. Доктор платил налоги своевременно, нареканий на его работу никаких не было, всё же он получил известность, к нему туристки со всего мира, за год, на запись становятся. И соседу Борису в полиции доказали, что он не прав, назвав уважаемого человека сутенёром. Работа у него такая. А то, что он отказал вашей жене в приёме…, вы вывеску читали? Борис недоумённо повёл головой.

– Да, тяжёлый случай!

И полицейский перевёл на иврит, то что висело над кабинетом врача. Боря за двадцать лет жизни в Израиле, успел забыть свой родной язык (как некоторые русские, в Одессе).

– Блин, за работой, совсем про жену забыл. Может она опять девственницей стала.

В Израиле нет ничего невозможного, были бы только деньги. Но на всякий случай, Боря, при жене соседа оскорблять перестал, эта дура его слова восприняла неправильно, как рекламу в магазине.

Хайфа способна преподнести много сюрпризов, в этом полурусском городе, почти нет указателей и всё так запутано. Одна надежда на метро, только здесь метро не такое, как в Москве или Киеве. Оно может тебя занести совсем не по назначению. Истинным русским – метро вообще противопоказано, это не карусель, и если вы слышите «Кирять», это совсем не то, что вы подумали. Это название станции, и таких станций множество, и если «кирять» на каждой из них, то можно не доехать, и не проснуться на одном из одесских кладбищ. А ещё в Хайфе недолюбливают русских за то, что они такие разные, но родились, наверное, от одной обезьяны.

– Русские, очень, не воспитаны, любят задавать вопросы совсем не знакомым прохожим и им никак не объяснишь, что это у нас не принято. Есть полицейские, специальные службы, их берут на работу с условием овладения любым иностранным языком, и когда ты слышишь:

– Как пройти на…, ты уже понимаешь, что попал.

Берёшь себя в руки и стараешься помочь неприятному товарищу на чистейшем иврите…, русский очень внимательно слушает, кивает головой. Ты рад, что этот урод, хоть что-нибудь понял. Но он задаёт контр – вопрос:

– А, в пятак?

Таким образом они стимулируют коренных евреев, с африканскими корнями, к изучению русского языка. Потому, что, когда в полиции пытаешься объяснить, как выглядит этот мерзкий тип, и даже находишь его на фотографии, то он оказывается министром культуры одного из вассальных России, государств, который приезжал с женой, детьми и парой соседей, в деловую командировку, и улетел из Израиля две недели назад. Тебе выписывают штраф за подстрекательство к международному скандалу, и ты уходишь с разбитым носом, но счастливым, что легко отделался. Так мне никто не объяснил, что выражает это словосочетание:

– А, в пятак?

И за что меня ударил русский?

Я слушал излияния еврея, нашедшего родственные уши, и как истинный иудей ортодокс, кивал головой, выражая сочувствие, он даже не догадывался, что стараниями моей бабушки, я не только не знал ни одного из еврейских языков, но даже забыл все одесские приколы, на которых вырос. Мой компьютерный мозг, с опозданием в пару часов, выдал перевод слов собеседника, который. давним–давно забыл о моём существовании.

Мне уже надоело изучать районы Хайфы, здесь, как в Одессе – всё очень просто, если тебя пытаются ограбить, это свои, В Хайфе на каждые десять отдыхающих приходится один полицейский, на всех перекрёстках камеры, но, когда нужно, нет никого. Все ушли на фронт. Самое последнее дело, обращаться в Израиле к полицейским, они сначала достают дубинку, потом думают.

– Наверное он прав?

– Кто прав? – вмешался мой жилец по номеру. Мне из-за капризов этой молодой невесты, пришлось всё же, поменять гостиницу.

– Сосед мой прав. Он посоветовал мне побывать в Хайфе и сказал, что я прожил не зря.

Старый араб вышел из номера, а через несколько минут залетела бригада медиков и упаковала меня в смирительную рубашку. Я не стал применять сверх способности, с завидным терпением сдал все анализы и прошёл все тексты. Главный врач извинялся о причиненных мне неудобствах: поступил анонимный звонок от неизвестного доброжелателя, в котором, с неприкрытым арабским акцентом, очень взволнованно, на уровне истерики, говорилось о