Искатель, 1999 №7 - Олег Суворов

книга, куда он, кстати, вставил и тот самый рассказ, слегка его дополнив и переработав. Волнуясь как мальчишка, Родионов надел новый костюм, купленный специально по этому поводу, взял книгу и букет цветов и отправился к героине своих грез и творений.

Но его ждало то, чего он никак не ожидал. Нет, Елена Борисовна была дома и даже открыла ему дверь, когда он вкратце напомнил ей о себе. Но полтора года в жизни женщины, которой давно за тридцать, — это совсем не то, что в жизни женщины, которой еще нет и двадцати. Не то чтобы она очень постарела или сильно подурнела — дело было в другом, и Родионов понял это лишь после получасовой беседы с глазу на глаз. То ли из-за того, что год назад от нее ушел муж, женившись на молоденькой девчонке, то ли по каким-то другим, неведомым ему причинам, но Елена Борисовна резко потускнела, превратившись в самую заурядную сорокалетнюю женщину, отчаянно сражающуюся с возрастом. Родионова особенно поразил ее вид в первые минуты, когда она только открыла дверь. Женщина была без косметики, непричесанная, в старом домашнем халате и выглядела настолько непривлекательно, что он, вручив цветы и книгу, едва не повернул назад.

Но не тут-то было! Увидев молодого мужчину, Елена Борисовна радостно засуетилась, заставила его раздеться и пройти в гостиную, после чего побежала в ванную «приводить себя в порядок». Все то время, пока она красилась и одевалась, непрерывно окликая его из-за двери, он уныло слонялся по комнате, жалел о том, что пришел, и даже начал подбираться поближе к входной двери. Видимо уловив его настроение, Елена Борисовна вскоре появилась в комнате, неся с собой бутылку недорогого вишневого ликера. Теперь, в ярком макияже и красивом платье, она выглядела вполне сносно, и все равно Родионов уже отчетливо понимал, чего ей не хватает.

А не хватало ей именно того, о чем он помнил все это время и ради чего так резко изменил свою жизнь. При первом знакомстве его поразила ее самоуверенность и элегантность, пропитанная тонким ароматом загадочного высшего света… теперь же в Елене Борисовне появилась какая-то ненужная суетливость, перемешанная с жалкими претензиями на прошлое великолепие.

Тем не менее, он пришел к ней с визитом и во второй раз, когда она сама позвонила ему домой и, сообщив, что прочитала роман, засыпала восторженными похвалами.

— Это так гениально, необыкновенно, потрясающе, — ворковала Елена Борисовна, — и я была безумно рада, узнав себя в вашей героине. Приходите прямо сегодня, мне так хочется с вами многое обсудить…

Обсуждение плавно перешло в заигрывание, а заигрывание резво сменилось бурной постельной сценой. Родионов, который на этот раз не постеснялся прийти с бутылкой коньяка, был доволен. Любовницей Елена Борисовна оказалась прекрасной, и пусть груди ее заметно обвисли, но ведь опытная женщина умеет возбуждать мужчин не только ими…

С любой другой женщиной Родионов вполне удовлетворился бы спокойным романом, состоящим из еженедельных посещений и легкой пьянки. Но в данном случае все было иначе — он постоянно помнил, что перед ним женщина его былых мечтаний, а она, вцепившись в него мертвой хваткой, постоянно надоедала ему приторным восхищением и какой-то полуистеричной пылкостью.

Он уже не раз подумывал о том, как бы закончить это чересчур утомительное знакомство, но всякий раз его останавливали угрызения совести. Нет большей душевной муки, чем обидеть беззащитное существо, а Елена Борисовна была, в сущности, очень одинока и беззащитна.

Вот и теперь он мрачно курил, ожидая ее визита и думая о том, как себя вести. Самое скверное состояло в том, что он, Федор Родионов, был смыслом жизни для этой несчастной женщины, но в чем состоял смысл его собственной жизни? В России мужчины доживают в среднем до пятидесяти семи лет — значит, он уже прожил почти половину из отпущенного ему срока. И что делать дальше — писать новый роман или пьянствовать и предаваться разврату, пока здоровье позволяет? Черт знает что…

— Принесла? — первым делом спросил он, когда Елена Борисовна, переступив порог, вошла в прихожую.

Она потянулась с поцелуем, и он, сдержав себя и не отстранившись, принял из ее рук хозяйственную сумку.

— Там сухое и две бутылки пива, как ты и просил.

— Спасибо, — облегченно вздохнул Федор и тут же поспешил на кухню за штопором и открывалкой.

Спустя несколько минут они сидели в большой комнате — Федор небрежно развалился в кресле, держа в руке стакан с вином, а Елена Борисовна устроилась на диване, рассматривая своего возлюбленного блестящими от волнения глазами. Он не знал, о чем с ней говорить, и потому старательно смотрел в сторону, изображая легкую задумчивость. Но говорить все же пришлось.

— Почему ты не звонил?

— Некогда было.

— А что ты сейчас пишешь?

— Ничего.

Елена Борисовна обиженно поджала губы. Воспользовавшись этой паузой, Федор осушил очередной стакан и тут же налил новый — у него была привычка никогда не сидеть перед пустым стаканом.

— А что ты молчишь? Тебе нечего мне сказать?

— «Не тот молчит, кому нечего сказать, а тот, кто знает, что это бесполезно», — лениво процитировал он, невесть откуда взявшееся изречение.

— Почему это бесполезно? — В голосе женщины прозвенели раздраженные нотки. — Ты что, меня совсем за дуру держишь?

— Да нет, что ты…

— А почему же тогда так себя ведешь?

— Успокойся. Хочешь выпить?

— Ну наконец-то соблаговолил предложить.

Только сейчас, почувствовав, что снова начинает пьянеть, Федор оглянулся на свою возлюбленную и с удовольствием поласкал взглядом ее красивые, стройные ноги. Елена Борисовна прекрасно знала о своих достоинствах и потому всегда носила красивые колготки и достаточно короткие юбки.

Кое-как выбравшись из кресла, Родионов достал из серванта бокал, хотел был просто выдуть из него пыль, но потом все же пошел на кухню и ополоснул. Вернувшись, он наполнил его вином и, протянув женщине, хотел было опуститься на свое место, но она порывисто ухватила его за руку и заставила сесть рядом с собой.

— Ну, за тебя! — он слегка чокнулся и выпил.

— Ты меня не поцелуешь?

Он слабо улыбнулся, и она тут же поцеловала его сама, поцеловала — и уже не отрывалась, быстро и умело расстегивая молнию джинсов. Федор не противился, чувствуя приятное возбуждение. Его рука вяло бродила по ее ногам, затем забралась под платье, погладила бедра…

— Подожди, я разденусь, — торопливо прошептала женщина.

— Да не надо…

— А как же ты хочешь?

— Просто встань и повернись.

Через несколько минут страстных стонов с ее стороны и сосредоточенного сопения с его Федор оторвался от женщины, кое-как вытерся несвежим