Запретная для авторитета. Ты будешь моей (СИ) - Младова Мила

- Какой же ты все-таки жуткий собственник.

- Только заметила? - он отпил еще вина. - Как вы посидели у твоей мамы? Как все восприняли новости?

- Примерно так, как я и ожидала. Мама по-прежнему хочет, чтобы я переехала к ней, а я не могу этого сделать. Так я подвергну ее опасности, - я нахмурила брови. - Она сказала, что Литвинов не беспокоит ее особо. Просто оставляет голосовые сообщения. Она давно не сталкивалась с ним лицом к лицу.

Герман нахмурился.

- Значит, его главная цель - это ты.

- Если он действительно пишет книгу, о которой говорил мне, то его должен больше интересовать разговор с мамой. Литвинов сказал, что Андрей - образцовый заключенный, благодаря маме, и он считает, что именно она поддерживает его в стабильном состоянии и даже в какой-то степени «исправляет» его. И я каким-то образом помогла ей в этом.

- Может так и есть.

Да, но мне не хотелось об этом думать.

- Еще Литвинов считает интересным, что я встречаюсь с тобой - с кем-то, кто, по его мнению, как и Андрей, эмоционально закрывается, - я ожидала, что Герман обидится на то, что его упомянули в одной связке с социопатом, но он был слишком занят тем, что задумчиво смотрел на меня.

- Тебе не нравится думать, что ты оказала положительное влияние на Андрея, - почувствовал он.

Инстинкт подсказывал мне, что нужно промолчать и просто пожать плечами, но на этот раз я так не поступила. Мы договорились, что у нас отношения. А люди в отношениях обычно открывают то, что раньше бы скрыли.

- Нет, не хочу.

Он наклонил голову.

- Почему это тебя беспокоит?

- Кому понравится думать о каких-то теплых чувствах социопата-убийцы?

В проницательных глазах Германа мелькнуло что-то мягкое.

- Это не значит, что с тобой что-то не так.

Не было ничего удивительного в том, что он докопался до самой сути вопроса. Я осушила свой бокал.

- С самого детства мама говорила мне, что не сможет жить без меня. И я знала, что она имела в виду именно то, что говорила. Понимала, что она настолько хрупкая, что я ей нужна буквально так же, как кислород для дыхания. Уверена, она думала, что это должно было заставить меня почувствовать себя любимой. Но так не случилось. Это ощущалось как груз, причем непосильный. - я провела рукой по волосам. - Это ужасно, особенно для ребенка, знать, что эмоциональная стабильность другого человека зависит от тебя. Разве это неправильно, что иногда я на самом деле благодарна за то, что у нее есть Андрей, чтобы кто-то еще разделил со мной это бремя?

- Это не неправильно. Это по-человечески, - Герман обогнул стол и повернул мой стул так, чтобы я оказалась лицом к нему. Он устроился между моими бедрами и положил на них руки. - Я не могу себе представить, как это тяжело - иметь в своей жизни человека, до которого ты никогда не можешь достучаться. И я уверен, что еще тяжелее, когда этот человек сделал выбор, который осложнил вашу жизнь так, что другим и не снилось. Было бы не так плохо, если бы ты могла ее ненавидеть, но ты не можешь.

Я кивнула.

- И кто я такая, чтобы осуждать ее за это? Я и сама иногда живу в своем собственном мире, так ведь? Когда я пишу, я отправляюсь туда, где все под моим контролем. Туда, где нет реальности. В место, где я в безопасности. В каком-то смысле это должно быть относительно похоже на то, что делает мама.

- Это другое, и это не единственная причина, по которой ты пишешь книги. Ты объясняла, что пишешь, потому что должна писать - это почти неотъемлемая часть твоей личности. Писательство служит бегством, да, но только временным. Ты возвращаешься. Ты выбираешь жить в реальном мире. Она так уже не может.

Я перевела взгляд со своих рук на него.

- Это странно.

- Что?

- Вести с тобой такие глубокие разговоры. За очень короткий промежуток времени мы прошли путь от животной похоти до... этого - серьезных разговоров. Мы прямо-таки несемся на крыльях прогресса.

Герман пожал плечами.

- Либо все, либо ничего, Агата. Никаких полумер, - он накрутил прядь моих волос на палец. - Мне нравится слушать о твоей жизни. Мне нравится, что ты здесь. Мне нравится, что я буду будить тебя по утрам. Так и должно быть. После того, как все будет улажено, я снова буду иногда ездить в командировки - некоторые из них будут на одну ночь, некоторые - дольше. Тогда я не буду проводить с тобой столько времени, но мы никогда не вернемся к тому, чтобы видеться только по выходным. Я хочу большего. Ты хочешь большего.

Хотя в этом был смысл, меня все равно беспокоило, что в какой-то момент ему наших отношений станет недостаточно.

- Пообещай мне, что честно скажешь, когда тебе нужно будет отдохнуть от меня, чтобы мы могли сохранить отношения.

Он легонько прикусил мою нижнюю губу.

- У меня нет никакой необходимости отдыхать от тебя, Агата. Ты заполняешь мою пустоту.

- Иногда ты умеешь говорить приятные вещи.

- Никому не рассказывай, - прошептал он.

- Я и не собиралась портить твою репутацию, - усмехнувшись, он подхватил меня на руки и отнес в постель.

Глава 10

И снова я проснулась от приглушенных голосов. Нет, это был всего один голос, который принадлежал Герману. И он звучал раздраженно.

Я соскочила с кровати и, набросив на себя его рубашку, тихонько вышла из комнаты. Он сидел на верхней ступеньке винтовой лестницы, повернувшись ко мне голой спиной.

- Я знаю, знаю... и он тоже любил тебя, - Герман вздохнул. - Он не бросил тебя. Он никого не бросал. То, что он сделал, было не ради нас... Она заплатит за это, Лик.

Лика. Опять она. Меня бросило в жар. Неужели меня так расстроило, что Герман оставил меня в постели одну, чтобы пойти поговорить с этой стервой? Нет, совсем нет.

Его широкие плечи напряглись.

- Мне не нужно, чтобы она платила за то, что произошло между мной и ней - она обидела не меня, - сказал он ровным голосом.

У меня свело живот. О черт, что же произошло?

- Ну, конечно, я не говорю об этом. Какого хрена я должен об этом говорить? - он глубоко вздохнул и расправил плечи. - Я ничего не держу в себе. Просто мне нечего сказать. Так что брось это, Лик... Ой, только не плачь, - он тихо ругнулся. - В каком ты баре? - Подождите, она звонила ему из бара? Пьяная? - Оставайся там. Олег заберет тебя и отвезет домой, - он нетерпеливо вздохнул. - Нет, я не смогу.

Уже хорошо. Значит, он не поддается на ее пьяные манипуляции.

- Тогда Олег подбросит тебя до дома какой-нибудь твоей подруги, - еще один нетерпеливый вздох. - Нет, ко мне нельзя.

Определенно нельзя.

- Во-первых, я не специалист по утешениям. Во-вторых, я не один, со мной Агата... Что тут удивительного? Я же сказал, она моя, - он потер затылок. - Пока нет. Я расскажу ей в свое время, - его спина выпрямилась. - Кто, блядь, тебе это сказал?

Я молча направилась к Герману.

- Агата ничего из этого не делает, - отрезал он. - Да, я это точно знаю, - голос начал срываться на рык. - Осторожно, Лик, ты переходишь черту. Никогда не оскорбляй то, что принадлежит мне, и не рассчитывай...

Я выхватила телефон из его рук и приложила к своему уху. Герман вскочил на ноги, но я бросила на него взгляд, предупреждающий, чтобы он не вмешивался.

- Привет, Лика, - сказала я твердым голосом. - У нас тут пьяные сопли? Больше не на кого их вешать? Только на Германа?

Раздался резкий вздох.

- Я не хочу с тобой разговаривать, - пролепетала она.

- Это хорошо, потому что я тоже не хочу с тобой разговаривать. Но предупреждаю тебя в первый и последний раз, ты больше никогда не посмеешь звонить Герману посреди ночи, пытаясь заманить его к себе крокодильими слезами.

- Это не твое дело, - в голосе звучала ненависть.

- Это стало моим делом, когда ты начала говорить обо мне гадости.

- Ты долго не протянешь. Я единственная женщина в его жизни.

- Рада за тебя.

- Ты даже не знаешь его. Ты думаешь, что знаешь, но это не так. Не-а. А я знаю.