Пастыри - Петер Себерг

туман, а навстречу ей выла другая сирена, полицейская. Сирены столкнулись в тумане, и вот уже полицейские тут. Грегор помахал, они затормозили. Застучали дверцы. Они подбежали к нему, выспавшиеся, свежие, с бумагой, сантиметром, фотоаппаратом — все наготове. Окинув взглядом общую картину, стали ощупывать рану в коре. Крестьянин, разглядывавший руль сквозь выломанную дверцу, отпрянул от кузова. Он подошел к Грегору.

— Дело дрянь, — сказал он.

Грегор длинно вздохнул.

— Ну, я поехал, — сказал он, — и так уж небось думают, что я разбился.

Он медленно прошел вдоль обочины, залез в кабину, вдруг увидел в зеркале свои глаза и медленно развернулся. Было уже по-дневному светло.

Глава 3

ПУСТОТЫ

Лео Грей, проведя счастливые сутки в Таубене, едет домой, но вдруг решает вернуться к счастью. На пути к Таубену он разбивает машину, разбивается сам, и существование его продолжается лишь постольку, поскольку другие тревожатся и волнуются о нем. В первую очередь это Эрна, которая его ждет, и Роза, которую известили первой; но и в других теплится его жизнь.

Санитарная машина целеустремленно мчала Лео Грея в белых простынях к родному городу. Скорость была чуть ниже максимальной из-за особенностей погоды и груза. Шофер и санитар не переговаривались, и оба чутко следили за узким пространством, взрываемым ревом сирены. Уже издали дети и куры кидались врассыпную, а кошки и собаки застывали в изумлении; всюду, где пролетала санитарная, замирала деятельность, заправщики на бензоколонках роняли из рук насосы; продавцы таращили глаза над прилавками, покупатели оглядывались на двери. Пожилая дама, зажав уши, повернулась спиной к шоссе.

Они ворвались в пригород и начали вызванивать по радио-телефону госпиталь. Утреннее движение было рассеянно и нервно, грузовики ни с того ни с сего вставали поперек дороги, приводя в отчаяние шоферов и доводя сирену до исступления. Наконец они помчали по аллее, чья каучуковая тишь нарушалась лишь вспархиванием вспугнутых сорок, и, не сбавляя скорости, мгновенно одолели расстояние от главного входа до хирургического отделения, где с журналом и карандашом наготове уже стояла сестра, чтоб с самого начала все было в порядке.

Покуда хирургическое искусство готовилось отдать свои силы спасению потерпевшего, Эрна ждала его в Таубене.

В половине десятого она встала и приняла ванну, и, пока проветривала комнату, пела. Она взбила подушки, снова пригладила, собрала седые волоски Лео. Потом она сдула волоски и села в постели поближе к изголовью, подоткнув под себя одеяло. Какая большая комната… Она приподняла волосы, снова уронила на шею и на лицо, выбрала одну прядь и расправила у себя на груди. Она положила голову на колени, повертела головой и увидела все картины на стенах и себя в большом зеркале над диваном. Там они увидели друг друга, проснувшись среди ночи. Большой пошлый портрет — так они дружно решили.

Она взяла Библию с ночного столика и полистала хрустящие страницы, заглянула в Книги пророков, в Апокалипсис, решила почитать Псалтырь, но наткнулась на притчу о зарытом в землю таланте и прочла до конца. Когда Лео приедет, она прочтет это ему вслух.

Она тихонько выбралась из постели, побродила по комнате, нехотя глянула на часы и удостоверилась, что условленное время давно прошло. Она села на край постели, пальцами ног приподняла коврик, снова опустила. Она встала, поправила косо висящую картину, хотела было поправить и остальные, но передумала. Вместо этого она поправила скатерть, которую задела и чуть не сдернула на пол, когда вечером вешала на спинку стула свои вещи. Она начала одеваться, она причесалась. Она застегнула две нижние пуговки на блузке и позвонила в холл узнать, не справлялись ли о ней. Нет, никто о ней не справлялся. Она спросила, который час, и убедилась, что часы у нее правильные. Он уже на час опаздывает. Она застегнула блузку, надела юбку и туфли. Она отдернула портьеру и принялась смотреть на улицу.

Одна за другой заворачивали сюда машины, издали очень похожие на машину Лео, но вблизи оказывались не те. Две или три были почти в точности такие же, до того, что она чуть не вскрикнула от радости. Но они промчались мимо, она даже не успела разглядеть, кто за рулем. Чье-то бдительное око уставилось в нее с тротуара, а в доме напротив у окна стоял господин с сигарой и тоже смотрел на нее, но, поймав ее взгляд, тотчас ретировался во мрак комнаты.

У окна стоять нечего. Она его закрыла. Она села, сложила руки.

— Господи, — спросила она. — Что же случилось, Лео? — Она спросила это вслух. Да, что-то случилось. Теперь уж ясно. Это стало ей ясно уже четверть часа назад, сейчас она себе призналась.

Она собрала вещи, положила в папку. Она натянула покрывало на неубранную постель и погасила ночник. Потом села к столу, вынула из папки гостиничных письменных принадлежностей бумагу и конверт и написала Лео письмо:

«Милый Лео, что-то, конечно, случилось, а я ничего пока не знаю, я так боюсь, но неважно, лишь бы не что-нибудь серьезное. Да, вот еще. Может, даже хорошо, что ты не приехал. Сама не знаю. Но счастье — такая трудная штука, и у нас с тобою столько дел. Сообщи мне поскорей, что произошло. Пока я не узнаю, что с тобой, я ни о чем больше не могу думать. Твоя…»

Она положила письмо в конверт и нашла в справочнике рабочий адрес Лео. Так что можно сразу послать.

Она сняла трубку и позвонила в аварийную службу узнать, не поступали ли сведения о машине такой-то марки и о человеке по имени Лео Грей. У нее с ним назначена встреча. Нет, такую справку они дать не могут. На их участке много происшествий. Пусть она попробует навести справки на других пунктах. Или позвонит в дорожную полицию. Она позвонила в дорожную полицию, назвалась и задала тот же вопрос, и ей словоохотливо ответили, что им ничего не известно, да и вообще по телефону не говорят о таких случаях, знаете, мало ли что и вообще, но, видимо, что-то могут знать полицейские другого района. Эрна положила трубку и встала.

Она медленно спустилась вниз, останавливаясь на каждом этаже, и в холле справилась, сколько она должна за номер. Коридорная подарила ее — внимательным взглядом. Эрне объяснили, что по счету уплачено. Она ушла. Она покорилась вращению двери, та вымела ее на улицу, и на улице Эрна тотчас достала из кармана свое письмо, разорвала в клочки и выбросила в урну.

Она села в машину и