Баба Люба. Вернуть СССР 4 (СИ) - Фонд А.

Даже интересно стало.

Наконец, отсмеявшись, Пивоваров выдавил, вытирая слёзы из глаз:

— Люб, иди-ка сюда! — и скрылся в номере.

Обычно он всегда со мной на «вы». Во всяком случае, чаще всего. Однако в минуты сильных душевных волнений начинает «тыкать».

Мне стало любопытно, и я вошла.

В номере, на кроватях, сидели Кущ и Комиссаров. Вид у них был странный. А в центре комнаты стоял Пивоваров и опять хохотал.

— Здравствуйте, товарищи! — сказала я и, посмотрев на юриста, спросила, — а что это Пётр Кузьмич так веселится?

Он этого простого вопроса он опять расхохотался, ещё больше.

А Кущ и Комиссаров переглянулись, как мне показалось, со смущенным видом.

— Рассказывайте, орлы, что учудили! — заржал Пивоваров. — Пусть Любовь Васильевна посмеется тоже.

— Да что там учудили, — отмахнулся Кущ, а Комиссаров сказал:

— Ой, ну вышло, как вышло… Зато хорошо же! Я вообще считаю, что мы молодцы!

— Рассказывайте! — меня уже разобрало любопытство.

— Да что рассказывать, — пожал плечами Комиссаров.

— Давайте лучше я начну, Ефим Фомич, — предложил Кущ, и поведал занимательную историю.

Да такую, что у меня аж челюсть отвисла.

— Вы разве не слышали, как наш уважаемый Ефим Фомич вытворил? — начал Кущ.

Я отрицательно покачала головой:

— Н-нет…

— Наш многоуважаемый Ефим Фомич на соседней улице коллектор взорвал! И ваш покорный слуга ему содействовал, — Кущ театрально склонил голову, словно в ожидании аплодисментов.

Вместо аплодисментов я обалдела, по-бабьи охнула и вытаращила глаза. А Кущ тут же вывалил на меня подробности:

— Вы даже не представляете, как он это всё ловко провернул! Сперва перекрыл на соседней улице им воду. Затем проник туда под видом сантехника и втащил в подвал три баллона с кислородом. Там облил их машинным маслом. Вентили открутил почти полностью. Так, что они там, считай, на соплях держались. Причём рассчитал, что под давлением они откроются через двадцать минут! Прямо Эйнштейн! Представляете⁈ На две минуты всего ошибся!

Кущ не выдержал и восторженно хохотнул.

— Продолжайте, Фёдор Степанович, — растерянно промямлила я, от нетерпения щёлкая костяшками пальцев.

Учитель физики не стал делать мне нервы:

— А сам залез в коллектор, который на соседней улице, и постучал по трубе. Я правильно понимаю? — он посмотрел на Комиссарова, тот скромно кивнул, мол, да, вот такой я затейник.

— Ну и рвануло!

— Как так? — удивилась я.

— Элементарная физика! — Кущ аж подскочил от возбуждения и забегал по комнате. — И как я сам не догадался⁈

— Потому что ты теоретик! — скептически махнул рукой Пивоваров, — хоть и с высшим образованием. А вот Фимка, он — практик. Он и не такое могёт! А я всегда говорил, что один хороший слесарь двух академиков в таких вопросах легко за пояс заткнёт…

— Там взрыв был практически фугасный! — глаза у Куща горели, как у боевого кота.

— Божечки! — ахнула я, осторожно схватившись за левую сторону груди, — там много жертв, да?

— Ничего подобного, здание пустое было, — отмахнулся Комиссаров. — Даже сторожа не было. Он в это время за пончиками ходит в кафе.

— Тогда какой смысл так рисковать?

— Потому что в этом здании находится департамент управления водоснабжения и канализации Нью-Йорка, — пояснил мне Пивоваров, — вот Фимка его и грохнул. Точнее всю систему водоснабжения и канализацию.

— И какой в этом тогда толк?

— А такой! Такой! — загорячился Кущ, — сейчас мы пойдём и запустим в городскую систему воду с ядом. Траванутся все.

— А в департаменте сейчас не до того! — поддакнул Комиссаров. — Точнее нету больше у них департамента этого. Там такая неразбериха началась, что они долго не смогут устранить проблему.

— Да вы что! — замахала руками я, — какие бы они не были, но травить невинных людей я не позволю! Там же дети в конце концов! Старики! Мы не убийцы!

— Не эти ли старики всех индейцев вырезали? — буркнул Кущ, но я услышала.

— Это их беда! Их карма! А мы с вами грех на душу брать не будем!

— Да прекрати ты причитать, Любовь Васильевна! — успокаивающе поднял руки Кущ. — Там не такая уж большая концентрация получится. Ну, побегают в туалет пару дней и всё.

— И чего мы добьёмся? — устало вздохнула я, — они побегают три дня, а потом опять все на работу выйдут и продолжат нам гадить.

— Ну… — сконфуженно протянул Кущ, и они с Комиссаровым переглянулись.

— Зря, получается, это всё было, да? — упавшим голосом спросил сантехник.

— А где вы все эти приборы взяли? — спросила я, хмурясь.

— Какие?

— Ну, баллоны с кислородом, вентили всякие, я не знаю, что там ещё у вас было.

— Ой, ерунда какая! — хмыкнул Кущ, — в соседнем доме же ремонт делают. Оставляют всё прямо во дворе на ночь. И почти без охраны. Вот мы загодя и натаскали.

— Даже я помогал, — прихвастнул Пивоваров.

— А что вы собрались в водопровод сыпать? — всё никак не могла успокоиться я.

— Да дуст самый обычный, — махнул рукой Комиссаров, — там его, на задний двор того дома, аж пять мешков зачем-то привезли. Как раз на город хватит.

— Господи, порча казённого имущества, нанесение вреда здоровью жителям, покушение на убийство и воровство в крупных размерах, — я схватилась за голову и с мольбой посмотрела на Пивоварова, — я ничего не упустила? По сколько лет нам дадут? И будет ли ко мне снисхождение, если у меня трое несовершеннолетних детей, среди которых ребенок-инвалид?

— Не боись, Любаша! — запальчиво махнул рукой юрист, — чтобы нам что-то инкриминировать, это всё ещё доказать надо.

— На это же ужас… — у меня даже слов не было.

— Экологический теракт — вот где ужас, — скептически покачал головой Пивоваров, — а это так, мелочишка ерундовая. Что-то ты за разрушение природы так не возмущалась, а за канализацию прямо беда бедой, причитаешь. Нет, Люба, назвалась груздем, так полезай… Будем идти до конца!

Кущ и Комиссаров согласно кивнули. А Пивоваров хмыкнул и покачал головой.

— А что вы ещё собираетесь делать? — слабо спросила я. Сопротивляться напору наших мужиков сил не было.

— Пока только периодически притравливать их, — сказал Комиссаров, — в этом квартале жилых помещений практически нет, школ тоже нет, так что дети не пострадают. Не беспокойтесь, Любовь Васильевна. А всякие департаменты и управления — так это только хорошо, если мы им так сказать изнутри всю работу парализуем.

— Но это же такая мелочь! — не сдавалась я.

— Из мелочей состоят великие дела, — нравоучительно сказал Кущ.

— Что вы собираетесь делать дальше? — спросила я.

— Хотим перепугать власти и вызвать панику среди населения с помощью демонстрации НЛО, — хохотнул Пивоваров. — Наведём ужасу на весь Нью-Йорк.

— Как это? — вытаращилась я: похоже все наши сошли с ума и ситуация вышла из-под контроля.

— С помощью гелия, люминесцентной краски и воздушного шарика, — заржал Кущ, — вы что, передачу «Очумелые ручки» не смотрите?

— Смотрю, но я только научилась из пластиковой бутылки умывальник делать и из старых грампластинок — горшки для вазонов.

Мужики развеселились, посыпались шуточки-прибауточки. Я немного ещё побыла с ними и ретировалась к себе в номер.

Голова распухла от мыслей. Я плюхнулась на кровать и потянулась к тумбочке. Где-то там была пачка печенья. Нет, кормили нас здесь, можно сказать, «на убой», но после того, как Зинаида Петровна сказала, что мы садимся на подножный корм, жрать захотелось зверски.

Или, может, это я так из-за этой дурацкой канализации переволновалась?

Но не успела я умять печенюшку, как в дверь постучались.

— Открыто! — максимально доброжелательным голосом крикнула я, стараясь, чтобы в моём голосе не промелькнули недовольные нотки.

Дверь распахнулась и на пороге возникла смущённая Ксюша.

— Можно? — тихо сказала она и прибавила, — я на минуточку.

— Конечно, конечно, — кивнула я, — проходи, Ксюша. Печенье будешь?