Полуденный вор - Ольга Лаврова

Под дверью толкутся Манины завсегдатаи, заглядывают сквозь витрину, стучат в дверь. Она выскакивает к ним, разъяренная.

— Давай расходись! Читать не умеете? Учет! — Возвратясь, Маня на том же запале приступает к Знаменскому: — Я не понимаю, чего такое? Кому дело, что ложки да рюмки? Грязные они, что ли? Заразные?

— Прекрасно вы понимаете, что санитарный осмотр закончился. Я не врач, а следователь.

— И что? Ложек не видели? Ну, смотрите, смотрите! — Маня грохает на прилавок электрический чайник, выставляет банку растворимого кофе, сахарницу. — Казните меня теперь! Все посторонние для торговли предметы!

Она ждет, что скажет следователь, но тот молчит, и Маня снова заводит:

— Кому они мешают, ложки эти? Алкаши носят, канючат! дай выпить, дай выпить. Сунула да забыла. Чего особенного?

Знаменский опять не отвечает, даже не смотрит на нее, меряет шагами помещение.

— Сколько работаю, никогда такого не было! — Маня берет тоном ниже. — Какое мое преступление? «Левак» я схватила? Или в розлив торгую?

Очередная пауза.

— Это что же, — вы и разговаривать со мной не хотите? — спрашивает она уже в некоторой растерянности.

— Крика не люблю, — отзывается Знаменский.

— Ну извините… работа у меня грубоватая, все с мужичьем… А теперь вот из-за них неприятности. Вот хоть эти вещи, — начинает она новый, более хитрый заход, — приносит один, рыжий такой, с золотым зубом. Купи. Я говорю, мне незачем. Тогда говорит, так возьми, дай бутылку-другую, потом разочтемся. Я их, говорит, спьяну потеряю, у тебя целей будут. Ну и лежали они недели две.

Знаменский останавливается.

— Вещи краденые. Взяты у вдовы одного академика. И не две недели, а пять дней назад.

— Это еще доказать надо!

— Хозяйка опознает, свидетели тоже. Сделаем обыск у вас на дому, наверно найдем и остальное.

Теперь молчит Маня. Угроза обыска заставила ее дрогнуть.

— Вранья я не переношу, Мария… как вас по отчеству?

— Не старуха, чтоб по отчеству. Маня.

— Я бы мог тоже соврать, Маня. Что вора, дескать, взяли и он указал на вас. Врать не стану — пока не взяли. Но возьмем, потому что мы точно знаем, кто он таков. — Пал Палыч вынимает фотографию вора и прислоняет к чайнику перед Маней.

Та уже при словах «не взяли» как-то встрепенулась. Теперь же и вовсе не в силах совладать со своим лицом: улыбается ей с фотографии обаятельный вор, и Маня, слабея, всхлипывает.

— Вот видите, и вам личность знакома.

— Совершенно даже незнакомая! — бурно протестует Маня и отворачивается от фотографии.

— Эх, Маня… Не буду даже опознания проводить. Чтобы вам лишнего вранья не писать в протокол.

Теперь, наблюдая Манину реакцию, Пал Палыч понимает: не только себя она выгораживает — вора не хочет выдать. Но просто ли тут женская симпатия или что-то большее?

Маня сморкается и невзначай все поглядывает на фотографию вора.

— У нас их много, — хитрит Пал Палыч, — могу подарить на память… хоть вы и незнакомы.

Ну-ка, Маня, что у тебя на душе? Маня сует фотографию в карман.

— Значит, рыжий таки принес?

— Рыжий!

Раиса протирает лобовое стекло своей машины. Царапов стоит рядом.

— Я видела гараж Пузановского, — рассказывает она. — Открытый. Правда, издали, но вторая машина там определенно была. «Жигули», и цвет как будто мой… Вдруг действительно мой «жигулек»?

— Надо посмотреть, — говорит вор.

— Как?

— С замком я управлюсь.

Раиса поднимает брови: это в шутку или серьезно?

— Разумеется, если на это взглянуть через пенсне… — лениво щурится вор. — Интеллигентно утремся платочком, и пусть подонки посильней ломают нам хребет?

Раиса уязвлена обвинением в робости.

— Прямо сейчас, днем?

— А зачем нам с вами ночь и полумрак? Поверьте опыту, люди друг на друга не смотрят. Я раньше, правда, не лазил по гаражам, но предпочитаю дневное время…

Они приближаются к одному из стоящих «плечом к плечу» гаражей. Вор недолго возится с замком, причем спина его заслоняет, что он там делает. Да Раису и не тянет подглядывать, ее волнует, чтобы за ними не подглядывали.

— Прошу! — Дверь гаража открыта.

Внутри стоят «Волга» Пузановского и красные «Жигули». Раиса делает два порывистых шага… и отворачивается.

— Увы…

Тут в дверь заглядывает мужская голова. Раиса обмирает.

— Огоньку не найдется? — спрашивает мужчина.

Вор невозмутимо щелкает зажигалкой, голова прикуривает и исчезает. Выйдя наружу, вор запирает замок, и они уходят, не привлекая ничьего внимания…

— Глеб, кто вы по профессии? — спрашивает Раиса по дороге к машине.

— Да как вам сказать, Раечка… Профессия у меня довольно редкая. Даже рискованная. Но пока работаю.

— Скажите откровенно, вы из милиции?

— Раечка, если так, то могу ли я сказать откровенно? — изворачивается вор и переводит на свое: — «Волга» в гараже, стало быть, хозяин дома. Опять будете караулить?

Раиса пожимает плечами.

— Тогда извините, в полдень я должен быть в другом месте.

— Садитесь, — кидает Раиса.

Оба садятся в машину. Вид у Раисы хмурый. Возбуждение от надежды найти «жигуль» прошло, да еще между нею и ее союзником стоит какая-то недоговоренность.

— Видимо, я все время задаю нетактичные вопросы, — произносит она сухо.

— Не надо на меня сердиться, — заглядывает ей в лицо вор.

Раиса его и привлекает и раздражает. С одной стороны, она помеха и обуза, с другой — вызывает покровительственное чувство. К тому же он постоянно помнит о комизме их союза, что придает его поведению оттенок иронической игры. И сейчас и в дальнейшем он говорит Раисе правду или полуправду, что она принимает за особую манеру выражаться — шутливо и уклончиво.

Когда машина тормозит в районе новостроек, Раиса уже весела: вор только что рассказал что-то забавное.

— Спасибо, что подкинули! — Он берет с заднего сиденья чемоданчик, по размеру способный вместить японскую видеоприставку.

— Если недолго, я подожду.

— Да?.. — он колеблется. — Всегда надеюсь, что недолго…

Возвращается он чрезвычайно довольный.

— Куда теперь? — спрашивает Раиса, откладывая журнал.

— Раечка, мне неловко использовать вас как даровой транспорт.

— Я же использовала вас как дарового взломщика. Надо отрабатывать.

И снова они едут по городу. И теперь останавливаются у винного магазина, где Царапов недавно сторговался с продавщицей Маней.

Вор тянется за чемоданом — там видеоприставка, которую он выкрал, пока Раиса ждала его в машине. Но что-то удерживает его и заставляет выйти на предварительную разведку.

Стоя на тротуаре, он смотрит в сторону магазина. Оттуда появляется пьяненький мужичок — тот, которому Маня грозила не давать в кредит. Вор направляется навстречу, спрашивает:

— Батя, Маня сегодня работает?

— Не работает, — бормочет тот. — Таскают Маню. Замели нашу Маню… Эх, парень, даже — веришь? — нету настроения выпить! — Он покачивается и хватается за вора.

Тот отцепляет от себя его пальцы.

— Батя, я тебя уважаю! — убедительно говорит он и быстро отходит. Покупает ненужную газету, пачку сигарет: надо привести в порядок выражение лица, прежде чем показаться Раисе. А мимо нее, сидящей в машине, шаркает пьяненький, приговаривая сам себе:

— Эх, Маня… хорошая была Маня… такая ласковая…

Возвращающегося Царапова Раиса встречает вопросительным взглядом: они сделали такой конец, чтобы он поговорил со случайным алкоголиком о какой-то Мане?

— В ваших глазах я читаю вопрос, — говорит вор.

— Пожалуй, — отзывается Раиса.

— Категорический вопрос: когда мы будем обедать? У вас зверски голодное лицо.

Все время этот человек сбивает Раису с толку.

— Едем обедать, — объявляет он. — Я только мгновенно заскочу по дороге к одному приятелю.

Теперь машина Раисы подкатывает к комиссионному магазину радиоаппаратуры. Здесь Царапова, как мы помним, подстерегают коллеги Томина. Но после происшествия с Маней он осторожен вдвойне: Раиса сворачивает в переулок.

Задами подбирается вор к окнам служебных помещений. За одним из них работает тот же очкастый товаровед. Вор останавливается против окна, приподнимает чемодан, товаровед вскидывает глаза, все понимает и делает короткий отрицательный знак головой.

У Знаменского сидят коллега Томина Птахин и таксист.

На бланке, который он рассматривает, наклеено в ряд несколько фотографий.

— Вот этот, улыбистый, — таксист указывает на Царапова. — Позавчера этот пассажир предложил мне джинсы.

— Взяли?

— У меня принцип: от пассажиров не брать. Вы бы их с меня сейчас даром сняли!

— В котором часу вы его везли? — спрашивает между тем Птахин.