Аксиомы, леммы, теоремы. Стихотворения, баллады, переводы - Даниэль Мусеевич Клугер

И корчился злодей.

Вокруг лишь кукол видел он,

Похожих на людей.

А тем же вечером, когда

И в ложи, и в партер

Пришли все те же господа,

Любители премьер —

Веселый смех не умолкал

И был не показным,

И зал охотно подпевал

Куплетам озорным.

На сцене — куклы... А глядишь —

И в зале, ей-же-ей,

Полно всё тех же кукол, лишь

Похожих на людей.

Кричали в зале: «Автор! Бис!

Сюда! Качать его!..»

Но автора не дождались,

Не ведая того,

Что он отныне — не у дел,

Что попрощались с ним,

Что утром это он глядел

На них сквозь едкий дым.

Сквозь мутный дым, сквозь смертный мрак,

В час гибели своей

Он видел только кукол, так

Похожих на людей...

Так был казнен Антониу Жозе да Сильва, по прозвищу Жудеу («Еврей»), — португальский драматург, крещеный еврей, автор многочисленных комических опер для театра марионеток. В день его казни в лиссабонском театре марионеток Байрро-Альто шла последняя комедия «португальского Плавта» да Сильва, и ей рукоплескали те же зрители, которые утром с жадным интересом наблюдали за казнью.

Куклы, куклы...

Одни куклы плясали на театральных подмостках, другие над ними смеялись.

Но были и третьи, выходившие на иные подмостки.

Аутодафе соломенных кукол

Спят купцы и мореходы ранним утром в Амстердаме,

Но грохочут барабаны тем же утром в Лиссабоне.

Там, на сцене, на помосте — дань трагедии и драме,

Там грехи напоминают о суде и о законе.

Там торжественно шагают и монахи, и солдаты,

И ползут за ними следом осужденные злодеи.

Не спасут злодеев деньги — мараведи и дукаты,

Не избегнут воздаянья колдуны и чародеи.

Над столбами, над помостом, словно парус — черный купол.

Барабаны умолкают — лишь молитвы да рыданья.

Следом за еретиками на шестах проносят кукол

Из холста, соломы, красок — тем злодеям в назиданье,

Что побегом или смертью избежать суда хотели.

Имена и преступленья намалеваны на платье.

Их поймать святые судьи не смогли — иль не успели,

Вместо них костер подарит куклам смертное объятье.

А над площадью притихшей,

Над толпой, глядящей жадно,

В золотых лучах рассвета

Загорается костер.

Высоко подняв распятье,

Инквизитор в черной робе

Мерным голосом читает

Тяжкий смертный приговор:

«... Даниэль Леон, священник —

Иудействующий грешник,

В тайной ереси погрязший,

Был женою уличен.

После пытки и допроса,

Увещанья и прощенья

Милосердно отдается

Палачу сегодня он...

...Доктор Моисей Вергара —

Иудействующий грешник,

Из своей страны бежавший,

То ль в Неаполь, то ль в Милан.

Предстает в изображенье

Жалкой куклой из соломы,

Милосердно отдается

Палачу под барабан...

...Исраэль, торговец чаем,

Иудействующий грешник,

Не бежавший, но умерший,

Из могилы извлечен.

Предстает в изображенье

Жалкой куклой из соломы,

Милосердно отдается

Палачу — таков закон...»

...В беззаботном Амстердаме, на другом краю Европы

Мануэлю Пименталю улыбается фортуна.

Он купец, судовладелец, перед ним — прямые тропы.

У причала ждет приказа белопарусная шхуна.

Исаака бен-Жакара в Мануэле разодетом

Узнает купец Альфонсу за столом, в пикет играя.

«Исаак, ведь в Лиссабоне вас казнили прошлым летом!»

«Дон Альфонсо, я там не был. Козырь ваш, игра вторая!»

«...Бен-Жакар, судовладелец,

Иудействующий грешник,

От суда бежавший грешник,

То ль в Париж, то ль в Амстердам.

Предстает в изображенье

Жалкой куклой из соломы,

Милосердно отдается

Палачу — сей ветхий хлам...»

Возвращается под утро, как всегда, в игре — удача,

В кошельке звенят монеты, ум его — острее бритвы.

Он ложится спать веселым, но во сне едва не плачет:

Исааку снятся куклы, и подмостки, и молитвы.

На подмостках куклы стонут, их вот-вот поглотит пламя,

На него ж глядит сурово инквизитор на балконе...

...Спят купцы и мореходы ранним утром в Амстердаме,

И кому какое дело — что случилось в Лиссабоне.

После встречи с приезжим португальским купцом Альфонсу ду Пиррешу, после странного известия о «казни в изображении», Исаака бен-Жакара не оставляли тяжелые предчувствия.

Ему казалось, что кто-то следит за ним, что какой-то невидимый соглядатай всё чаще и чаще ходит за ним по пятам…

Но странно — ведь что такое казнь в изображении? Как сказал этот самый дон Альфонсу:

«...Казнь была в изображенье

Просто кукла из соломы,

В колпаке и балахоне,

Любо-дорого смотреть!

Там сожгли двенадцать кукол,

Вместо тех, что убежали

Или попросту успели

Так удачно умереть...»

Что за беда — сожгли мешок соломы?! Отчего же так тяжело об этом думать, Исаак? Отчего же стонешь ты по ночам, кого ты видишь в тяжких, выморочных снах? Что за видения, что за призраки мучают тебя — с тех самых пор?

Чертова серенада

Ни веселья, ни печали,

Темнота ли, теснота?

То ли черти укачали,

То ли просто — суета?

То ли тени, то ли лица —

Ни запомнить, ни забыть!

То деревня, то столица —

Как такое может быть?! 

Было, не было,