Февраль 1933. Зима немецкой литературы - Уве Витшток

class="p1">Он замечает Цукмайера в ложе «Ульштайна», но, похоже, в этот вечер тот целиком поглощен Эрнстом Удетом. Ремарк и Цукмайер знакомы почти четыре года: практически закончив в 1928-м военный роман «На Западном фронте без перемен», Ремарк сначала отправил рукопись в самое известное немецкое издательство – «С. Фишер», – но получил отказ. А вот редакторы издательства «Ульштайн» встретили книгу с большим энтузиазмом и подняли на ноги всю компанию, чтобы обеспечить ей достойный старт. Сначала роман выходил частями в принадлежащей Ульштайну газете «Воссише Цайтунг». Когда же роман добрался до книжных магазинов, журнал «Берлинер Иллюстрирте», также относившийся к корпорации Ульштайна, перенес свою привычную дату выхода на несколько дней, точнее с воскресенья на четверг, чтобы успеть выпустить статью одного из своих авторов – Цукмайера – о книге Ремарка к первому дню продаж.

Это не была традиционная рецензия; не походила она и на обычную лесть коллег по перу. Статья Цукмайера звучала барабанной дробью, фанфарами, предвестием и пророчеством: «Появилась история, написанная человеком по имени Эрих Мария Ремарк, которую пришлось прожить миллионам людей, и ее прочитают и будут читать миллионы… Этой книге место в школьных классах, читальных залах, университетах, во всех газетах, на всех радиостанциях – и даже этого недостаточно».

«На Западном фронте без перемен» рассказывает историю солдата Первой мировой войны начиная с досрочного экзамена в школе в 1914 году и до его смерти в 1918-м. Лаконичными, лишенными поэтичности, но исполненными чувства фразами Ремарк описал панику и смерть в окопах, ужас ночей под шквалом разрывающихся снарядов, безумие атак под пулеметным огнем противника и резню на поле боя в штыковом сражении.

Многое Цукмайер пережил лично, но так и не сумел нащупать подходящий язык – вот почему «На Западном фронте без перемен» не могла не привести его в восторг: «Впервые совершенно четко и ясно Ремарк описывает то, что творилось в этих людях, что происходило внутри…» Роман придал художественную форму спутанным, страшным и душераздирающим переживаниям целого поколения, сделав их наконец доступными для восприятия. Для Цукмайера – и он подозревал, что не только для него, – это было чем-то вроде освобождения от кошмара. «Все мы не раз сталкивались с тем, что о войне невозможно говорить. Нет ничего более жалкого, чем когда кто-нибудь делится пережитым на войне. Поэтому мы молчим и ждем… Но здесь, у Ремарка, сама судьба впервые обрела форму. Вся целиком. Что скрывалось за нею, что горело под ней, что осталось. И написана она, создана, прожита так, что превращается в нечто больше реальности: в правду, чистую, достоверную истину».

На самом деле сотни тысяч людей испытывали те же чувства, что и Цукмайер, – не только бывшие фронтовики, но и тот, кто никогда не был солдатом, но пытался понять, с чем приходится жить этим ветеранам. Уже через несколько недель тираж романа достиг полумиллиона экземпляров; в том же году его перевели на 26 языков. Мировой успех.

И провокация для всех тех, кто пытался оправдать войну и смерть солдат, прежде всего для немецких националов и национал-социалистов. Они боролись с романом и автором, упорным повторением вбивая в сознание людей популистскую ложь: дескать, книга оскорбляет павших в бою, глумится над их жертвой во имя Отечества, втаптывает в грязь все благородное, что есть в солдатской службе. А сам Ремарк – не больше, чем самозванец, который и в войне-то по-настоящему не участвовал и вообще ее не знает, поскольку провел на фронте всего семь недель и после тяжелого ранения оказался в госпитале. Поскольку изначально его имя писалось как Remark, то его объявили и предателем народа, который заимствовал свой псевдоним Remarque из языка Франции – заклятого врага. Такой человек не имеет права писать о героизме людей, отдавших свои молодые жизни во имя Германии.

Пропагандистская борьба обострилась, когда в 1930 году на экраны немецких кинотеатров выходит американская экранизация романа. На следующий день после премьеры Геббельс послал своих головорезов из штурмовых отрядов в кинотеатры Берлина и других городов: они бросали зловонные бомбы, выпускали белых мышей, запугивали и избивали зрителей до тех пор, пока показ не прервали. Но вместо того чтобы защитить фильм и зрителей, власти сдались и уже на пятый день запретили дальнейшие показы «из-за угрозы репутации Германии». Геббельс с триумфом праздновал первый крупный успех нацистской кампании: «Это была схватка за власть между марксистской демократией с асфальта[36] и немецкой сознательной государственной моралью. И впервые в Берлине асфальтовая демократия была поставлена на колени».

Несколько месяцев спустя фильм пустят на экраны, но в значительно сокращенном варианте. Это уже не сможет унять разочарование Ремарка в своей стране. И что бы он ни делал, ни говорил, ни писал, он так и будет любимым врагом правых. К счастью, «На западном фронте без перемен» сделала его состоятельным человеком. Он покупает виллу на озере Маджоре в Швейцарии, в нескольких километрах от Асконы, и покидает Германию, которая все больше кажется ему чужой.

Поэтому после Бала прессы Ремарк остается в отеле лишь на одну ночь. По сути, его уже не волнует, кто станет новым канцлером после Шлейхера, как и вопрос о том, был ли этот бал последним танцем Республики. В воскресенье утром сразу после завтрака он садится в свою машину «Лянча Дилямбда» – он любит быстрые автомобили и высокие скорости – и направляется к швейцарской границе. Это долгий, холодный путь с севера на юг по зимним дорогам Германии. Свою родину он увидит снова лишь спустя почти 20 лет.

Всего через несколько недель эмигранты уже обмениваются между собой его адресом на озере Маджоре как секретной информацией. Ремарк славится своим великодушием: он предоставляет бегущим из Германии кров, дает деньги, достает билеты в Италию или Францию. К нему приезжает Эрнст Толлер. Среди гостей есть и журналист еврейского происхождения Феликс Мануэль Мендельсон. Он гостит у писателя несколько дней, а в середине апреля в канаве рядом с домом Ремарка найдут его тело с проломленным черепом. Упал ли он сам или его убили? Швейцарские газеты сообщают о несчастном случае. Томас Манн, прочитав новости, уверен: то была неудачная попытка нападения нацистов – молодого Мендельсона убийцы в темноте «вероятно, приняли за Ремарка».

Ад восторжествовал

Понедельник, 30 января

Йозеф Рот больше не хочет дожидаться новостей, которые может принести новый день. Утром он отправляется на вокзал и садится в поезд до Парижа. Он с легкостью прощается с Берлином. Много лет он работал репортером во «Франкфуртер Цайтунг»,