Триггер убийства - Юлия Фёдоровна Ивлиева

в разговоре. Первым пришел в себя полковник Вольцев. Сказывались опыт и должность. Он просиял:

– И когда мы приглашение на свадьбу получим?

– Не хочет она. – На лице Григория отразились грусть, обида, непонимание и страх.

Полковник нахмурился. Жалеть здорового мужика в косухе получалось плохо, но у подчиненного сделался такой потерянный вид, что у Дмитрия Юрьевича почти получилось.

– «Нет», что ли, сказала? Отказала? – в голосе полковника звучало сочувствие, на лице отразилась решимость не спускать это дело без атаки.

– Я не спрашивал, – признался Самбуров.

– Понятно, – вздохнул начальник. Он еще немного потоптался возле Григория и вернулся к себе за стол. – Знаешь, Гриша, почему сейчас почти все браки несчастные? Я даже не про разводы. Я про то, что живут люди вроде вместе, а друг другу совсем посторонние. Потому что головы в телевизоре или в телефоне. А что в голове, в душе и в сердце у того, с кем живут, не знают.

– Ага, вовлеченности в жизнь друг друга нет, – согласился Самбуров. И, отведя взгляд от хмурого взора начальника, поделился: – Между настоящей женщиной и настоящим мужчиной почти никогда ничего не получается.

– Это еще почему? – Вольцев удивился искренне, по-детски, как будто Григорий его жизненные устои подрывал.

– Потому что настоящая женщина никогда с первого раза не соглашается, а настоящий мужчина два раза не предлагает, – изрек Григорий истину.

– Тьфу! – всхрюкнул полковник и, вскочив из своего кресла, ткнул в Самбурова пальцем. – Все оправдания себе ищешь! Глупостей в своем тырнете начитаешься и мне голову мусоришь! Настоящий мужчина не то что два раза предложит! Он десять раз позовет и еще пятнадцать переспросит. А если понадобится, за руку в загс отведет. А потом всю жизнь спрашивай, предлагай, выясняй! Потому что любимая женщина – это не уси-пуси, слова, обидки и эти ваши статусы! Любимая женщина – это забота, понимание, это постоянное… – Слова вдруг стали подбираться сложно, значит, Вольцев волновался. – Как ты там сказал? Вовлеченность в жизнь! Вот! Интересоваться надо, чем живет твой любимый человек! Близко к сердцу принимать! А читать следует Пушкина, Толстого, Достоевского! Не статусы модные и тупые! Диккенса читать надо и Кастанеду![3]

– Вот уж где точно свихнешься, – хмыкнул Самбуров и, покусав губу, тихо прибавил: – Боюсь я. За нее боюсь. Все время за нее боюсь.

Вольцев шумно вздохнул и медленно опустился в свое кресло. Посмотрел на Самбурова сочувственно, почти грустно. Он, как никто, понимал, о чем говорит Григорий.

– Она же без тормозов, – подполковник косился в сторону. – У нее, когда любопытство включается, – все, «стоп» не работает! Она уверена, что самая умная, что с помощью своего интеллекта и знаний сквозь стену пройдет, гору отодвинет и реку развернет. Так я и не спорю. Горы, может, и свернет, а у бандитов обычный лом, им даже самую умную башку проломить… как скорлупку… Вот и думаю я не о деле, а как ее защитить… Она же, если влетит куда… я потом не смогу…

– Все я, Гриша, понимаю… – Дмитрий Юрьевич кивал. – Вижу! На тебе вон лица нет! Того гляди, руки трястись начнут и заикаться станешь! А еще я понимаю, что у меня все Управление не работает, а за вашу личную жизнь переживает. Коллектив на два лагеря раскололся! Одни Вергасову ведьмой считают, которая мужика психологическими приемчиками околдовала и теперь измывается. Другие убеждены, что это ты, эгоист, бабник и тиран, мучаешь милую девочку. Они скоро войной друг на друга пойдут, а мне трупы в Управлении не нужны. Потому что труп сотрудника полиции – это очень-очень плохо. И у меня уже есть один в Крыму. – Вольцев поднял со стола папку и снова плюхнул ее на стол.

– Может, к делу? – миролюбиво предложил Самбуров.

И Вольцев кивнул, раскрывая уже продемонстрированную папку:

– Давай к делу. Но ты подумай. И сделай что-нибудь! Все всегда зависит от человека!

Самбуров взял фотографии и присвистнул:

– Ну тут явно не просто ломом поработали. Впечатляет.

– Не то слово! А еще добавлю, что это майор МВД в отставке, Андрей Павлович Родионов.

– А, Павел Андреевич Родионов?.. – вскинул брови Самбуров, вертя карточкой и разглядывая фото под разными ракурсами.

– Все верно помнишь. Сослуживец мой и отца твоего. Хороший мужик. Полковник МВД. Инсульт случился три года назад. Вроде выкарабкался, а теперь вот с сыном… – Вольцев говорил медленно, спокойно, как всегда, когда речь шла о преступлении. – Как ты понимаешь, пустить на самотек такое мы не можем. Он хоть и не при исполнении. Но это убийство сотрудника правоохранительных органов. – Вольцев помолчал, потом добавил: – Сына полковника МВД убили. Сына у моего друга убили, зверским, бесчеловечным образом. Дело, конечно, завели в Крыму, в Ялтинском районе. Я позвонил кому надо, мне информацию пересылают, но не официально. Пока.

– Такое в пылу драки или разборок не устраивают, – Самбуров читал тонкое, в несколько страниц дело. – Да и не заказное. Просто пулю в лоб бы пустили. А тут… Ого! Вот эти круги, это то, что я подумал? – подполковник быстро перевернул несколько страниц. – Точно! Ох как… Псих какой-то поработал.

– Именно, – поморщился Вольцев. – Согласен, такое сотворить способен только человек с психическими отклонениями. А по психическим отклонениям у нас есть специалист – Кира Даниловна. Вот и работайте.

Самбуров показательно возмущенно выпучил глаза:

– Сами же сказали, дело не мы ведем?

– Пока не мы. Я над этим работаю. А вы идите поработайте над тем, чем можете. Психологический портрет убийцы, опросы друзей и сослуживцев, жертва жила в Краснодаре.

– Ясно, товарищ полковник, – отчеканил Самбуров, забирая папку.

Глава 4

Субботним утром Кира гуляла по ярмарке выходного дня. На пятачок рядом с постоянным рынком Юбилейного микрорайона съезжались фермерские хозяйства и небольшие производители Краснодарского края со своей продукцией – мясом, сыром, овощами и фруктами, молоком и сладостями ручной работы. Тем, что в магазине купить невозможно. Едой, которую миновали красители, крахмал, удобрения и консерванты.

Если ты относишься к тому, что поглощаешь, так же избирательно и осторожно, как Кира Вергасова, то субботняя ярмарка превращается в основную закупку продуктов на неделю.

– Самбуров, ты где эти яйца взял? – ворчала Кира, ковыряясь в тарелке. – Ты живешь в Краснодаре! Есть яйца от кур с птицефабрики – преступление!

И Григорий покорно перешел на домашние деревенские яйца, согласившись, что «яйца от счастливых кур» вкуснее.

– В колбасе нет мяса! Знаешь, почему поросята и коровки на этикетке такие счастливые? Ага! Радуются. Их там нет! – смеялась Кира. – Даже не буду спрашивать, как звали кошечку или собачку, из которой это сделали, потому что там даже их нет. О! Хотя бы соя есть! – изучала девушка этикетку с составом. – Не только красители и ароматизаторы!

Она принесла в его дом запеченную телятину, потом буженину от какого-то крестьянско-фермерского хозяйства, и он больше не смог есть сырокопченую массу,