Феномен - Александр Шепиловский

— Ты хочешь, чтобы он жил у меня? — оторопел я.

— Пока поживет. А куда, Саша, денешься?

— Ему же там тесно, ему нужна вода, целый бассейн.

— Перебьется, не маленький. Не все сразу.

В этот день мне плохо работалось — беспокоился, как там бегемот. А Владимир — ничего, как всегда бегал, встревал во все разговоры, вникал во все спорные вопросы, то вдруг остановится, сядет, где попало, а то и стоя начинает что-то строчить в своей книжке. Но про бегемота он не забыл — к вечеру проверил, как я смонтировал схему, сказал, что плохо, но это исправимо, и сочувственно сжал губы:

— Гляжу, Санек, извелся ты. Пойдем, проверим нашего подопечного.

Бегемот по-прежнему стоял на балконе. Съел всю оставленную ему морковь и выпил всю воду. Маленькие глазки его, казалось, смотрели на нас с укором. Владимир через окно похлопал его по шершавой спине:

— Да, брат, не сладко тебе тут. Но ты мужик здоровый. Терпи.

Раздался стук в дверь. Вошел рослый, кучерявый парень.

— Я — Святополк, — представился он, — ваш сосед этажом ниже. На мой балкон стекает неприятно пахнущая жидкость.

— Течь мы ликвидируем, — заверил его Владимир.

Святополк извинился за беспокойство и ушел.

— Не хочу делать из бегемота секрета, — взмолился я. — Позвони куда-нибудь, пусть его заберут.

— Не плачь, Шурка.

— Не плачь. А кто за ним убирать будет? Посмотри, сколько он там наворотил.

— Это естественно. И тихо, Шурик, тихо. Все организуем. Мы не боимся ручки испачкать.

И он немедля взялся за уборку. Оторвал от кухонного стола лишние, по его словам, дощечки, сделал скребок, соорудил швабру. Я нарочно и пальцем не пошевелил. Стоя на коленях, Владимир изощрялся в манипулировании шваброй под бегемотом, все выскреб и подтер моей простынею. Потом еще раз начисто вытер балкон пододеяльником. За порчу постельного белья я не переживал: по старой привычке я запасся им впрок. Вымыв руки, Владимир погладил меня по голове:

— Чтобы ты спал спокойно, я остаюсь здесь до утра.

С восходом солнца бегемот устроил толчею на балконе, того и гляди, металлические ограждения снесет. Владимир рассердился и шлепнул его плашмя тазом по заду. Толстокожий сразу успокоился.

После завтрака нас опять побеспокоил Святополк:

— Я не ругаюсь, но жидкость теперь проникает еще ниже — на балкон Игоря, он недоволен. Может, вам помочь устранить течь?

— Помоги, — сказал я и, не замечая протестующих знаков Владимира, провел соседа к большому окну в комнате.

— Любопытно! — воскликнул Святополк. — Как вы сумели втолкнуть его на балкон?

— Уметь надо, — мрачно ответил Владимир.

— Но мы не можем вытолкнуть его обратно, — сказал я.

— Я бы предложил простой и эффективный способ: сломайте простенок под окном — и вход свободен.

— Это мысль! — подскочил Владимир.

Втроем мы взялись за работу. С грохотом и скрежетом разобрали простенок. Наконец бегемот шагнул в комнату. Я отскочил подальше. Святополк уверил, что бояться не надо, что это животное миролюбивое и умное, только не надо раздражать его. Бегемот тоскливо посмотрел на нас, развернулся и, сдвинув с места платяной шкаф, улегся на полу, загородив собой выход из комнаты в прихожку.

— Теперь ты доволен? — спросил Владимир.

— Нет, я хочу, чтобы он жил здесь.

— Ты разве животных не любишь? Посмотри, какой чудненький зверек!

Я боялся оставить дома бегемота одного. Но Святополк добровольно вызвался присматривать за ним. Мы перелезли через бегемота. Владимир при этом попробовал его ущипнуть, да чуть палец себе не вывихнул. И с досады пнул животину.

Глава 3

Владимир был уверен, что экспериментально докажет существование ка-спирали Ковыльченко. Любое тело, оказавшееся в этой всепроникающей спирали, должно было изменить свои координаты в пространстве и во времени. Но количественных оценок пока что незавершенная теория предсказать не могла. Владимира обескураживало то, что «перепрыгнув» через четыре века, я а пространстве не переместился. Требовался эксперимент.

Владимир многое объяснял мне на низшем уровне. Вроде бы простой вопрос: что такое пространство? Пустота? Но пустоты в природе нет, разве что она существует условно. Пространство отнюдь и не вакуум. Вакуум давно научились возбуждать, из него сначала выбили кванты, затем — атомы и антиатомы, и стали получать колоссальную энергию за счет аннигиляции полученного вещества и антивещества. А из пространства ничего не выбьешь, ничего не вытянешь. Но вещество и энергия каким-то образом влияют на него: искривляют, возмущают, изменяют его геометрию. Ума не приложу, как можно эту условную пустоту искривить. Однако мы это постоянно чувствуем на себе, ведь кривизна пространства есть ничто иное, как гравитация, то есть тяготение. А выверни, по словам Владимира, пространство наизнанку — вот тебе и антигравитация. Когда люди проникли вглубь элементарных частиц, то пространство начало выдавать свои секреты. Оно, оказывается, еще и какую-то особую структуру имеет — для меня темный лес. Попробуй, например, постигнуть физический смысл одного сантиметра, не имеющего ни массы, ни объема, ни энергии — ничего. Это всего лишь расстояние, длина. А фактически этот сантиметр в такие дебри квантовой природы поля заведет, такое навытворяет, такие претерпит изменения, что, в конце концов превратится в пару частица-античастица, то есть в вещество.

— А ка-спираль — это кусок пространства, закрученный в спираль? — спросил я и для наглядности очертил пальцем в воздухе витки.

— Нет, это потому что при фазохстоссии пространства энергогеометрический уровень дельта-насслоений флуктавций планкеона с возрастающей периодичностью конпликцирует с низа-гофектом…

Я торопливо сказал, что все прекрасно понял и дальше объяснять не надо. И подумал, что питекантропу было бы легче понять электротехнику.

— Прости, Санек, я малость загнул, — и Владимир стал объяснять на самом низком уровне. Но я все равно ничего не понял.

Бегемот по-прежнему жил у меня. Кучерявый Святополк организовал отличный уход за ним: установил мощный кондиционер, создал запасы африканского корма. На квартиру приходили из школы мальчишки и девчонки, кормили бегемота, обливали водой — был сделан специальный сток — убирали комнату. Кто-то принес сиамского кота, кто-то хомяка и даже фазана. В общем, я теперь жил в зверинце.

Тока с убийственно-кислой физиономией говорил мне, что о пропаже бегемота нигде никаких сообщений нет и, будто был в этом сам виноват, спешил уйти с глаз.