Феномен - Александр Шепиловский

— Не подмигивай! — взревел я.

Со всей безысходностью я понял, что мне никто никогда не поверит. Но Владимир-то, какую цель он преследует? Почему скрывает?

В лабораторию вошла Юлия, обрадовалась мне и спросила, хорошо ли я спал?

— Отлично, — смущенно ответил я и испугался, что Владимир начнет опять идиотничать. Но при девушке он был сдержан, даже сказал, что я в полном здравии и сознании, чем немало удивил Добрыню. И все-таки, я был сильно зол на друга и решил с ним не разговаривать. А он, как ни в чем не бывало, легонько притронулся к моей груди:

— Не сердись, Санек. Продолжим.

Я грубо откинул его руку, однако послушно направился к «Аленушке».

Блок-отсек со вчерашнего дня был открыт. Владимир заглянул туда:

— Правильно, гра-контакт сорвался. Преотлично!

По его голосу можно было понять, что он загорелся страстью исследователя:

— Если при этом же режиме и в той же последовательности сделать контакт, то все должно повториться: я сгорю и воскресну на Никишихе. Это, Санечек, мы сейчас и проделаем, — и с плазменной фигурной отверткой он полез в блок-отсек. Вот безрассудная, отчаянная голова! С криком «опомнись!» схватил его за ворот рубашки и с силой потянул на себя. Владимир оттолкнул меня. Я опять схватил его. И мы молча, отчаянно сопя, стали бороться. Как это было дико и глупо! Владимир был намного здоровее и сильнее меня и мог бы запросто отшвырнуть прочь, но он для вида пыжился и, казалось, вот-вот расхохочется.

— Да что сегодня с вами! — раздался голос Добрыни.

— Вчера у нас случился нечаянный эксперимент по расколу ка-спирали, — сказал я.

— Не слушай его, — вмешался Владимир. — Он опять заговариваться начал. Еще скажет, что прибыл к нам из двадцатого века.

Ну не идиот ли!

Подошла чем-то взволнованная Юлия и протянула Добрыне желтый квадратик. Добрыня бегло взглянул на квадратик и возмутился:

— С ума сойти! Ночной расход энергии составил миллион триста тысяч в секунду. Это ваш «нечаянный» эксперимент? И молчок, да?

У тебя что тут, опилки? — он довольно сильно постучал Владимира по лбу костяшками пальцев.

Я никак не предполагал, что всегда спокойный Добрыня может так сильно рассердиться. А тут уже и Тарас вызвал его по видофону по поводу расхода энергии.

— Начинается, — тихо проворчал Владимир. — Ничего, Санек, переживем. Все равно скоро мы всех ошарашим.

— У тебя мания ошарашивания.

— Такой мании нет. Пойми, ну расскажем мы. Допустим, нам поверят. А дальше что? Пригласят кучу специалистов и, не дай бог, консультантов и какого-нибудь руководителя, подключат другие лаборатории — тут и протолкнуться будет негде. Могут и программу составить, сроки установить. А самое страшное — контроль изобретут. А еще страшнее — риска не допустят. Подумай сам, какая это работа — без риска.

В лабораторию вбежал Тарас, исподлобья глянул на Владимира, а меня изучающее оглядел с головы до ног, будто впервые увидел. Когда-нибудь тактичность кончится и мне в упор зададут вопрос, кто я такой, откуда я и что здесь потерял? Похоже, этот момент наступил.

— Что тут происходит? — не строго, но с ноткой повелительности спросил Тарас, и взгляд его стал колючим.

Мне пришла удачная мысль:

— Покажи, Володя, свои уравнения, которые ты вчера отправил в вычислительный центр. Помнишь, как глаз прищуривал.

— Ну, Шурка…

— Покажи, не стесняйся, — потребовал Тарас.

Владимир нехотя достал бланки. Тарас и Добрыня просмотрели их, переглянулись, помолчали, опять посмотрели и опять переглянулись.

— Весьма и весьма любопытно, — сказал Тарас. — Это же раскол ка-спирали. И, судя пот расходу энергии, вы провели этот немыслимый эксперимент?

— Можно мне ответить? — я по школьной привычке поднял руку и, уверенный, что поступаю правильно, подробно рассказал о «нечаянном» эксперименте. Меня слушали с интересом, порой с недоверием, но не перебивали. Заглянули в блок-отсек, посмотрели банку с пеплом.

— Действительно все так и было? — спросил Тарас Владимира.

— Если это мой родной прах, значит было.

— Кто из вас врун, не знаю. Врун сам признается в этом, — с этими словами Тарас взял плазменную фигурную отвертку. — Сейчас я соединю ваш злополучный контакт и посмотрю, что произойдет.

С криком «нельзя!» Владимир бросился к шефу и вырвал у него отвертку, он мог рисковать только собой, другим — не давал.

— Все ясно, — удовлетворенно сказал Тарас и попросил собрать сотрудников сектора «Б» института. Сколько было удивления, когда я, великий молчун, по просьбе Тараса приступил к рассказу, да еще текому неправдоподобному. Удивление росло, но вместе с ним и росло неверие и сомнение в действительности происшедшего. Ни расход энергии, ни остатки размазанного пепла на дне блок-отсека, ни честное слово Владимира в правдивости моих слов многих не убедило, потому что такого, по их мнению, быть не могло. Пепел отправили на экспертизу. Пока шум да дело — получили результат экспертизы: пепел млекопитающего из отряда приматов, явно выраженных компонентов волосяного покрова спектральный анализ не показал.

Добрыня первым признался, что верит нам. И Юля верила. Остальные пока сомневались, говорили, что это все что угодно — заблуждение, недоразумение, даже розыгрыш или мистификация — но только не факт.

— Нет, это факт! — убежденно сказал Тарас и потряс бланками вычислений. — Мы мыслим привычными земными категориями. Безусловно, случилось нечто невероятное, не укладывающееся в наше сознание. Но поскольку мы все глубже проникаем в структуру материи, тут возможны любые неожиданности. Юлия неожиданно хлопнула в ладоши. Супруги Марковы поддержали ее. Только Захар и Архип твердо стояли на своем: сгоревший человек из пепла не восстановится, к тому же пепел целый.

Было решено повторить «нечаянный» эксперимент, но сначала хорошо подготовится к нему. Нужна специальная аппаратура и новые приборы, необходимо узнать, почему питание включилось само, в какой последовательности и с какими интервалами происходили события, их качественная и количественная оценки, все характеристики явлений. Кроме того, решили установить в лаборатории биоманекены с датчиками, потому что в момент включения «Аленушки» я почувствовал недомогание и в моем восприятии предметы стали размазываться по пространству. Работы было много.

— А теперь поглядим на него, — Тарас кивнул на Владимира, — и подумаем, как с ним быть?

Думали недолго: за мальчишество и самовольство, за попытку скрыть содеянное решили отстранить от работы до проведения эксперимента.