Птичка в клетке или Клетка с птичкой - Нинель Лав

Бросил молоденькую девчонку одну в чужом доме, а сам ушел «по-английски». Не разбудил! Не объяснил! Не попрощался!

— Он же не знал, что его мать придет в его квартиру и заберет записку с кольцом…

— Должен был надеть мне кольцо на палец, прежде чем соблазнять невинную девчонку, а уж потом сматываться! Он на два года был старше — значит, умнее и должен был нести ответственность за меня! — Кира стукнула кулаком по столу, словно припечатывая свои слова.

— Он не сматывался — он тебя любил…

— Нет! Это я его любила! — в отчаянии крикнула Кира, щеки ее пылали, глаза метали молнии. — Преданно! Беззаветно! Полностью отдаваясь этому чувству! Я им восхищалась, думала, что он умный, честный, смелый, заботливый — лучший на всем свете! Я без него дышать тогда не могла! Слышишь? — дышать не могла! когда его не было рядом — вот до какой степени я его любила! А он? Он сделал мне предложение, переспал со мной, а потом испугался ответственности и уехал ни слова не говоря о своем отъезде. Разве так поступают любящие мужчины?

— Он хотел, как лучше, романтичнее что ли… — не сдавался Валентин.

— А чего хочу Я — он спросил? Он решил, он не знал, он уехал, а мое мнение его что не интересовало? Почему? Я, что тварь бессловесная, что за меня он все решает? Уехал! Бросил! И даже не понимает того, что натворил!

— Но…

— Он разбил мне сердце, и я не смогла дальше жить без него!

— Нет, Пашка тебя не бросал, он…

— Он! Он! Он! — все время ОН! — яростно кричала Кира, уже не сдерживая захлестнувшей ее злости (такой Валентин ее еще никогда не видел). — А как же Я? Как же Я??? Кто защитил меня, восемнадцатилетнюю девчонку, когда его мать называла меня проституткой и грозила полицией, говоря о его свадьбе с генеральской дочкой? Он должен был встать между нами и закрыть меня своей спиной! А он? Что сделал он? Сбежал!!! Кто пожалел меня, МЕНЯ, когда я лежала в полуобморочном состоянии целую неделю??? Кто? Кто меня пожалел? Он? Нет! Его опять не было рядом! Кто в ответе за все случившееся? Его мать? А что сделал он? Он, для, того, чтобы все исправить? НИЧЕГО! Он жил себе припеваючи все эти долгие годы — ни ответственности, ни сожаления! А я страдала, мучалась! Меня целый месяц муж… — Кира задохнулась от жутких воспоминаний и со всей силы швырнула на пол вазу с цветами, принесенными Валентином. — Меня тогда в психушку хотели забрать, потому что, я неделю ни на что не реагировала и не разговаривала… Вот в каком состоянии я выходила замуж…

Она упала на кровать и зарыдала… так горько и безутешно, словно по покойнику, что Валентин не выдержал: подошел, сел рядом и начал гладить ее по голове, как маленькую…

Кира прижалась к его груди и все плакала и плакала…

Слезы ее были горьки и бесконечны…

Плакала от обиды, что Пашка Шубин — ее первая и последняя любовь — не пришел, не взял в ладони ее лицо, не заглянул в глаза, не рассказал, не прижал к груди, не увел, не пожалел, не позвал, еще тысячу «не» не сделал, главное же, не стал бороться за их ЛЮБОВЬ, а просто трусливо отошел в сторону — сломав ей и себе ЖИЗНЬ!

Когда Кира отрыдалась и немного успокоилась, не глядя на Валентина, тихо попросила:

— Не говори мне больше про Пашкину любовь и всякую такую лабуду… Слишком много обиды осталось… Нет, он меня предал! Бросил, ничего не объяснив! Отдал другому мужику и даже не попытался побороться за нашу любовь! Если бы он меня позвал тогда… я побежала бы к нему, не оглядываясь! А он… он не пришел и не позвал… значит, я была ему не нужна… И точка! — Кира прижала руки к груди, успокаиваясь и загоняя внутрь вновь подступающие слезы. — Тот Пашка Шубин, которого я когда-то очень любила — умер, а этого взрослого, зацикленного на своей болезни, похожего на него мужчину, я просто не знаю…

…- Не хочешь слушать — не слушай, — не повышая голоса, продолжил Валентин, — а я хотел поговорить о подарке…

— О каком подарке? — Кира тут же вынырнула из-под простыни.

— О твоем. Что тебе подарить на день рождения?

— Щас подумаю… — повернувшись на бок, она игриво стала загибать пальцы, — новенькая машина у меня есть? — есть, кулончик с брюликом есть? — есть, колечко с брюликами есть? — есть, часики с брюликами (слышишь какой я делаю намек?) есть? — есть… а вот сережек что? — нет!

— Будет сделано, моя госпожа, — закивал головой улыбающийся Валентин.

— Нет, я передумала! — оскалившись и сделав «когтистые лапы», зарычала Кира, перевоплощаясь в ненасытную, дикую пантеру, охотившуюся на выбранную добычу, набросилась на свою «добычу», страстно поцеловала в шею и даже слегка прикусила плечо (чтобы понял, что «просто так»» она его живым не отпустит — только за «улетный» секс). — Подари мне себя…

6

Привычно откинувшись на спинку заднего сиденья, Дмитрий Викторович Юшкин задумчиво смотрел в затемненное стекло машины, не замечая стремительно меняющегося городского пейзажа.

Пожилой мужчина устало повел затекшими плечами.

С каждым днем он чувствовал себя все хуже — жизненная энергия стремительно покидала стареющее тело. Из властного, довольного жизнью, холеного мужчины, он постепенно превращался в занудного старика. Чувствуя это, он панически боялся, что и окружающие заметят в нем разительные перемены и на людях старался держаться бодро, с прежней уверенностью и с еще большим высокомерием — пусть обсуждают его крутой нрав, несговорчивость, снобизм, главное, не допустить в чужие умы жалостливую мыслишку: «сдает… стареет…».

Лишь в машине, отгороженной от мира бронированной оболочкой, он мог позволить себе расслабиться и спокойно подумать.

Подумать о прошлом, о будущем, о настоящем… Подумать не о бизнесе, о котором он думал большую часть дня, а о своей жизни, которая, в общем-то, подходила к концу: шестьдесят лет — это тебе уже не тридцать и даже уже не сорок пять!

Конечно, он многого достиг: его маленькая империя насчитывала