Птичка в клетке или Клетка с птичкой - Нинель Лав

хозяйки хитрый кот мирно дремал в спальне на любимом кресле, а ни в чем не повинному Капитану Флинту доставалось по первое число — проказник же, развалясь на мягкой подушке, блаженно улыбался, слушая ругань хозяйки. Капитан Флинт же в это время громко кричал, хлопал крыльями и стучал клювом по прутьям. «Недостойное поведение» еще больше накаляло страсти в доме Капланов. Длинная персикового цвета шерсть кота вставала дыбом и в трепетной кошачьей душе зарождалась прямо, таки, «не человеческая» ненависть.

Так распорядилась судьба, что после переселения попугая в новую семью, старый адвокат вскорости в одночасье скончался от инфаркта, и Капитану Флинту совсем не стало житья в доме Капланов…

— Продайте его мне! — предложил Дмитрий Викторович, порывисто хватая за руки опечаленную хозяйку.

Вдова растерянно похлопала покрасневшими от слез глазами и согласно кивнула.

Невысокая, полненькая в свои шестьдесят с хвостиком Ираида Брониславовна не казалась старухой. Всегда нарядно одетая в свободное платье или костюм, с маникюром и прической, она тщательно следила за своей внешностью.

— Все они, Исенька, твои потенциальные клиенты, а чем богаче клиент и больше у него проблемы, тем нам лучше.

Дмитрий Викторович — потомок древнего дворянского рода и обладатель очень приличного состояния — не избежал ее трогательной «заботы», видя его неподдельный интерес к надоевшей птичке, она почувствовала запах денег. Она с радостью избавились бы от «подарка», орущего по утрам скрипучим голосом, требующего фруктов и «разносолов», отдав его (бесплатно!!!) первому встречному, но, зная равнодушное отношения Димочки к животным, удивилась его внезапному желанию купить попугая и заподозрила существование женщины.

А за удовольствие надо платить!!!

Кружевной платочек красиво упал на пол из рук вдовы, и Дмитрий Викторович Юшкин, поднимая его, опомнился. Первый раз в жизни он нарушил приличия, поставив свое желание выше обстоятельств.

И за это надо было платить!

— Простите! Умоляю, простите мою невнимательность, дорогая. Сейчас не время, — склонил он седую с идеальной стрижкой голову к руке Ираиды Брониславовны. — Все расходы, связанные с похоронами и поминками, фирма берет на себя.

Тело Иосифа Львовича Каплан было предано земле. Похороны прошли торжественно и пышно. Фирма сняла банкетный зал в ресторане Прага и устроила незабываемые поминальные проводы старейшего сотрудника.

И Ираида Брониславовна, вздыхая и благодаря внимательного и заботливого «друга семьи», смягчилась, достала из сумочки ключи мужа и протянула их Дмитрию Викторовичу.

— Ися любил эту птичку. Прошу вас, Дмитрий, позаботьтесь о ней…

Дмитрий Викторович поехал на квартиру Ираиды Брониславовны Каплан, а когда он возвратился к своему дому — сталинской высотке на Краснопресненской набережной, на заднем сиденье машины в круглой, золоченой клетке, украшенной большим, медным кольцом и красными шелковыми кисточками, дремал красно-синий с длинным хвостом попугай Красный ара — Ара макао с грозным именем Капитан Флинт…

5

Бурный роман Киры и Валентина продолжался уже больше месяца.

Они встречались почти каждый день, выкраивая пару часов из своих рабочих графиков и наслаждались друг другом.

Он был сильный и нежный, (высокий с литыми мускулами, квадратным подбородком и синими глазами) она страстная и трепетная (стройная, с русыми волнистыми волосами и карими, лучистыми глазами).

Им было хорошо вместе, и они были влюблены…

Они не скрывали своих отношений (да и что скрывать, когда за Кирой постоянно ездила машина охраны), но и не выпячивали на показ: работа есть работа, а амурные дела должны уйти на второй план, только глаза их все время искали друг друга, а губы невольно улыбались своим мыслям.

Первые дни «неожиданно случившегося» романа Кира чувствовала себя неудобно: во-первых, потому что фактически она была еще замужем (хотя Анатолия этот факт не останавливал от походов налево), а во-вторых, Валентин был на три года моложе ее, а для мужчины тридцать лет это не то, что для женщины.

Их страстный роман вызывал у одних зависть, у других недовольство, у третьих ревность, но им было «наплевать» на мнение других — Кире уж точно.

Она не думала, что будет потом — через две недели, когда вернутся с моря дочери и родители — она просто наслаждалась своими чувствами: ОНА ЛЮБИМА! ОНА ЖЕЛАННА!

Еще в самом начале отношений они заключили почти шутливое соглашение: «никаких обязательств, никакого обмана, никаких отношений на стороне, и главное, никакой жестокости, боли и унижения»… Валентин с радостью согласился, и они скрепили договор «улетным» (по его словам) сексом, а потом, когда она пристроившись на его плече и нежными пальчиками ласкала его… уставшее и разгоряченное тело, сквозь растекающуюся по телу истому, подумал, что он совсем не знает свою «ненасытную и нежную (вот такое несовместимое сочетание) любовницу», потому что, за ее открытостью, сердечностью и чувственностью, скрывается много чего «очень непростого» и очень «личного», о котором рассказывать ему она не собирается… Например, почему сразу предупредила его, хоть и в шутливой форме (но глаза у нее при этом стали жесткими и ледяными, как у Снежной Королевы), что не потерпит в отношении себя никакой жестокости, унижения и специально причиненной ей боли… С чего бы это? Многие его «партнерши» любили, когда их шлепали по попке (его то ручищей) и трахали «по жестче» (его то внушительным хозяйством), но каждому нравится свое, и он старался быть нежным (с его то габаритами шкафа) и «не переходить границы дозволенного», хотя порой, забывая о своей «медвежьей силе», причинял ей боль (случайно), но тут же извинялся, видя ее закушенную губу или чувствуя «отрезвляющую боль» от впившиеся в него ногтей (не пушистой, белой кошечки, которая ласкала его тело нежными пальчиками и мурлыкала от удовольствия, а когтей яростной, дикой, независимой пантеры, решившей «поучить» забывшегося медведя), и всегда получал «прощение» в виде нежного поглаживания по щеке и такого же нежного поцелуя в губы… Ежедневный «многочасовой вечерний» и «одноразовый утренний» секс выматывал его получше любых тренировок (после тренировок он не получал столько удовольствия), расслаблял, он становился «сытым и довольным медведем-увальнем, а не грозным хозяином леса» и уже не так грозно распекал подчиненных, не так яростно гонял их на тренировках и (даже мысль такая никогда не приходила к нему в голову), стал заботиться о своей «Королеве» (его сто двадцать против ее