Хроника двойного контракта - Вячеслав Денисов

— Синий костюм «найки»?

— Вся команда одета в «найки». У нас договор…

— А кто у тебя носит черный джинсовый костюм?

Бывший тренер «Форт-Норда» задумался. Подождав, я решил помочь:

— Светленький такой. С меня ростом. Возможно, не любит политиков.

— Когда разговаривает — немного заикается? — обрадовался догадке Якушев.

— Извини, у нас времени поговорить не было. Он куда-то торопился…

— Это, наверное, Алик Агалаков.

Хоть что-то…

— Ты знал Шкурко-депутата?

— Я знал Шкурко-консула лучше, чем депутата…

— То есть?.. — Не понял я.

— Он помогал оформлять визы, когда я возил малышей на детский чемпионат в Германию. И даже выполнял кое-какие его просьбы.

— Например?

— Например?.. — повторил Якушев и задумался. — Ну, например, перевез в багаже команды две картины…

Меня словно обожгло…

— …нас тогда и не проверяли. Он по-простецки так попросил… Отвези, говорит, по этому адресу. Я отвез. Все…

— Что за картины были?

— А я откуда знаю?! Маленькие такие… Они в бумагу были завернуты. Шкурко тогда сказал, что, мол, по почте долго идти будет — Адрес помнишь?

— Какой адрес?

— Куда картины отвозил?

— Название улицы не помню, но визуально показать смогу.

Я встал со стула, взял со стола «Панасоник» — замену барановскому «Пионеру».

— Андрей Борисович, я часов в десять вечера заеду, и ты покажешь мне место, куда возил шкурковские картины. Кстати, кто у тебя их принимал по этому адресу?

— Мужик какой-то. С акцентом говорил.

— Немецким?

— Я тебе что — полиглот? Говорю же — с акцентом. То есть не на чистом русском.

— Ладно, ясно…

Выйдя из подъезда, я понял, что мои неприятности начались. В пятидесяти метрах от подъезда стояла белая «Тойота», так опостылевшая мне за сегодняшний день. «Копейку» Барана я оставил за домом, когда иномарки еще не было. Я проверялся — за мной по дороге сюда никто не следил, значит, для них я и «Жигули» никак не связаны.

К своей машине я не пойду, потому что больше мне меняться не с кем. Если команда «Форт-Норда» будет следить еще и за передвижениями барановских «Жигулей», то скоро мне придется, спасаясь от «хвостов», ездить на трамвае. Следуя по улице, я краем глаза заметил, как «Тойота» двинулась в мою сторону. Сознательно не сворачивая за дом, я прошел перекресток и услышал, как иномарка добавила обороты. Та-а-ак… В такие минуты сожалеешь, что ты не имеешь лицензии и соответственно оружия…

Секунд через пять машина поравняется со мной…

Не знаю, каким чудом я услышал, как на двери «Тойоты» заныл стеклоподъемник. В данном случае — стеклоопуститель…

Согнувшись пополам, я резко откинулся в сторону и тут же услышал выстрел. Пуля вонзилась в стену дома, выломив из него с килограмм бетона. Одновременно со вторым выстрелом я почувствовал легкий ожог на плече. Понимая, что третьего выстрела могу и не услышать, я бросился в подъезд. Сукины дети, был бы у меня сейчас мой «Макаров», мы бы с вами поиграли в войнушку!..

В щель двери я увидел, как знакомый мне Алик Агалаков, заика и законченный козел, целится в дверь, очевидно, полагая, что в данный момент я стою, прижавшись к ней спиной. Три выстрела вышибли из двери щепки, которыми легко можно было насмерть заколоть слона. Судя по звуку выстрелов и калибру, Алик стрелял из армейского кольта калибром 11,43 миллиметра. Неудивительно, что депутат Шкурко после трех таких же выстрелов потерял свое лицо в полном смысле этого слова…

Подождав, когда мимо меня пролетит очередная, третья по счету щепка, я издал вопль Маугли, на которого наступил его друг Хатхи. То есть, мол, мне очень больно, но скоро и это пройдет…

Алик секунду думал, насколько мой вопль соответствует нанесенному мне ущербу, и, очевидно, уловив несоответствие, двинулся к двери подъезда, поглядывая по сторонам.

Хорошие нервы у парня, хорошие. Настоящий спортсмен.

Я уже стал прикидывать, с какой силой бить ему в голову еще ни разу не звучавшим «Панасоником», как где-то неподалеку раздался звук сирены. Не знаю, что там ехало — амбулатория на колесах, пожарные или ГАИ, но Алик повернулся и засеменил к «Тойоте». Он еще не успел захлопнуть за собой дверь, как иномарка резко рванула с места.

Следом вышел и я.

Усаживаясь за руль «потерпевшей», я бросил магнитолу на сиденье рядом и крепко задумался. Было над чем подумать. Если меня никто не подставлял, тогда зачем кому-то желать моей смерти? Зачем за мной следить? Ладно, пора ехать к Барану. От него попозже позвоню Якушеву и назначу встречу.

Положив руку на рычаг переключения передач, я понял, что теперь, выжив после выстрелов киллера, я буду убит артистом ТЮЗа. С рычага исчезла гордость Баранова — набалдашник из красного дерева с золотой эмблемой «ВАЗа»…

Мои маты с оттенком нервозности после всего пережитого возмутили спокойствие двора также, как недавние выстрелы. Где-то надо мной, этаже на третьем, раздались возмущенные крики, и по крыше «копейки» глухо стукнула пустая консервная банка. Не дожидаясь, пока сверху упадет еще что-нибудь, я отъехал от дома.

Если Шкурко отправляется за деньгами в Москву и по возвращении умирает, не успев перешагнуть порог родного дома, то какие из этого можно сделать выводы? «А» — Шкурко не смог достать денег. «Б» — деньги уже переведены на счет клуба, и депутат — лишний свидетель. «В» — Шкурко убит по другой причине. Легко я смогу проверить только пункт «Б». В налоговой полиции у меня работает бывшая любовь — Ирина Глебова. У этой моей бывшей любви сейчас трое детей и муж-маньяк. А что, не маньяк? Трое детей-то в наше время… Ей я позвоню тоже от Барана…

— Ну, ладно, ладно… — примиряюще твердил я, пока Димка с гортанными, как у чайки, нечленораздельными криками делал осмотр своей «копейки». — Ну, поцарапали маленько, стекло выбили, магнитофон вытащили… Я же купил тебе «Панасоник»!

— «Панасоник»… А ручка где?! От рычага! — Тоже украли…

— Мать-перемать… Ой, ма-а-ать… А что это за рыба на крыше, Ломакин?!

— Банку кинули…

— Почему в меня дохлой рыбой не кидает никто?!

— Ты — артист. В тебя положено кидать гнилыми помидорами.

Баранов поорал еще немного, приблизительно столько, сколько я и рассчитывал, и мы поднялись к нему в квартиру. В ней сидели две девицы с глубокомысленным выражением на лицах и курили «Салем» с ментолом. Поскольку Баран курил это же достижение извращения ума человеческого, я сделал вывод, что они из одной группы. Вот эта, что в кресле, наверняка играет бабушку, а вон та, которая держит сигарету, как наркоманка, — Волка…

— Знакомся, Витек! — Ведущий артист ТЮЗа уже почти успокоился после того, как я помог ему затолкать «копейку» в гараж перед домом. Бензин кончился… — Это — Мила, а это — Алла. Девочки, это мой корефан по жизни — Виктор Ломакин.

Баран мог меня так легко представить что своей театральной труппе, что на дипломатическом приеме. Впрочем, на дипломатический прием Дмитрию Баранову в этой жизни попасть было не суждено, поэтому я всегда оставался спокоен при знакомствах. Помимо меня его гостями могли оказаться лишь свежеиспеченные выпускницы театральных училищ, уже только поэтому видящие свое имя в номинациях за главную женскую роль, или проститутки по вызову. Поэтому такое представление меня не коробило никогда.

— Что будем пить? — Этот вопрос Барана предполагал наличие большого ассортимента в холодильнике, хотя я прекрасно знал, что, кроме водки, у него ничего нет.

— Дима, оставим кокетство. Настоящие мужчины и настоящие артисты пьют только водку. Правильно я говорю, девочки? — По тому, как застенчиво улыбнулись наши красавицы, я понял, что правильно. — Дима, зайдем-ка на кухню. Едва я успел прикрыть дверь, как Баран яростно зашептал мне на ухо:

— Вон та, что в кресле, — моя!..

— Забирай их обеих. Занеси в кухню телефон. Минут сорок вы меня не увидите.

— Что так? — огорчился Дима. — Жить хочу. И денег хочу.

— Это несовместимо, — убедительно заметил он.

— Тем не менее — есть желание.

…Так, с Ириной я договорился. Завтра буду знать точный ответ — поступили какие-то деньги на счет «Форт-Норда» или нет.

Я снова снял трубку и под музыку, раздающуюся из комнаты, набрал номер. В этот раз не пришлось даже ждать гудков

— Смыслов. Говорите!

— Сергей, привет. Это я, Виктор…

— О! Привет! Куда пропал? Тебя следователь допросить хочет как свидетеля.

— Хорошо, приеду. Завтра… Слушай, Серега, уж коли я втянут в это дело… Сам понимаешь, профессиональный интерес! И, вообще, депутатов у нас не каждый день убивают… Наработки есть какие-нибудь? — Да, так, ерунда всякая…

— Он, я слышал, в дипкорпусе состоял?

По ответу Смыслова я понял, что им уже известно многое.