Операция «Маскарад» - Гейл Линдз

Он заворчал и опустил автомат к себе на колени. Машина выехала на другую улицу. Когда они сворачивали за угол, Сара вдруг увидела бегущего клоуна со связкой голубых воздушных шаров в руке, и ей показалось, что он направляется к ним. Ощипанный до отказа утопил педаль акселератора.

Сара сидела неподвижно, казалось, ноздри ей овевает запах смерти. В ее мозгу ожило недавнее прошлое: светловолосый молодой человек в Денвере, двое в багажнике «кадиллака», охранники в салоне «Я дома», Блаунт Мак-Ко, трое агентов Бремнера в какой-то пустынной аллее, а теперь еще и эти двое. Сколько смертей!

Машина неожиданно замедлила ход и стала зигзагами вилять из стороны в сторону. Потом скорость совсем упала, автомобиль резко бросило вбок, он остановился.

Ощипанный не мигая смотрел на лежащую перед ним пустынную улицу.

— Прости, Сара. Я старался… — едва слышно пробормотал он.

Тело его сразу обмякло и всей тяжестью навалилось на руль, из груди вырвался глубокий вздох. Откинув его на спинку сиденья, Сара увидела, что все его туловище залито кровью. Одна, а может быть, и несколько пуль, выпущенных теми двумя, попали в цель. Возможно, поэтому он и не отпускал так долго спусковой крючок.

Губы его растянула странная, добрая улыбка.

— Похоже, мое везение кончилось, — прошептал он.

Где же она могла видеть эту улыбку? Это было совсем недавно… И тут Сара вспомнила. Это была улыбка Хэла Сансборо! Отца Лиз, фотографии которого она видела в семейном альбоме Сансборо. В том самом альбоме, который она столько раз изучала, когда еще считала себя Лиз. Но ведь Хэл был давно мертв, его вместе с женой убил в Нью-Йорке какой-то уличный грабитель…

Как Ощипанный мог быть Хэлом Сансборо?

— Ощипанный! — Сара схватила его за подбородок, стараясь заставить посмотреть на нее. Улыбка все еще теплилась на его губах. — Ощипанный! Скажи, ты Хэл Сансборо? Ты мой дядя?

Ей показалось, что улыбка стала чуть теплее.

— Дочь Дженни… Скажи ей, что я горжусь тобой.

Лицо его исказила гримаса, мышцы напряглись от внезапного приступа боли, воздух с шумом вырвался из легких.

— И еще скажи Лиз… что я люблю ее.

Сара прижала щеку к его губам, но не почувствовала дыхания. Ощипанный был мертв. Она заплакала.

Глава 50

Летним воскресным днем Хьюз Бремнер стоял на палубе речного трамвайчика, одного из тех, которые курсируют по Сене между Пон де л’Альма и Пон де Сюльи. По воскресеньям в палубных буфетах можно было купить великолепную свежую пиццу, особенно хороши были горячие бриоши. Руководитель «Мустанга» в одиночестве наслаждался пищей и, казалось, был поглощен созерцанием береговой панорамы. На самом деле он прорабатывал детали завершения операции «Величие», которую готовил два года. Она принесет ему миллиарды, станет апофеозом его карьеры, наконец сделает имя Хьюза Бремнера легендарным.

Потом, прежде чем кто-либо поймет, что случилось, Бремнер ускользнет в свой полинезийский рай, в поместье Индиго Риф. В течение последних двух лет он собирал уникальные картины, редкую керамику и старинную скульптуру, чтобы в отличие от его пуританского офиса на седьмом этаже в Лэнгли украсить свое тамошнее пристанище с надлежащей роскошью. Виллу по особому проекту возводили и украшали лучшие итальянские мастера. Винный погреб уже был заполнен отборными французскими и испанскими винами. Компьютерная система обеспечения безопасности представляла собой настоящее произведение искусства, как и сверхсовременная система связи, благодаря которой он сможет общаться с внешним миром, когда и как ему будет угодно.

— Воскресные утра в Париже уникальны — нигде вы не увидите ничего подобного, — сказал кто-то за его спиной.

Шеф «Мустанга», не обернувшись, продолжал рассматривать людей на берегу. Его взгляд остановился на женщине с двумя детьми, покупающей воздушные шары. Похоже, она вышла прогуляться со своими чадами по набережной. По его мнению, вряд ли можно было найти более скучное занятие.

Как бы очнувшись от наваждения, Бремнер повернул голову к ожидавшему его человеку.

Это был Кит Кроусер, руководитель финансовой части операции «Величие». Сделка должна была принести ему целое состояние. Правда, в соответствии с планом по окончании операции Гордон должен его убрать.

— Ситуация такая, — сказал Кроусер. — Когда обо всем будет объявлено, произойдет серьезная перекотировка европейских валют. Банковские процентные ставки упадут, то же самое случится с учетными ставками на фондовых биржах. Я почти истощил запасы франков и готов побиться об заклад, что перекотировка очень серьезно скажется и на процентных ставках, и на ценных бумагах. Франки распроданы на сумму, эквивалентную примерно десяти миллиардам долларов. Приблизительно восемьдесят процентов суммы переведены в доллары США, поскольку это более устойчивая валюта. Плюс к этому я скупил на миллиард долларов ценных бумаг на французских биржах, поскольку при падении курса национальной валюты котировка ценных бумаг повышается — этот эффект надо было нейтрализовать. Имея в качестве подкрепления резервы корпорации О’Кифа, я смог сохранить наши позиции, держа как буфер всего миллиард долларов. Вы поставили на карту все. Надеюсь, вы знаете, что делаете, в противном случае «Стерлинг О’Киф энтерпрайсиз» обанкротится.

Бремнер лишь улыбнулся, глядя на воду. Кроусер взял огромный кредит во франках и купил на них доллары по фиксированному курсу. Как только курс французской валюты резко покатится вниз, Кроусер начнет приобретать подешевевшие франки. Полученной в результате суммы хватит не только на то, чтобы расплатиться с кредиторами. Бремнер положит себе в карман курсовую разницу и прочие дивиденды, оставшиеся после выплаты вознаграждения Гордону Тэйту, Аллану Левайну и еще кое-кому. Таким образом, шеф «Мустанга» добьется исполнения своей заветной мечты — стать мультимиллиардером, для этого он отвернулся от своей страны, считая ее неблагодарной, и стал создавать корпорацию О’Кифа.

— Мне хотелось бы знать: на какой информации вы строите свои действия? — спросил Кроусер.

— Не задавай лишних вопросов. Если хочешь, конечно, получить свои пять миллионов и не мучиться угрызениями совести, — ответил Бремнер.

Уголком глаза он увидел, как Кроусер улыбнулся и слегка кивнул в знак согласия. За пять миллионов долларов он мог позволить себе жить в неведении.

Эксперт по валютным операциям развернулся и зашагал прочь.

Бремнер еще раз бросил взгляд на берег, и в его воображении вновь возник дворец на Индиго-Риф — драгоценный камень в оправе из пальм, окруженный со всех сторон аквамаринового цвета морской водой. Вскоре он сможет послать к дьяволу весь остальной мир. Он уйдет из ЦРУ, исчезнет и будет жить жизнью, о которой всегда мечтал: теплый ветер, теплые ночи. И богатство, которое не снилось даже королям.

Все радужные видения разом рухнули, как только Бремнер переступил порог своего офиса. На столе его ждало послание от Арлин Дебо, в котором говорилось: «Я вылетаю к вам, Хьюз. Прибуду в Париж около пяти часов по местному времени. Мне доложили, что Хищник собирается сдаться сегодня вечером».

У Бремнера все поплыло перед глазами. Проклятая баба! Какая муха ее укусила? Неужели кто-то ей сообщил? Нет, это было невозможно. О том, что операция с Хищником продолжается, знали только его, Бремнера, люди, преданные ему и только ему!

Привычным усилием воли он заставил себя успокоиться и принялся обдумывать положение. Кто мог предать его? У него оставалось всего несколько часов на выяснение этого вопроса и на подготовку к встрече с Арлин. К тому же надо приготовиться к приему Хищника. Ему нужна была Сара Уокер, нужна сейчас же. Бремнер потянулся к своему спецтелефону.

Сара Уокер закрыла убитому глаза. На лице брата ее матери застыла улыбка. Вся грудь была залита кровью, кровь стекала, образуя лужицу. Сара вытерла слезы, вспоминая фотографии в альбоме. Когда-то, еще до потери памяти, она часто рассматривала их. Ей казалось, что сейчас кое-какие черты лица дяди выглядели несколько иначе — нос был более плоским, подбородок словно уменьшился, но если отбросить тридцать лет времени и тридцать фунтов веса, сомнений быть не могло: перед ней был отец Лиз — Хэл Сансборо. Тот самый человек, которого она видела на фото у дома в Челси держащим за руку свою дочь. В ушах у Сары все еще стояли его последние слова: «Скажи Лиз, что я люблю ее».

Сара выскочила из машины и осторожно огляделась. На улице никого не было, и, похоже, никто не наблюдал за ней из окон окрестных домов. Она взяла «вальтер» Ощипанного и проверила обойму, затем пошла по направлению к ближайшей станции метро. Душу ее раздирали противоречивые чувства. Она встретила незнакомого человека, который в течение недолгого времени считал себя ее отцом, и вот теперь он мертв. По идее она должна была испытывать бешенство, жаждать мести, но больше всего ей хотелось прекратить кровопролитие.