Осужден пожизненно - Маркус Кларк

– Какой мерзавец! – прошипел Фрер, побагровев до корней волос.

– «Напомните о моей любви Саре, маленькому Уильяму и всем друзьям, кто еще сохранил память обо мне, и пожелайте им, чтобы мой пример послужил им предостережением и чтобы они никогда не становились на ложный путь. Чистая совесть дороже золота, и никакие деньги не вознаградят за страдания, которые влечет за собой содеянное преступление. Увижу ли я вас когда-нибудь, дорогой отец? Это более чем сомнительно, так как я приговорен пожизненно, и мы сможем увидеться, только если правительство изменит свои намерения в отношении меня и даст мне возможность тяжким трудом заслужить свободу.

Да пребудет над Вами благословение божие, дорогой отец, и да будете вы омыты чистой кровью агнца, как просит об этом творца в своих молитвах

Ваш несчастный сын Джон Рекс.

P. S. Даже если Ваши грехи краснее пламени, они станут белее снега!»

– Это все? – спросил Фрер.

– Все, сэр, и это очень трогательное письмо.

– Безусловно, – сказал Фрер. – Теперь дайте-ка мне его на минутку, мистер Микин.

Он взял листки и, сверясь с номерами текста, помеченными им в записной книжке, нахмурил брови и начал размышлять над кощунственным и лицемерным произведением мистера Джона Рекса.

– Так я и думал, – сказал он наконец. – Эти тексты упомянуты не зря. Старый трюк, но проделан хитро.

– Что вы хотите сказать? – спросил Микин.

– Все очень просто! – воскликнул Фрер, радуясь собственной проницательности. – Это драгоценное произведение содержит весьма важные сведения для мистера Бликса, кем бы он там ни был. Вернее всего, он скупщик краденого. Возьмите письмо и карандаш и начните с самого начала. Псалом сто второй, с четвертого по двенадцатый стих включительно, так? Очень хорошо. Значит, всего девять стихов, правильно. Теперь подчеркните девять слов, считая со второго, за вторым следует отсылка – «Я не теряю надежду» и т. д. Понятно?

– Да, – сказал удивленный Микин, видя, что все головы наклонились над столом.

– Далее он упоминает восемнадцатый стих из тридцать пятого псалма, верно? Отсчитайте после цитаты восемнадцать слов, потом подчеркните следующие пять. Сделали?

– Одну секунду… шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… «Представителям власти!»

– Считайте и подчеркивайте таким же образом дальше, пока не дойдете до слова «тексты». Викерс, я попрошу вас передать мне кларет.

– Да, – сказал Микин после паузы. – Вот оно: «Тексты из Священного писания, цитируемые нашим капелланом»… Но, мистер Фрер…

– Теперь подождите немножко, – прервал его Фрер. – Где следующая отсылка? «Евангелие от Иоанна» глава третья. Ага! Подчеркните вот эти слова. А вот новая цитата. Сколько в ней слов?

– «Копите сокровища на небесах, там их не уничтожит ни моль, ни ржавчина», – сказал несколько шокированный Микин. – Двенадцать слов.

– Отсчитайте двенадцать слов, двенадцатое подчеркните… Эта игра мне знакома.

– Тысяча фунтов, – сказал Микин. – Да…

– Теперь дальше. Тридцать восьмой псалом, четырнадцатый стих. Отсчитайте четырнадцать слов, а далее восемь подчеркните… Куда мы подошли?

– Псалом пятый.

– Подчеркните каждое пятое слово. Продолжайте, сэр, продолжайте. Ну, конечно, «замысел»… «бегства». Псалом сотый означает конец сообщения. Какой там стих, шестьдесят четвертый? Понятно! Отсчитайте семьдесят четыре слова и одно подчеркните. Все.

Наступила пауза, пока Микин считал слова. Письмо действительно оказалось интересным!

Мистер Микин начал читать, причем лицо его постепенно багровело.

– «Я не теряю надежду и в этом своем положении. В тюрьме Земли Ван-Димена представителей власти арестанты ненавидят и презирают… Читайте колониальные газеты… сообщения о грубой тирании и жестокости здешних тюремщиков по отношению к арестантам… суровые телесные наказания… за мелкие нарушения… Тысяча фунтов… в старом доме в Блю Анкор-Ярд… кольца, запонки, драгоценности… укрыты… надежно, и я найду… замысел… бегства… для… мести!»

– Ну, что? – сказал Морис, с торжествующей усмешкой оглядывая всех. – Что вы об этом думаете?

– Замеч-чательно! – изрек мистер Паунс.

– Как вы до этого додумались, Фрер?

– Ну, это пустяки, – сказал Фрер так, чтобы все поняли, насколько это было трудно. – Я изучил множество подобных посланий, это еще корявое по сравнению с другими. Но зато благочестивое, правда, мистер Микин?

Микин поднялся в негодовании. – Это весьма бестактно с вашей стороны, капитан Фрер. Не сомневаюсь, что это шутка. Но разрешите мне сказать, что я не терплю шуток в таких делах. Письмо этого несчастного к престарелому отцу не должно быть предметом бессердечных насмешек. Я лично этого не понимаю. Он доверил мне это письмо, как облеченному священным саном христианского пастора…

– Вот-вот. Эти парни издеваются над священниками и, извините меня, под прикрытием вашего «священного сана» проделывают всевозможные штуки. Как этот пес" наверно, хихикал про себя, передавая вам это письмо!

– Капитан Фрер, – сказал мистер Микин, от гнева меняясь в цвете, как хамелеон, – я убежден, что ваше толкование неправильно. Разве сумел бы этот несчастный составить столь изобретательную криптограмму?

– То есть сварганить эту липу? – переспросил Фрер, незаметно для себя переходя на тюремный жаргон. – Я вам объясню. Вероятно, у него была Библия, когда он писал это?

– Разумеется, капитан Фрер, я разрешил ему читать Священное писание. Я считал бы несовместимым со своей миссией запретить ему это.

– Безусловно. Вот на этом-то вы, пасторы, и попадаетесь. Если бы вы со своей миссией заткнулись и пошире открыли глаза…

– Морис! Дорогой мой Морис!

– Прошу прощения, Микин, – неуклюже извинился Фрер. – Все дело в том, что я знаю этих ребят как облупленных. Я жил среди них, я плавал с ними на корабле, не раз болтал и выпивал с ними; изучил все их трюки, мне хорошо известно, на что они способны. Библия – единственная книга, которую им дают; все их познания из Библии. Какой же другой книгой они могли бы воспользоваться для своих дьявольских заговоров, хитростей и всяческих уловок. Только Библией, которую капеллан сам дал им в руки в качестве наставления! – И Морис тоже поднялся, всем своим видом выражая негодование, не без примеси бахвальства.

– Бог мой, это поистине ужасно, – воскликнул Микин, единственным грехом которого, по существу, была самоуверенность. – Поистине ужасно!

– Но, к несчастью, это так, – изрек Паунс. – Эта маслины? Благодарю вас.

– Ей-богу, – не выдержал прямой и праведный Мак-Наб, – по-моему, как там ее?. пенинтенциарная система совсем не годится для перевоспитания людей!