Записки. Том II. Франция (1916–1921) - Федор Палицын

Положим, немцы это не скажут и отступят с боем, все уничтожая перед собой; и так может продолжаться до весны, а к весне или раньше снова начнут действия. Со стратегической точки зрения для них это была бы одна выгода, но мы переживаем 5-ый год войны и выдержит ли армия и страна такое испытание?

Я думаю, что германцы не ответят Вильсону на его вопросы и Фошу придется заканчивать то, что им начато. <…>

29-го октября. Париж

По пути между Буньоль де Лорн и Парижем в Дрэ я захворал. Мы думали устроиться в Дрэ на зиму, а вместо того в нем пришлось пережить грипп, в условиях очень неблагоприятных и неудобных.

15-го я захворал; 26-го мы перебрались сюда, но до сих пор слаб, сильно кашляю и в сущности совершенно болен.

За это время события получили свое особое развитие, и мы стоим перед таким политическим явлением, о которых еще месяц тому назад не предполагалось.

Германия признала себя готовой принять базой для переговоров 14 пунктов Вильсона января 1918 года.

Совершенно правильно президент поставил вопрос ребром, задав германскому правительству вопрос, принимает ли он эти условия, равно и последующие, и что дальнейшие переговоры только коснутся деталей практического их применения. Президент не видит возможности предложить прекращения военных действий, пока армия центральных держав будет на территории союзных держав.

В конце президент спрашивает, что имперский канцлер – говорит ли от имени власти, до сих пор ведшей войну? На что ответило Германское правительство согласием на поставленные пункты и с объяснением, что и большинство Рейхстага к этому присоединилось.

На это президент Вильсон через Лансинга сообщил в развитии сказанного им свой ответ.

В наставительном и державном тоне по отношении союзников, как будто в центре всей военной борьбы – американская армия, а все остальное только спутники, он говорит, что условия перемирия – дело военного совета и что могут быть приняты только такие условия, которые обеспечат современное военное превосходство Америки и союзников.

Президент вполне уверен, что союзники не согласятся на перемирие до тех пор, пока германская военная сила будет придаваться незаконным и противочеловеческим приемам, в которых она упорствует. И, развивая в дальнейшем указаниями о действиях на море во Фландрии и Франции, он добавляет, что пока такие бесчеловечные акты и разрушения будут, борющиеся против Германии не согласятся на прекращение военных действий.

P.S. 25-го X Бальфур в Лондоне произнес речь, в которой он указывает, что ни в каком случае колонии Германии не могут быть восстановлены.

2-XI-18

Сегодня я был у Франсуа Марсаля. Прочтя летом в Temps о сформировании организации Вернейля и создании в России подобной же организации из французов с целью поддержать экономические интересы Франции и борьбы с Германией, я думал, что у него будут сведения о том, что делается у нас. Никаких сведений о России у них нет, и должной организации в России тоже не имеется. Финансовые меры, о которых мне говорил в августе Франсуа Марсаль, вследствие несогласия Англии и Америки не могли быть проведены. Между тем проведение монетной меры очень важно. Конец анархии может наступить тогда, когда наша монетная система потеряет безусловно всякую ценность. Но англичане и американцы обменом ее поддерживают.

Марсаль, который, по-видимому, принимает дела России близко к сердцу, сказал мне: если в марте во Франции были бы влиятельные люди, считавшие, что России надо помочь, то число их на ⅔ уменьшилось.

Иначе говоря, Франция, т. е. государственные ее люди, для России нечего не сделают, и предоставив ее дела естественному ходу, будут исключительно заботиться о себе. Претендовать на это нельзя, но я думаю, что идя рука об руку по этому пути, дело шло бы успешнее. Нет никаких оснований думать, что Англия и Америка пойдут по иному пути, т. е. забудут себя и будут думать о нас. Им самим не ясно, что такое Россия, что ей нужно. Современный порядок считается как порядок для России желанный, создавшийся по желанию народа. И зачем они будут вмешиваться во внутренние наши дела? Царское иго свергнуто, теперь в России желанная свобода, пусть русские ею наслаждаются. Мы же займемся там настолько, насколько это соответствует нашим интересам.

Я поблагодарил Ф. Марсаля за откровенное признание. Он всегда относился к нам дружественно и за его откровенное сообщение могу только его поблагодарить. И я понимаю, какие причины привели государственных людей Франции к такому отношению к старому союзнику.

Оно всегда покоилось на чувстве. На чувстве безопасности перемирия с Германией.

7-XI-18. Булонь сюр Сейн

Сегодня в мэрии вывешено объявление о перемирии с Германий, это, вероятно, временное прекращение военных действий; третьего дня, т. е. 5-го XI, в Палате Клемансо заявил о перемирии с Австрией и объявил условия этого перемирия, составленные 31-гo октября. Условия принятия Турцией и Австрией суть полная капитуляция обоих государств, причем условия, предложенные последней, особенно тяжкие.

Еще более тяжки будут условия, выработанные для Германии, но они нам еще не известны. Что в свое время посеяли Центральные державы, то они и пожали.

6-го XI Вильсон ответил Германии на ее запрос, а сегодня, вероятно, должны прибыть парламентеры. Германия отдала свою судьбу всецело в руки союзников, без всяких оговорок и с полной покорностью.

Все это было подготовлено заранее и совершилось затем с невероятной быстротой. Кровавая трагедия на несколько часов закончилась, чтобы возобновиться, если парламентеры не дадут определенного ответа сегодня.

Казалось, безумная радость должна была охватить все народы и всех людей. Но я не чувствую ее в себе, я не вижу, чтобы и кругом радовались. Правда, я живу одиноко, и не мудрено, если общественное волнение радости не доходит до меня.

Пока шла борьба, были надежды по отношении помощи России, но после заседания Палаты и речей Клемансо, Пишона и Дешанеля их уже нет. Наши бывшие союзники, с которыми три года переносили боевую страду, – от нас отреклись. Никто ни одним словом в это торжественное заседание не обмолвился о России, которая, не жалея ничего, всем жертвовала, чтобы бороться с общим врагом и держать его на себе, спасая этим и Англию, и Францию в тяжкие годы их организационной работы и усиления. <…>

8-XI-18

Эрцбергер, генералы Гюндель{287}, фон Винтерфельд{288} и граф Оберндорф{289} прибыли к линии аванпостов к 5 ч. дня; к 3-м часам прекращены временно военные действия.

С вечера 7-го ноября условия перемирия будут предложены немецким делегатам.